Призвание миротворца - Павел Александров

Раненые солимы спешно заковыляли прочь. На третьего из них налетел подоспевший Сурок, и Марк, не теряя времени, помчался к другой тройке врагов, уже швыряющих копья в разрозненных мечников.

«Что, что ещё можно противопоставить хитрым бестиям?» — думал Марк, но в сумятице ума ничего толкового вспомнить не мог.

Схватка вышла короткой. Марку успел лишь легко ранить одного солима в плечо, а затем его самого саданули деревянным крюком по затылку, сбив шлем на глаза. В ужасе, ничего не видя перед собой, Марк отпрыгнул, оступился и упал.

Когда он вскочил и поднял сбитый на глаза шлем, враги уже убегали, мелькая среди густых зарослей.

Марк размял шею. Голова цела, а вот рана на боку жжёт просто невыносимо. Он побрёл на поляну, где сидел сотник Фесту, утирая разбитый лоб, а вокруг него спешно стаскивали и укладывали раненых. Здесь хлопотали армейские лекари, откупоривая бутыли с лечебным настоем и смачивали из них раны воинов. Многие вскрикивали от боли.

— Давай помогу, — сказал отрядный лекарь, заметив краснеющее на боку Марка пятно.

Боль обжигала, вынуждая если не орать, то сжимать зубы и выпячивать глаза. Но как только лекарь промыл рану и наложил перевязь, стало легче.

Подошёл Сурок. Широкая грудь его тяжело вздымалась, однако ран у него не было.

— Ловкий же ты, Подорлик! Ловкий и быстрый как сокол. Ты это толково смекнул, что надо на их тройки бросаться. Без своих метальщиков нелюдь мигом струхнула. А как ты скумекал когда у них заряды в металках кончатся?.. Ох, непростая ты птица, Подорлик, непростая. И где ты только воевал? Небось и в Амархтонской битве рубился?

Марк не отвечал. На вид он держался стойко, но внутри у него всё кипело и бурлило. Сердце сжималось от стонов и криков раненых — тех, чьи раны промывали настоем лечебных трав. Двое или трое жертв метателей аспидов лежали с жутко распухшими лицами, кто в беспамятстве, кто уже мёртвый.

— Отходим! Отходим! Раненых на руки, кто совсем плох — добить, мертвых оставить, быстро, быстро! — кричал сотник Фест.

«И ты всё ещё надеешься, что эта война не станет твоей, миротворец?»

Сильно чадила масляная лампада. Кто-то одёрнул полог шатра и сразу задёрнул, так как внутрь влетели капли вновь разыгравшегося ливня. Помимо сотника Феста и дюжины младших военачальников в шатре находились Марк и Сурок. Фест был рассержен, даже взбешен, но раны и усталость намертво приковали его к креслу, сколоченному здесь из дуба Спящей сельвы. Рядом стояло остывшее жаркое, к которому сотник, известный любитель поесть, даже не притронулся.

— Потери? — коротко осведомился он.

— Пятьдесят шесть убитыми, ещё девятеро пропали без вести, — отрапортовал мрачный следопыт.

— Даймонщина! Четверть войска! А нелюдей сколько?

— На месте осталось семнадцать тел. Хотя, с ранами отползало куда больше, сам видел…

— Они раны быстро залечивают. Живучи гады! — пропустил кто-то из десятников.

— Лешаки собачьи, тьма Гадесова вас сожри! Это что же: один нелюдь к четырём нашим получается?! — раскричался Фест. — Всё, к хаосу эти вылазки! Пусть меня судят, но больше я людей на убой не поведу. Здесь войско нужно, настоящее войско, а не наёмничье мясо! Латники, метальщики, арбалетчики, чтоб их… — сотник пробурчал что-то неразборчивое, прикладывая ко лбу новую примочку. — И как они только свои металки мастерят?

Одно из метательных орудий солимов лежало на столе. С виду ничем не примечательные зеленоватые трубки, связанные между собой. В каждой из них сидело метательное копьё. Было в нём и что-то наподобие поперечной рукояти, с отверстиями для пальцев, чтобы удерживать при метании остальные копья. Отверстия, разумеется, были рассчитаны на длинные пальцы-щупальца солимов. Человеку овладеть этим оружием было не под силу.

— Оружие нечисти, — пробормотал армейский священник.

— Хотел бы я знать, почему это безмозглая нечисть создаёт оружие более совершенное, чем лучшие морфелонские оружейники!

— У солимов, может, и нет мозгов, почтенный Фест, но схватывать науку войны — у них в крови, — заметил следопыт. — Чем больше мы с ними воюем, тем более умелыми они становятся. И учатся гораздо быстрее нас. В Лесном Воинстве говорят…

— Лешаки их сожри, это Лесное Воинство! — выругался Фест. — Трусы и предатели. Не удивлюсь, если узнаю, что теперь они с нелюдью заодно.

Раненых, которых принесли наёмники с поля боя, оказалось немного — солимы били в основном насмерть. Яд, которым они смазывали наконечники, был не смертельным, если дело касалось поверхностных ран. Но с глубокими ранами почти никто не выжил. Как и те, кто имел несчастье получить укус древесного аспида.

Марк рассмотрел вблизи и другое оружие лесного врага. Деревянный крюк оказался необычайно прочным, сломать руками невозможно. Железом, как оказалось, солимы не пользуются. Наконечники их копий были не из металла, а скорее из необычайно отточенного камня. Из того же материала были сделаны и метательные ножи с двухконечными остриями.

— Окаменевшее титаново дерево, — со знанием дела сказал Сурок. — Хаос их ведает, где они его добывают и как обрабатывают, но заточка у них не хуже нашей хвалёной морфелонской стали.

Сотник бросил на него одобрительный взгляд, не отрывая ото лба мокрую тряпицу.

— Молодцы, ребятки. Особенно ты, Подорлик. В иной раз высечь бы тебя, что строй без приказа прорвал, но сегодня… сегодня был тот случай, когда на приказы стоило начхать. Башковитый ты. Явно не отставной разгильдяй тебя ратному делу обучал. Отныне вы с Сурком десятники, — добавил он чуть тише.

Сурок радостно осклабился. Марк же был недоволен. Он не собирался надолго засиживаться в наёмничьем войске, особенно после сегодняшнего, а опёка десятком бойцов требовала внимания и ответственности.

— Ещё и месяца не прошло…

— Не беда. В таких условиях и недели хватило бы, а ты уже третью отслужил. Что-то ещё хочешь?

— Отлучку бы мне. На недельку, — Марк как бы невзначай повернулся боком, где чуть выше бедра проходила белая перевязь. Боль приутихла, но лекарь сказал, что от действия яда ещё будет лихорадить пару дней.

— Три дня, — отрезал сотник. — А потом снова в строй. У меня нынче каждый меч на счету, а десятник и вовсе как палец.

Марку оставалось только покорно кивнуть.

Глава четвёртая. Пронзённый отчаянием

Три дня отлучки Марк потратил на расспросы вояк из окрестных лагерей о Лесном Воинстве, но безуспешно. О лесном народе знали все, многие слышали и о Никте, дочери легендарного Сельвана, но на вопрос о том, где их искать, только разводили руками: в лесу ищи. В лес Марк благоразумно не совался, а тот следопыт, который обещал познакомить с кем-то из Лесного Воинства, куда-то запропал.