Викинги. Скальд - Николай Бахрошин

Его отец, Рагнар Победитель Великана, тоже был таким сдержанным! – понимающе переглядывались те, кто постарше. Кто не помнит, как конунг Рагнар умел обуздать свой гнев и ярость? Но уж если они выплескивались наружу, то уж лучше было оббегать его дальше, чем опытный лучник кидает стрелы. Это тоже помнили.

Якоб-скальд подошел к Рорику, когда покойника уже унесли. Сел рядом, щелкнул пальцами, раб тут же подал ему чистую чару. Дядька налил себе пива, начал пить мелкими глотками.

Конунг раздраженно дернул головой в его сторону, но ничего не сказал, отвернулся. Они так и сидели молча – конунг пристально смотрел на огонь, скальд неторопливо пил, пришлепывая губами.

– Мне жаль, что ты потерял брата, Рорик, – сказал дядька через некоторое время.

– Мне тоже жаль! – коротко бросил конунг.

Покосился на дядьку и опять отвернулся.

Якоб-скальд словно бы не замечал его состояния. Медленно допил чару, налил еще.

Снова пил, обстоятельно вытирая ладонью усы и бороду.

– Я не хочу утешать тебя, Рорик – воин и конунг не нуждается в утешениях. Я не хочу напоминать тебе о том, что судьбу каждого отмеривают девы-норны – ты и сам это знаешь… – начал он размеренно и неторопливо, словно рассказывал за пиршественным столом длинную драпу.

– Не хочешь – и не говори ничего! Молчи! – зло фыркнул Рорик, обрывая дядьку.

Они снова молчали.

– Я помню, когда мы были совсем мальчишками, Альв часто прибегал под утро в мою кровать. Залезал под покров, прижимался ко мне, грелся рядом, – неожиданно рассказал Рорик. Он понимал, что дядька обиделся на него, хоть и не подает вида. – Ноги у него были холодные-холодные, я помню это… Я и сам еще был размером с утенка, но Альв казался мне совсем хрупким и беззащитным… Он мерз тогда, он тогда почему-то все время мерз…

– Да, я помню это, – подтвердил Якоб. – Помню, как вы были маленькими… Хотя, я редко бывал в фиорде, твой отец Рагнар был не из тех, кто тратит время жизни, глядя на огонь домашнего очага.

– Это так, – кивнул Рорик. – Отец был великий воин. А брат так и не стал им. Не успел стать.

– Да… Может быть…

– Молчи, старик! Я не хочу срывать на тебе свою злость, лучше – молчи!

Якоб спокойно пожал плечами и опять налил себе в чару. Рорик взял жбан у него из рук и начал пить прямо через край, проливая две темные струи на дорогую одежду. Крякнул, рыгнул и со стуком поставил на пол.

– Что ты будешь делать теперь? – спросил скальд.

– Завтра утром Сьевнар умрет! – ответил конунг. – Клянусь молотом Тора, он будет умирать тяжело и долго, чтобы много раз успел пожалеть, зачем он родился на свет! Он будет умирать так долго, что дух брата успеет вдоволь налюбоваться на его смерть.

– Дружина будет недовольна таким решением, – осторожно возразил дядька. – Если ярл и воин сражались один на один – это не противоречит нашим обычаям. В этом случае, на Сьевнаре нет никакой вины, это боги решают судьбу смертных, и не людям пенять на них. Право поединка – священное право воинов. Если человек не может убить, кого хочет, как он будет чувствовать себя свободным?

– Молчи, старик! Я не хочу слушать! – снова повысил голос Рорик. – Сьевнар собирался бежать из фиорда, мне сказали – он уже собрал свои вещи. Готовился, значит. А перед уходом решил отомстить Альву за то, что брат взял в жены его невесту. Видит Один, я хотел для Альва другую жену, но я уважаю его решение и я принял в семью Сангриль. А Сьевнар, этот бывший раб, подлый, как и все они, не смирился с этим… Затаил зло… Ты говоришь – поединок? Так не было никакого поединка, я так понимаю! Удар был нанесен в спину, он просто зарезал брата, как свинью! Раб – все равно останется рабом, трусливым и подлым, даже если носит доспехи и гребет, как воин… Кто скажет мне, что это не так?

– У Складного тоже осталась рана на шее, значит – они сражались…

– Ничего это не значит! – перебил Рорик. – Разодрал сам себе от злости – вот и все! Я только не могу понять, почему ты защищаешь его?! – недобро прищурился он.

– Не его! Наши обычаи – вот что я защищаю. По обычаям – тут еще надо разобраться. Потом – идти на тинг, чтобы совет ярлов и знаменитых воинов объявил Сьевнара нидингом-проклятым. Только тогда ты можешь сделать с ним все, что хочешь. Я тоже скорблю вместе с тобой, Рорик, но я хочу понять, что случилось. Сьевнар Складный…

– Он умрет! Завтра! Я так решил! – отрезал конунг. – Я сам хозяин в своих владениях! Мне не нужно болтать языком на тинге, чтобы наказать собственного воина. Я обещал это брату, я поклялся перед лицом богов, и я это сделаю!

– Это против обычаев…

– Он умрет! И я буду убивать его долго и медленно! Я так решил!

Якоб поставил чару рядом с собой, разгладил усы и почесал в бороде. Он знал своего воспитанника и видел, что тот не изменил своего решения. В нем не только рассудительность отца, но и гордый нрав деда.

Тот тоже всегда шел до конца в своих ошибках, помнил Якоб. Если бы тогда, в далеком прошлом, конунг Рорик Гордый не налетел бы с малыми силами на селение куршей, а дождался бы остальных кораблей, как советовали хольды, – не кончил бы жизнь насаженным на кол.

Люди всегда платят за свои ошибки, правда, расплата чаще всего застает их врасплох, знал старый скальд.

Хотя, конунг хитер даже в ослеплении гнева, этого не отнять. Рассудительность в крови у владетелей Ранг-фиорда. Если бы Сьевнар родился на побережье, если бы имел родичей, что могут обратиться в тинг с жалобой на его смерть, может, конунг вел бы себя по-другому. А так – бывший раб без родства и племени, кто обратится в совет за защитой его чести, выступив против знатного конунга?

Поговорят, поговорят и перестанут.

Это, с одной стороны, как сказал бы покойный Альв. А с другой…

Он, старый Якоб-скальд, долго прожил на свете, он знает, что людям свойственно считать свои тайные помыслы самыми тайными, самыми недоступными, надежно спрятанными в глубине сердца. Они редко задумываются о том, что со стороны вся их хитрость обычно видна, как видна из моря спина кита, ныряющего на мелководье. Конечно, все догадаются, почему Рорик расправится с собственным воином без оглядки на обычаи побережья. Долго будут чесать языки.

Поговорят, поговорят и перестанут? Может так, а, может, и нет…

Несправедливость – всегда останется несправедливостью, на такие вещи у людей длинная память. У богов – тем более, перед ними ничего не скроешь.

Молодые еще не чувствуют этого, но чем старше становится человек, тем острее он понимает, что ответ перед богами за прожитую жизнь – главное, что ему предстоит, неторопливо размышлял Якоб-скальд, слизывая с губ и усов вкусную пивную пену. Положа руку на сердце, он не слишком скорбел о смерти младшего ярла. Ловкий был не из тех, о ком хочется долго скорбеть. Альв умер в поединке, как воин, и, наверное, это лучший выход для всех. Может, боги все-таки подарят ему место в Асгарде, кто знает…

Дядька, замечая многое, давно понял, что отношение младшего брата к старшему совсем не такое братское, как представлялось Рорику. Просто конунг никогда не хотел ни видеть, ни слышать этого, люди вообще становятся упрямее камня, если убедят себя в чем-то желанном для них. А он, старый скальд, не хотел бы дожить до того времени, когда ярл Альв начал бы полновластно распоряжаться в Ранг-фиорде, это точно.

А вот Рорик… Дядька не хотел бы узнать, что его воспитанник Рорик Неистовый получил второе, насмешливое прозвище – Рорик Несправедливый. Так что нужно подумать, крепко подумать…

4

Сьевнар все-таки заснул, пригревшись в прелой соломе. Но спал плохо и беспокойно. От скрюченной позы все тело затекало, и приходилось постоянно просыпаться и напрягать мускулы, чтобы размяться и разогреться.

Он засыпал, просыпался и опять задремывал. Перед глазами все время крутились какие-то беспорядочные видения: бежали воины, потрясая оружием, лязгал кинжал о меч, злорадно скалился убитый ярл, презрительно кривила губы Сангриль, и все вместе складывалось в бесконечный, безостановочный хоровод. Такой сон не освежал, а, наоборот, ослаблял его еще больше, чувствовал он.

В очередной раз Сьевнар проснулся, когда сильные пальцы зажали рот. Он дернулся, но его удержали.

– Тихо! – сказали в самое ухо. – Молчи, воин… Молчи и слушай! Сейчас я перережу твои веревки…

В сарае было темно, но по голосу Сьевнар узнал старого Якоба, дядьку ярлов Ранг-фиорда. Удивился.

– Сейчас ты пойдешь со мной. Я выведу тебя отсюда. Только тихо… Твоя стража спит, я сам распорядился подать им крепкое пиво вместо легкого. Теперь они сладко спят… Но если проснутся, поднимут тревогу – будет худо обоим. Скоро рассвет, нам нужно торопиться, – негромко говорил Якоб-скальд.