ДюймВовочка - Лариса Есина

Вовка был рад покинуть жилище Кроттов. Высокие потолки давили на него, напоминая о том, что он маленький никчемный человечишка, которого каждый такой жлоб, как Кротт, проглотит и не поморщится. Домой он вернулся сам не свой. Баба Шура обратила на это внимание.

– Что случилось, сынок? – она всегда так обращалась к своему постояльцу, когда хотела выразить благодарность за что-либо или, напротив, беспокойство, как сейчас. В любом случае это был знак её расположения и привязанности.

– Ничего, баб Шур… – изобразить беззаботность у Вовки не получилось.

– Не хочешь говорить, не надо! – смирилась она и обиженно продолжила, – Надо будет, сам расскажешь.

Знала бы она, как сейчас её квартирант нуждался в беседе с нею и в её мудром совете! Но он дал банкиру слово не упоминать о причине их разговора.

– Наверное, я простыл, знобит что-то, – оправдывался он.

– Может, чаю с малиной принести? – предложила хозяйка.

– Спасибо, можно. Только я пойду прилягу, попью чай в спальне, – простонал симулянт. Отказ мог бы вызвать долгие уговоры старушки все-таки принять целебный отвар. Проще было согласиться.

– И как ты в таком состоянии на работу завтра пойдёшь? – переживала консьержка, подавая ему кружку с горячим ароматным напитком. – Давай я Марику позвоню, он тебя заменит хотя бы на день? Ты же его выручаешь!

– Не надо, баб Шур, – ответил Вовка, отхлёбывая отвар, – За ночь всё пройдёт! После такого вкусного лекарства не может не полегчать! Вот бы меня в детстве так лечили! Может, я бы тогда лечиться больше любил…

– Редко какой мужчина любит лечиться. Так что методы лечения тут ни при чём. – Заверила его пожилая женщина и спохватилась, глядя на часы в изголовье кровати, – Ладно, не буду тебя напрягать своим присутствием. Отдыхай!

Было ещё очень рано – только девятый час вечера. Раньше в это время ее постоялец уходил на прогулку, возвращаясь с занятий с Женечкой. А сегодня завалился спать. Странно как-то. Схватить простуду в такое время года… Впрочем, чего не случается! Она припомнила, как однажды в разгар лета сама свалилась с гнойной ангиной, а зимой умудрилась отравиться несвежим пирожным, которое не положила в холодильник, полагая, что лакомство не испортится.

Однако постоялец её был здоров, как никогда. Ситуация выбила его из колеи. Ему нужно было всё обдумать, решить, что делать дальше. Собраться с мыслями никак не получалось. Его целиком и полностью заполняло чувство отвращения к его бывшей ученице. Нет, он уважал и ценил её как хорошего и добрейшего человека, но не более того. Ничего личного! Кровь леденела в его жилах, когда воображение рисовало ему Женечку в свадебном платье рядом с собой. Холодная волна отступала, вытесняемая другим, гораздо более привлекательным и желанным образом Фаи. Вовку неудержимо влекло к одной, но его вынуждали выбрать другую. Похоже, права на собственное мнение ему не оставили. Если он проигнорирует предложение Кротта, незамедлительно вылетит из квартиры консьержки, он не сомневался, что баба Шура сама выставит его за дверь, а следом лишится работы. Что ему делать тогда? Как жить? Голова шла кругом от противоречивых мыслей и чувств. Измученный раздирающими сознание мыслями, квартирант бабы Шуры забылся тревожным сном. Она заглянула к нему, чтобы убедиться, что больному полегчало. В спальне было темно и тихо. Было слышно лишь тяжёлое дыхание симулянта, которое женщина списала на высокую температуру. Тот спал, а она верила в целительную силу сна и своего отвара из стебельков и сушёных листьев малины с малиновым же вареньем.

Несмотря на это, когда баба Шура проснулась утром, Вовки уже не было дома. Его постель, как она того требовала, была аккуратно заправлена, а комната пуста. Консьержка решила, что больному на самом деле стало лучше. Чутьё подсказывало ей, что проблема не только в плохом самочувствии. Он вернулся от Кроттов сам не свой. Неужто от его услуг отказались, а ее протеже их разочаровал? Баба Шура задалась целью это незамедлительно выяснить и еле дождалась десяти утра – времени, когда к соседям можно было постучаться, не опасаясь, что те ещё спят.

Дверь ей открыла Нона Аркадьевна, немного удивлённая столь ранним визитом соседки, но она всё же пригласила её пройти в столовую.

– Кофе? По-турецки, с солью? – предложила она.

Консьержка охотно согласилась, хотя была большой любительницей чая. Но соседка варила превосходный кофе, каждый раз удивляя гостью новым рецептом его приготовления. Она несколько лет прожила с супругом в Стамбуле, когда тот набирался опыта в качестве служащего в одном из заграничных филиалов банка, впоследствии выкупленного им. Баба Шура не думала раньше, что кофе можно готовить по-разному. Ей очень нравилось глиссе. А вот с солью она еще не пробовала. Необычный вкус терпкого напитка не разочаровал.

– О! Ни у кого никогда не пила такого изумительного кофе, – призналась консьержка, – И я уверена, не доведётся.

Банкирша улыбнулась, похвала ей была приятна, но она промолчала, ожидая, когда гостья приступит к рассказу, что заставило её явиться в столь ранний час. Баба Шура поймала вопросительный взгляд больших чёрных глаз и пояснила, зачем пришла:

– Племянник вчера пришёл от вас сам не свой. Сказал, что плохо себя чувствует. И действительно, его весь вечер знобило. Даже к своей этой с высотки не пошёл. Но от меня не скрылось, что парень явно чем-то расстроен. Вот я грешным делом и подумала, неужели он не оправдал ваших надежд, и господин Кротт отказал ему от места? – изложила она свои переживания.

Нона Аркадьевна многозначительно улыбнулась:

– Ваш племянник не так прост, как кажется. Наверное, весь в вас, уважаемая тётушка, – подколола она гостью, – У мужа действительно с ним вчера был серьёзный разговор. О чём они говорили, я не знаю и даже не смею догадываться. Не удивлюсь, если обожающий свою дочь отец решил ускорить ход событий, которые мы с Вами так хитроумно подстроили.

– То есть, – догадалась неглупая старушка, – он поставил Вовку перед фактом: или женишься, или потеряешь всё?

– Всё может быть! – уклончиво ответила банкирша, – Нам, как любящим родителям, невыносимо наблюдать, как Женечка страдает от неразделённой любви.

– Я подыграю господину Кротту. Не переставая, буду расписывать, какое богатое приданое даёт за дочерью банкир, – интриганка сверкнула глазами, радуясь осенившей её идее, – Материальную мотивацию при решении жениться трудно переоценить, а браки по расчёту самые крепкие!

– Так и быть, будете на их свадьбе посажённой матерью, – в знак благодарности за услугу, – разрешила банкирша.

К этому времени Вовка справился с уборкой территории и, не заходя домой, сразу отправился к Фаине. Он испытывал необходимость увидеть её, поговорить с ней. Влюблённый нажал на кнопку звонка. Дверь открыла Светлана Ивановна.

– На ловца и зверь бежит, – многозначительно заметила она и пригласила пройти, – Фаины нет дома, у неё последний экзамен. Как раз кстати. Я давно хотела с Вами поговорить.

У Вовки захватило дух: неужели и здесь то же самое, что у Кроттов? Предчувствие не обмануло. Однако разговор принял совершенно другой оборот, чем он ожидал.

– Наверняка я Вас, молодой человек, огорчу своей речью, – предупредила гостя Светлана Ивановна, – Но считаю необходимым расставить точки над «i». Видите ли, я нахожу, что Вы совсем не пара моей дочери. Вы с ней абсолютно разные. Малообразованный дворник без роду и племени и выпускница престижного университета, из хорошей семьи, с блестящим будущим… Я, как мать, прошу Вас, не губите его! Что Вы можете ей дать?

Ей, привыкшей к иным условиям быта, чем Вы? Она будет рядом с Вами из жалости, как истинная самаритянка, будет вытягивать до своего уровня. Вопрос в том, дотянетесь ли? Откровенно говоря, сомневаюсь.

– Спасибо за откровенность, – выдавил из себя Вовка. – Мне непонятно, чем я мог вызвать такую ненависть. За что Вы меня так ненавидите?

– Да не ненависть это вовсе. Просто не вижу вас вместе со своей дочерью. Вы ей не пара, понимаете? – объяснила мама избранницы.

– То есть я её не достоин? – уточнил поклонник Фаины.

– Как это Вы догадались?! – съязвила потенциальная теща.

– А если мы любим друг друга? И Вы сейчас рушите счастье своей дочери?

– не сдавался Вовка.

– Я Вас умоляю – счастье дочери известного учёного и малограмотного уборщика – вещи несовместимые! – заверила его мама избранницы и продолжила доверительно, – Я надеюсь, Вы проявите благоразумие и оставите мою дочь в покое. Больше мне Вам сказать нечего.

Снова резкий поворот судьбы. Богатейшие Кротты настаивали на том, чтобы он женился на их дочери и не видели в этом ничего предосудительного. Семью Фаины никак нельзя было назвать обеспеченной – они с матерью, скорее, выживали, нежели жили в своё удовольствие, но мать возлюбленной нашла, что он в качестве зятя ей не подходит… Где тут логика? Или он чего-то не понимает? Ладно, он ещё утрёт этой зарвавшейся интеллигентке нос, взяв в жёны дочь банкира с солидным приданым. Они ещё будут локти кусать!