Пари на любовь. Красавица для мажора (СИ) - Корепанова Ирина Александровна

Ева медленно поворачивается ко мне лицом, и я вижу, что она расстроена. Не сложно догадаться, о чем она думает, поэтому я тут же притягиваю ее к себе, и целую в макушку, успокаивая.

— Ты ни в чем, не виновата! Прекрати так думать. Я давно собирался уйти с компании, и отдалиться от отца как можно дальше. Просто мне не хватало ресурсов, но недавно обнаружил у себя на счету внушительную сумму для открытия своего собственного бизнеса, и больше меня ничего не сдерживало. Так что даже думать не смей, что это все из-за тебя!

Дальше дни пролетают быстро, я нахожусь в хорошем настроении, даже я бы сказал, что чувствую себя счастливым, не смотря на мое состояние. Хочется домой, закрыться в квартире с моей девочкой и не выпускать ее из объятий как минимум пару дней.

Мне, наконец — то спустя неделю разрешили вставать и ходить, а то надоело валяться в кровати в ожидании Евы или мамы. Теперь хоть побродить могу по коридору.

Я кстати, уговорил Еву перебраться ко мне, так как Шанс один, а за ним нужен уход пока я в больнице. Ева согласилась, предупредив, что после моей выписки вернется домой к маме, но кто ж ей позволит?

Единственной неприятной новостью было то, что полиция не может найти Кристину. Эта су*ка где — то прячется, но ее найдут рано или поздно. Так что все получат по заслугам.

Мы с Евой собирались прогуляться на улицу, на первом этаже есть лавочки, где можно посидеть и подышать свежим воздухом, когда в палату заходят парни и выглядят они очень серьезными. Значит, что-то случилось, и это что-то сейчас вывалят на меня. Морально готовлюсь услышать, о том, что Крис слиняла в закат и ее не поймают, или что отец учудил какую — то дичь, но все оказалось намного хуже.

— До последнего не хотел тебе говорить, думал смогу решить все, но нет. — Произносит Миша. — Олли собираются отключить от аппарата. Родители настроены решительно, врач им сказал, что нет больше смысла держать его здесь, что это пустая трата времени.

— Когда? — Мой голос от волнения охрип, и я не могу совладать со своими эмоциями. Олли один из моих лучших друзей, я смирился с тем, что он в коме, но если его не станет, я не знаю, как смогу справиться с этим.

— Через пятнадцать минут. Мы с парнями решили, что ты должен знать и … попрощаться.

— Пойдем. — Крепко держу руку Евы в своей, боясь отпускать. — Я не позволю им это сделать.

Решительно выхожу из палаты, и мы все на лифте спускаемся на этаж ниже, где лежит мой друг. Я часто захожу к нему, когда часы посещения заканчиваются, и никто не может мне помешать рассказывать ему как обстоят дела. Медперсонал не возражает, так как я все равно лежу в этой же больнице.

— Брат, бесполезно. Мы пытались поговорить с Алексеем Игоревичем и Аллой Георгиевной, но они непреклонны. — Говорит Егор.

— Это мы еще посмотрим.

Родители Олега стоят в коридоре у его палаты, и Алла Георгиевна плачет, прислонившись головой к груди мужа, а он нежно гладит ее спину, утешая. Я понимаю, как им сложно приходить сюда в надежде, что их сын проснется, и терять эту надежду каждый день глядя на бездвижное тело Олли, но как можно отпустить еще живого человека? Пусть и в таком состоянии. Для меня это сродни убийства.

— Алла Георгиевна, Алексей Игоревич! Прошу вас не делайте этого! Он хотел жить, он любил эту жизнь. Так не лишайте его возможности бороться. Дайте ему шанс. Ведь он еще здесь с нами! Я разговариваю с ним каждый вечер, и не могу принять тот факт, что он уже не с нами. Прошу вас! — Произношу на одном дыхании.

— Дима, успокойся! Я понимаю, что тебе тяжело это принять, как и всем нам. Но, мы мучаем его! Понимаешь? Мучаем! — Плачет несчастная мать, а меня разбирает злость и безысходность.

— Нет! Вы убьете его! Если разрешите им отключить этот аппарат, то вы просто убьете его! Своими руками, потом будете жалеть! Пожалуйста, не надо! — Слезы застилают глаза, и я не замечаю, как перехожу на крик.

— Успокойся мальчик! Это не тебе решать! И не смей мне говорить, что я убийца. Я просто не могу видеть сына таким, и мы доверяем врачам! Прошел год, а динамика не поменялась, это ведь о чем — то говорит! — Повышает на меня голос отец Олли.

Ева отпускает мою руку, и куда — то отходит, но я мало соображаю, и не пытаюсь ее вернуть занятый перепалкой с родителями друга, и не сразу слышу, как моя девушка зовет на помощь.

В один момент в коридоре воцаряется полная тишина, потому что Ева выбежала из палаты Олли.

— Он очнулся! Врача, скорее. Он пытается, что — то говорить, но ему мешает трубка.

Мы все рванули в палату, и не веря смотрим на то как Олег, пытается вытащить из горла трубку, и смотрит на нас. Его взгляд плавает, как будто он никак не может сфокусировать взгляд, но он в сознании и это просто чудо.

Я знал! Знал, что он придет в себя! Я его не бросил!

В палату забегают врачи и медсестры, и нас выставляют за дверь, обещая, что теперь все будет хорошо, и он больше не отключится.

40 Глава

Дима

— Кто эта милая девушка? — Спрашивает Олли.

Прошло уже пару дней, с того момента как друг очнулся, а я до сих пор не могу поверить в это чудо, боюсь, что мне опять снится сон, а когда открою глаза все будет иначе. Первые дни кроме родителей никого не пускали, врачи проводили всевозможные тесты, брали анализы и все в этом роде. И вот, наконец — то нам разрешили его навестить, я этому безумно рад.

— С удовольствием, рад представить тебе, мою девушку — Еву. Ева, а это Олег, еще один мой лучший друг.

— Приятно познакомиться, Олег! — Произносит Ева, и обворожительно улыбается Олежке.

— Взаимно, и называй меня Олли, так привычней. Для друзей я всегда Олли. — Произносит друг, и переводит на меня взгляд. — Должен признаться, я удивлен. Дима, которого я знал, кричал о том, что серьезные отношения не для него. Как тебе удалось, переманить его на светлую сторону?

— Любовью. Мне и стараться не пришлось, он все сам.

— Детка, не прибедняйся. Как только я тебя увидел, понял что пропал. А ты, — обращаюсь к Олли — проспал самых классных девчонок.

— Не списывай меня со счетов. Оклемаюсь, и ты не успеешь оглянуться, как прекрасная Ева, будет со мной.

— Три раза «Ха»! Не выйдет! Даже не старайся, она уже считай, окольцована, так что тебе тут не светит. — Произношу вроде бы в шутку, но смотрю серьезно. Не потому, что ревную к нему Еву, а просто хочу, чтобы друг был в курсе моих планов.

Олли всегда у нас был голос разума, я — заводила, Егор — мозг, а Миха у нас шут, всегда готов к любому исходу, как говорится: «за любой кипишь, кроме голодовки». Не раз у нас были опасные ситуации, в которые, честно говоря, встревали сами, а у Олли талант разруливать проблемы, и успокаивать нас. Всегда за советом, я бежал к нему, или если просто хотел рассказать что — то важное. Он мой самый близкий по духу друг, и ему, я доверяю буквально все.

Смотрю на Еву, которая замолчала после моих слов и как — то притихла, мы с ней не обсуждали дальнейшие планы на будущее, но определенно я собираюсь сделать ей предложение. Она моя, и я хочу, чтобы фамилия у нас была общая. Кроме нее мне больше никто не нужен, я уверен, что не посмотрю на другую. Даже мысленно не смогу представить рядом со мной кого-то кроме Евы. Она мать моих будущих детей, и пусть хоть весь мир исчезнет, но мои чувства не изменятся.

Притягиваю молчаливую девушку к себе на колени, и не стесняясь друга, целую ее нежную шейку, а она вздрагивает в моих руках, чувствую как по рукам бегут мурашки, а нежно — розовый румянец окрашивает ее щечки. Такая милая, что просто не передать словами, и я люблю ее безгранично.

— Ну, в таком случае сочувствую тебе, Ева. Тебе попался тот еще экземпляр. — Разрезает тишину друг, шуткой.

— Да уж, знаю. — Наигранно вздыхает Ева, подкалывая меня.

— Сговорились, значит. Ну, подождите, раны заживут, и я вам покажу.

— Кстати, как ты здесь оказался на правах пациента? Что с тобой случилось? — Голос Олли встревожен, но я вижу по глазам, как он устал, и его клонит в сон.