Жены и любовницы Наполеона. Исторические портреты - Рональд Фредерик Делдерфилд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Именно в этом кругу он вплотную подошел к выставлению себя на посмешище всей Европы.
Первая и наименее серьезная из таких встреч произошла с мадам де Водэ, чтицей, которая впервые привлекла его внимание в 1804 году.
Мадам де Водэ, самая злобная и злопамятная из всех женщин, замышлявших поработить его, и ее ярость против него, когда в конечном счете он опомнился и изгнал мадам из своего окружения, превзошла все границы здравого смысла.
Мадам де Водэ вышла из аристократической семьи, уцелела в годы революции и снискала благосклонность нового режима. Ее отец Мишо д’Арсон при Бурбонах был выдающимся военным инженером, и в молодом возрасте она вышла замуж за другого аристократа — де Водэ, капитана королевской армии, позже при Наполеоне ставшего сенатором.
Это была высокая, привлекательная молодая женщина, хорошо вышколенная в правилах придворной жизни, но потом, когда времена наследственных привилегий прошли, она не смогла приспособиться к разумному образу жизни.
Своим экстравагантным поведением и страстью к пустячным развлечениям она соперничала с Жозефиной, но вдобавок к тому, что была опрометчивой транжиркой, она слыла еще закоснелым азартным игроком.
Она так пристрастилась к карточной игре, что повсюду носила с собой колоду карт и не смущалась предложить незанятому адъютанту или чиновникам двора сыграть несколько партий в разных уголках императорских покоев. Если под руку попадал столик для игры в карты, тем лучше. А если такового не оказывалось, она всегда с радостью предлагала воспользоваться своими коленями.
Наполеон прослышал о таких закулисных играх и сразу же положил им конец, но заинтересовался зачинщицей, и она стала его любовницей во время государственного визита в Э-ля-Шапель.
Несколько позже в это же лето императорский поезд отправился на Рейн, и мадам де Водэ в качестве фрейлины Жозефины сопровождала ее.
Неизвестно, что произошло между ними во время поездки, но установлено, что де Водэ возвратилась в Париж, убежденная в том, что Наполеон у нее под каблуком. Соответственно она поторопилась залезть в долги на сумму в сотни тысяч франков. В ответ на назойливые требования торговцев, портных и ювелиров она весело собрала все их счета и отправила своему любовнику, полагая, что быстрая оплата избавит ее от приставаний занудных кредиторов.
Никто не проявил бы большего снисхождения к глупой симпатичной женщине, нежели хозяин Франции. Он оплатил ее долги и, когда она обратилась к нему во второй раз, заплатил за нее еще раз. Он проявил похвальное терпение для человека, обремененного самой расточительной женой в Европе.
Однако и имперскому терпению приходит конец, и, когда нахальная картежница предстала перед ним с третьей пачкой счетов, он вспылил. «Почему я должен так дорого платить за то, что могу дешево получить в другом месте?» — грубовато, но логично вопросил Бонапарт.
Мадам де Водэ несколько встревожило такое неожиданное поведение, однако она не пала духом. Через некоторое время вновь написала жалостливое письмо, в котором объясняла, что для нее теперь речь идет о «долгах чести» и что, если она не изыщет денег в течение двадцати четырех часов, ей придется покончить с собой.
Странно узнать, что величайший в истории военный хитрец сразу же попался на этот крючок и тут же отправил генерала Раппа, своего чванливого немецкого адъютанта, в чудесный дом де Водэ в Отой. Рапп приехал туда, привезя деньги в сумке за седлом.
Адъютант думал, что застанет даму в истерике, с бутылкой настойки из опиума в руках и карманным пистолетом на столике у кровати. Понятно, что он пришел в недоумение, когда увидел перед собой одну из самых веселых компаний картежников, а заправляла этими азартными игроками сама мадам де Водэ. Его неожиданный приезд вызвал у хозяйки приступ страха, но она отличалась хладнокровием и видывала на своем веку вещи и похлеще.
Весело и благопристойно она опустила деньги в карман и начала объяснять, что за люди собрались у нее.
Однако Рапп был человеком искушенным, и его невозможно было провести на мякине. Он подробно доложил Наполеону об увиденном, и тот сразу же написал любовнице записку, предложив освободить занимаемое при дворе место. На этот раз возмутился он искренне. Несмотря на слезы и целые коробы выдумок, он твердо стоял на своем решении, с этого момента не желая иметь с ней ничего общего.
Когда ей стало ясно, что он ни за что не смягчится, она нанесла по нему последний удар из укрытия. Обмакнув перо в чернила, она стала строчить мемуары, переплюнув актрису Терезу Бургуа в клевете. Она не стала ждать, как делали другие, пока Наполеон превратится в развенчанного изгнанника, а сразу же приступила к делу, и вскоре Наполеону доложили о написанных ею мемуарах. Он не принял против нее никаких мер в отместку, отдав лишь указание не пускать ко двору.
С годами мадам де Водэ становилась все более истеричной в своей ярости на него. После его отречения в 1814 году она присоединилась к визгливому хору хулителей, ликуя по поводу его свержения и вылизывая элегантные башмаки всех непримиримых эмигрантов, на коленях приползших в Париж в обозах русских, прусских, австрийских, британских и шведских легионов.
Даже тогда волна ее ненависти к человеку, который отнесся к ней столь великодушно, не достигла самой высокой отметки. В марте следующего года, когда ей стало известно о бегстве Наполеона с Эльбы и о его триумфальном продвижении к Греноблю, она бросилась в пришедшую в замешательство толпу убегавших из страны Бурбонов и заявила, что готова отправиться на юг, чтобы убить Бармалея. По ее словам, не понадобится ни пистолет, ни кинжал, довольно будет почтовой кареты и, естественно, достаточного количества наличных средств.
Чиновник, к которому она обратилась, не воспринял всерьез ее предложение. Он, вероятно, не без оснований подозревал, куда могут провалиться любые фонды, выданные под этот безумный проект.
Мы узнаем, что позже она превратилась в полуслепую, наполовину парализованную попрошайку без гроша в кармане, которая использовала свои мемуары с ослиными ушами, чтобы прокормиться.
Вполне заслуженный эпилог для такой безжалостной хищницы.
История другого страстного увлечения Наполеона дамой из окружения своей жены не обрела литературной «формы», похожей на эпизод с де Водэ. Она даже не претендует на достижение кульминации, и по той или иной причине оказалась скрытой под завесой секретности, гораздо более плотной, нежели другие любовные похождения Наполеона.
Даже теперь, по прошествии почти двухсот лет, сохраняются сомнения относительно основных
