Полное собрание сочинений. Том 12. Ключи от Волги - Василий Песков

Мы стали снимать оленей, но нужного снимка не получалось – олени стояли вокруг яранги густой темной массой.

– А вы подымайтесь – и сверху. Я буду бросать аркан, а вы снимайте.

Так и сделали. И вот он, этот момент: олени бегут про кругу возле яранги. Владимир бросает аркан…

Снег в этом месте весь в оспинах – олени его копытили, добираясь до ягеля. Поразительная цепочка жизни: оленей питает подножный, подснежный ягель, а человек в этом месте земли зависит полностью от оленя. Еда, одежда, обувка, транспорт – все дает человеку олень…

Мы подымались выше и выше. Олени и человек рядом с ними превратились в россыпь маковых зерен по белому. Потом все исчезло в пологой долине Семен-реки. И только струйка рыжего дыма подымалась над белизной кверху. Это в яранге подбросили в печку дров.

Фото автора. 6 мая 1979 г.

Рыбалка, девятый год…

Север: Встретилось в пути

Измерьте взглядом стену от пола до потолка… Три метра. Такой толщины бывает лед на озерах. Озера мелкие промерзают до дна. И, конечно, они пустые. А в глубоких зимуют сиг, пелядь, ряпушка, чир – рыба первостатейной ценности.

Александр Данилович Смирнов – один из тех, кто собирает природой дарованный урожай. В начале каждой зимы вертолет оставляет его возле избушки на озере, И человек остается один на один с тундрой. Керосиновый фонарь освещает его жилище. Непрерывно много недель горит, пожирая солярку, печка «Алма-Ата». Однако не у печки греться поселяется тут рыболов. Каждый день (смешно сказать – день, дня тут зимой не бывает – все время ночь), в урочный час, по будильнику идет человек на работу. Один на озере. А врагов у него двое: мороз и ветер. Мороз бывает – 55. В союзе с ветром это страшная сила. А безветрия в тундре почти не бывает. «При сорока пяти работать можно спокойно, а выше мороз – становишься к ветру спиною и пятишься к теплой избушке».

Одежда и обувь для этой жизни на озере продуманы и испытаны. Под шапкой – шлем, одни глаза только видно. И к каждой зиме Александр Данилович отпускает еще и бороду – «очень теплая вещь!». Под полушубком – свитер собачьей шерсти. На руках три пары перчаток: шерстяные и еще из резины. Хороши были бы рукавицы, но с сетями работать можно только в перчатках. «Иногда даже их надо скинуть. Пальцы немедленно леденеют. Лучшее средство в этот момент – окунуть руки в прорубь: в воде как никак плюс четыре».

Техника лова отработана тут давно. По молодому, нетолстому льду делают проруби и тщательно их укрывают. И хитроумным способом ставят подо льдом сети.

Местные люди эту технику, эти морозы и ветры знают с пеленок: Александр Данилович в этих краях – человек пришлый. Родом он из Чувашии. (Земляк космонавта Андрияна Николаева.) Семнадцать лет служил в армии. Ушел в запас капитаном. Четыре года учился в Новосибирском электротехническом институте и работал в Якутске, обслуживал сложную установку измерения радиации Солнца. «Работа в тепле и, как говорится, не пыльная, но, к сожалению, работник – все время на привязи, все время надо быть у приборов. А я бродяга, без природы жить не могу. Подался сюда. И вот рыбачу девятый год».

Каков же успех у недавнего новичка промысловой рыбалки? С удивлением я узнал: Александр Данилович «обловил» не только старожилов низовья реки Колымы, но числится в первом ряду рыбаков всего Якутского края, дающих две нормы вылова в год. А в 1977 году он был даже самым первым из них – наловил двадцать шесть тонн рыбы. Один! И притом что даже двенадцать плановых тонн выловить очень непросто.

В поселковом жилье Александра Даниловича на стенке рядом с портретами двух дочерей висят награды – значки победителя трудового соперничества и орден, полученный тут за работу на севере Якутии.

Мы говорили с Данилычем, когда зима была уже позади, – вертолеты вывезли с дальнего озеру рыбу, рыбак вернулся в поселок и сбрил сезонную бороду-телогрейку. Теперь он готовился к летней страде, ремонтировал снасти, прикидывал, где и когда придется рыбачить.

– Жизнь такая – по мне. Вот только бы лето чуть подлиннее, да комаров бы поменьше.

Фото автора. Поселок Черский, Якутская АССР. 13 мая 1979 г.

Житье на айсберге

Север: Встретилось в пути

Самолет коснулся колесами хорошо накатанной полосы. И вот мы на льдине. Раннее утро. Не уходившее за горизонт солнце висит дразнящим глаз апельсином. Мороз за тридцать. Снег звонок, как прокаленные обжигом изделия гончара. Летчики спешно укрывают моторы. На волокуши кладут доставленный груз. Чуть в стороне – россыпь желтых приземистых домиков, палатки, антенны, бочки с горючим. Мы на станции «Северный полюс-24».

Ошибка думать, что станции в точке полюса пребывают все время. Папанинская «СП-1» создавалась прямо на полюсе. Однако сейчас же медленно, но неумолимо ее потянуло к Гренландии. Теперь поступают иначе. Сажают зимовщиков где-нибудь к северу от острова Врангеля, и лагерь медленно, вычерчивая замысловатую линию, движется к полюсу. Иногда станция на него попадает. Чаще проходит мимо, устремляясь либо в ворота между Шпицбергеном и Гренландией, либо, склоняясь вправо, делает круг и приходит в исходный район к северу от Чукотки. Движение медленное, примерно три километра в сутки. (Лед гонит ветром.) На станцию летают самолеты, меняется смена зимовщиков. Станцию закрывают, если льдину потянуло на запад и она становится труднодоступной для самолетов, либо льдина ломается, и тогда людей снимают с нее, как с давшего течь корабля.

Через десять минуть улетаем. Проводить нас пришел «директор айсберга» Игорь Попов.

Чтобы ледовый корабль был надежным, стали искать для станций не просто большие крепкие льдины, рожденные морозом на поверхности океана, стали искать ледяные плавучие острова, попавшие в воду с окраины суши. Таких подарков в океане немного, да и разыскивать лед среди льдов очень непросто.

Этот плавучий остров обнаружен осенью 1977 года к северу от Чукотки. А в декабре его снова пришлось искать – за четыре месяца остров проплыл в океане 400 километров.

В марте 1978 года на айсберге высадились люди. Стали создавать станцию. 31 мая в эфир ушла первая сводка погоды – «СП-24» начала работу.

Встречавший наш самолет начальник станции Игорь Константинович Попов изучает физику льда. Рассказ о станции со льда он и начал.

На снимке, сделанном с высоты десяти километров, плавучий остров напоминает утюг. Размеры его – шестнадцать километров на шесть. Толщина – тридцать метров. «На этой глыбе мы спим, конечно, спокойно, чего никогда не бывает на льдине обыкновенной. Там жизнь, как на фронте».

Для океана лед – все равно что яичная скорлупа: трещины то и дело. И хотя за многие годы зимовок ни один человек не погиб при разломах, опасность эта всегда существует. Все время надо быть начеку – иметь в разных местах льдины аварийный запас еды, топлива и одежды, иметь под рукою плавучие средства. Льдину «СП-14» океан обкорнал почти до размеров футбольного поля. С большим трудом снимали с нее людей.

Немаловажно и то, что жизнь на обычной льдине, как в пустыне, заставляет людей беспокоиться о воде. Льдина соленая. Водой с нее не напьешься. Воду натаивают из снега, из опресненных торосов. Тут же, на айсберге, опускают в колодец электрический нагреватель, и пресной воды хоть залейся – для камбуза, бани, для стирки и умывальников.

Таков ледяной транспортер, несущий в арктическом океане двадцать четвертую по счету полярную станцию.

Весна – время, когда на станции людям тесно. Десяток приземистых домиков и палатки едва вмещают всех квартирантов. Неутомимый, высокого класса повар Павел Петрович Волков работает на пределе возможностей. Шестьдесят не страдающих отсутствием аппетита мужчин три раза в день приходят в кают-компанию: «Павлик, корми!»

– Гидрологи, биологи, геологи… Всех не выговоришь. И все без Павлика двигать науку не могут, – ворчит дружелюбно-веселый повар.

У науки много интересов в арктическом океане. И весной, когда день велик, работа идет напряженно. Ученая молодежь живет тут на маленьком «хуторе», в горстке отдельно стоящих домов. Заглянули в один – весь тамбур завален похожими на пиленый сахар кубиками льда, в другом доме полно каких-то склянок, пробирок, в третьем нам показали чудо, только что извлеченное с самого дна океана: не то животное, не то растение? Находка тщательно упакована. В Ленинграде ее изучат. «Возможно, что живность эта науке пока неизвестна», – с осторожностью и надеждой говорит совсем еще юный гидролог.

Среди «квартирантов» «СП-24» – трое радистов экспедиции «Комсомольской правды» на полюс – Федор Склокин, Георгий Иванов и Саша Шатохин. У ребят хронический недосып – постоянно на связи с идущей группой и на связи с Большой землей.

Коренной состав станции – девятнадцать человек. Из них половина – люди науки. Круглый год занимаются изучением дрейфа льдов, строения дна океана, солнечной радиации и погоды в этих широтах. Другая половина зимовщиков – механики, повар, радисты – служба жизненного обеспечения станции. Тут ни одной пары рук лишней. И каждый выкладывается «на полную железку». Лежебоке и неумехе тут делать нечего. Людей на станции поселяют бывалых, испытанных. Большинство по нескольку раз зимовало в Арктике и в Антарктиде.