Счастливый случай - Дара Ливень

— Угу, а знаешь какой букет болячек провоцирует бессонница и недосып? — Рик задал риторический вопрос. — Меня как-то одна медсестра просвещала, между делом. Ладно. Есть такая штука, акупунктура вроде называется. Закрывай глаза.

— Зачем? — насторожился Лес.

— У тебя идиотское выражение лица, я не могу сосредоточиться, — капитан сказал первое, что пришло на ум.

Лес моргнул. Такого ответа он не ожидал и почти обиделся. Тощее плечо дёрнулось, подросток отвернулся.

— Не нравится — не смотри.

— Первое: на своих не обижаются, — Рик аккуратно положил руку на солнечное сплетение, нащупал огоньки нервных окончаний и, составив общую их картину, мягко пробежался, притупляя большинство ощущений. Второй рукой он держался за край койки. — Второе: эффект не будет длительным. Постарайся заснуть, пока есть возможность.

Лес дёрнулся, когда до него дотронулись, потом притих. То ли прислушивался к ощущениям, то ли думал над тем, что услышал.

— А мне нужно дойти до своей койки, — подвёл итог Рик, вставая на ноги и направляясь на выход из помещения, — пока меня опять где-нибудь в обнимку с полом не нашли.

Мальчишка обернулся — порывисто, словно что-то хотел сказать. Но промолчал. Закрыл глаза, и больше не двигался.

Мррухс проснулся от очередного шороха с соседней койки. Не будя животное, он открыл глаза. Было темно, спокойно. Только вот шептался кто-то, чуть слышно. У койки парня. Шёпот был двух людей. Решив не мешать, тогорианец просто продолжил лежать, пытаясь уснуть, и слушая тишину.

В кокпите было всё как обычно. Гиперкоридор за блистером фонаря, тихая музыка из динамика. Приглушенный свет. Лариус развернулась к ним вместе с креслом.

— Всё в порядке? — спросила она негромко.

— Кэп немного перестарался, — лаконично ответил штурман.

— Я почувствовала вспышку, — кивнула женщина. — Его потянуло… в сумерки. Вэйми просила меня проверить груз в трюме. Один контейнер вскрыт, там недавно был кто-то живой и хищный. Но других его следов я не нашла. Бус ушёл обыскивать корабль.

— Живой и хищный? — ахнула Шер. — Ник, я в медблок, там ребята совсем беспомощные и безоружные! — от тихой радости, с которой они шли менять Лариус, ничего не осталось. Хаттова планета, сколько она им ещё будет аукаться всякими неприятностями за парсеки от себя?

— Я там буду полезнее, — Лариус поднялась, уступая место штурману. — А вам, Шер, стоило бы отдохнуть и расслабиться, пока есть возможность. Я не чувствую угрозы, если даже кто-то пробрался на борт — он до сих пор никак себя не проявил, и не думаю, что в ближайшие часы что-то изменится. А если изменится… Вы же видели, что с тогорианцем. Неужели вы сможете его защитить, если нападёт кто-то подобный? Вы врач, не боевик.

— Я тебя потом подменю, — Ник кивнул, показывая Шер на второе кресло. — Не надо нервничать, моя хорошая. Ничего не случится, Лариус присмотрит за твоими беззащитными.

Шер стоило большого труда не сорваться с места, а выслушать Лариус и Ника. Выслушать и прийти к выводу, что сама она, даже с бластером — не лучшая защита для пациентов, чем одарённый боевик. Но то, что она впитала с детских лет, в Академии и на войне, вся её суть, как полевого врача, хирурга — протестовала против такого неправильного, с её точки зрения, поведения. Долг врача — спасать больных, которые ей доверили жизни! Склива она в расчёт не принимала. Он только машина. Пусть высокоточная и довольно профессиональная, но совершенно бездушная. Духи Уматэ, какое тут отдыхать!

— Ник, — она смотрела на него. Неужели и он не понимает? — Но я не могу!

Лариус тихо исчезла, коротко кивнув на прощание.

— Шшшш… — штурман коснулся пальцем губ Шер. — Ну что ты, в самом деле? Ты у нас на весь экипаж единственная и неповторимая, тебя беречь надо, любить, носить на руках и давать отдыхать. Кто ещё нас, таких одарённых, вылечит, когда мы берега потеряем? Лариус совершенно права: она наёмник, она справится. А вот ты можешь пострадать, и что мы тогда без врача делать будем?

Он сел в кресло, притягивая её к себе.

— Давай ты просто успокоишься, поверишь, что Лариус знает своё дело и никому не даст в обиду твоих больных?

— Ник, это запрещённый приём, — вздохнула она, впрочем, не делая попыток вырваться. — Ты пользуешься своим обаянием… А я не могу перед ним устоять, — слабо улыбнулась она, доставая деку. — Тогда я узнаю, как там у Склива… Я и так их оставила, а базы-то у него не обновлялись, наверное, со дня производства.

Дроид отчитался, что в медблоке все спокойно. Не считая прибытия тяжело вооружённой Лариус. Похоже было, что наёмница умеет телепортироваться или близка к этому.

— Конечно это запрещённый приём, — радостно согласился Ник. — И я с удовольствием им пользовался, пользуюсь и пользоваться дальше собираюсь как можно чаще. А базы обязательно обновим. Вот сама и выберешь, какие тебе нужны.

— Я выберу, — пообещала Шер, устраиваясь пушистой головой на плече штурмана. Беспокойство немного поутихло. В медблоке пока всё было в пределах нормы, а с Ником ей было бы спокойно и на вулканах Мустафара. — Я такооое выберу… — продолжила она, листая показатели пациентов. — Вот, смотри, как этому медчучелу можно доверить кого-то? Показатели капитана не сняты в положенное время… Пропустило, серое чудовище!

Она не стала требовать от Склива отчёта за содеянное сразу. В конце концов, Лариус права. Пока есть возможность… Шер потёрлась щекой о воротник куртки Ника, и вдруг подняла голову.

— Лариус сказала, что капитана потянуло в сумерки, — с тревогой в голосе сказала она. — Это… то, о чем я думаю?

— Никто из нас не становится светлее или темнее по собственному желанию, — Ник поднялся с ней вместе, перенёс девушку на соседнее кресло, усадил и отрегулировал спинку в полулежачее положение, присел рядом, обнимая её за плечи и прижимая к себе. — Отдыхай, а я буду говорить… В обе стороны очень долгая дорога, Шер. Можно, конечно, пройти её пешком, а можно пролететь на спидере… Но в конечном итоге решать будут даже не поступки, а то, ради чего они совершались, и как они совершались… Себя ведь очень просто обмануть. Достаточно сказать себе, что сделал мудрый, единственно верный выбор, что иначе — нельзя, и будет только хуже — и готово, ты уже в собственных глазах не тот, кто прогнулся под обстоятельства, а чуть ли не воитель добра и света, борец со злом и несправедливостью. Раз себя так обманешь, два — а на третий уже само пойдёт, и оглянуться не успеешь, как уже творишь такое, что раньше вызвало бы у тебя приступ тошноты, но