Наёмник - Уилбур Смит

- Скажете что-нибудь, босс? - спросил Раффи и все посмотрели на Брюса.

- Нет, - Брюс развернулся и пошел к грузовикам.

"Что тут можно сказать? - подумал он со злостью. - Смерть - это не та дама, с которой разговариваешь запросто. Все, что ты можешь сказать: это были люди, сильные и слабые, добрые и злые, а чаще всего где-то между. Но теперь они мертвы, как свинина". Он взглянул через плечо.

- Все, уезжаем отсюда. Колонна медленно въехала на дамбу. Брюс рулил впереди на "форде". Воздух, попадавший в кабину через разбитое лобовое стекло, был слишком влажным и походил на пар. Никакого облегчения от поднимавшейся жары он не приносил. Когда они подъехали к повороту на миссию, солнце уже высоко висело над лесом. Брюс взглянул в ту сторону и хотел дать сигнал колонне продолжать движение, пока он не съездит в миссию. Он хотел увидеть Хейга и отца Игнатиуса и удостовериться, что с ними все в порядке. Потом он передумал. "Если бандиты побывали в миссии и оставили после себя только мертвых изнасилованных женщин и убитых мужчин, я ничем не смогу помочь им и, поэтому, не хочу об этом знать. Лучше думать, что им удалось скрыться в джунглях, что хоть кто-то из хороших людей уцелел во всем этом". Он решительно повел колонну мимо поворота, через холмы, к железнодорожному переезду. Вдруг в его голову пришла другая мысль, и думать об этом доставило ему удовольствие.

В Порт-Реприв приехало четверо разуверившихся, забытых Господом белых мужчин. И здесь они узнали, что "поздно" - не абсолютное понятие, может быть, "поздно" вообще никогда не бывает. Один из них нашел в себе мужество умереть, как мужчина, хотя всю свою жизнь страдал от собственной слабости. Второй обрел утерянное чувство собственного достоинства, а вместе с ним шанс начать все с начала.

Третий нашел, - он задумался. - Да, третий нашел любовь. А четвертый? При мысли о Вэлли Хендри улыбка сошла с губ Брюса. Все в рассуждениях шло гладко, пока не подумаешь о Хендри. Что он нашел? Дюжину ушей, нанизанных на карандаш?

19

- Нам нужно проехать всего несколько миль, до переезда.

- Я в отчаянии, месье. Котел не выдержит даже давления отрыжки, а не то что пара, - машинист беспомощно развел в стороны пухлые ручки. Брюс осмотрел дыру в котле. Края были ровными, похожими на лепестки цветка. Он понял, что это дело было безнадежным.

- Хорошо. Благодарю вас, - он повернулся к Раффи. - Придется все таскать к колонне. Потеряем еще один день.

- Да, идти далеко, - согласился Раффи. - Надо начинать.

- Как у нас с продовольствием?

- Не слишком много. Кормим большое количество дополнительных ртов и миссии одолжили.

- На сколько хватит?

- Еще на пару дней.

- Должно хватить до Элизабетвилля.

- Босс, вы все собираетесь переносить в грузовики? Прожекторы, боеприпасы, одеяла?

Брюс на мгновение задумался. - Да, что все. Нам может понадобиться.

- Займет весь остаток дня.

- Да, - Раффи пошел вдоль поезда, но Брюс криком остановил его.

- Раффи!

- Босс?

- Не забудь про пиво. Круглое лицо Раффи осветилось белозубой улыбкой.

- Вы думаете, мы должны его взять?

- Почему нет? - рассмеялся Брюс.

- Ну вы меня уговорили. Когда они разгружали в грузовики последнее имущество с покинутого поезда, спустилась ночь. "Время еще более непостоянно, чем богатство. Его нельзя сохранить даже в банковском сейфе. А мы так расточительно расходуем его на пустяки. После того, как мы поспим, поедим и переедем с одного места на другое, на настоящее дело времени практически не останется". Брюс, как всегда, когда он думал об этом, почувствовал бессмысленное раздражение. "А если отбросить время, проведенное за столом в конторе? Сколько остается? Полдня в неделю. Вот сколько времени по-настоящему живет человек. А если пойти дальше: мы способны использовать только незначительную часть наших умственных и физических способностей. Только под гипнозом мы используем больше десятой части того, что имеем. Разделим те полдня в неделю на десять. Вот, что осталось, а все остальное впустую! Никому не нужная трата времени!"

- Раффи, ты расставил караул? - рявкнул Брюс.

- Нет еще, я...

- Сделай это, и сделай быстро. Раффи задумчиво посмотрел на Брюса, и тот, сквозь волны гнева, почувствовал раскаяние, что выбрал эту гору мускулов для того, чтобы сорвать свою злость.

- Где Хендри, черт возьми? Раффи без слов, указал на кучу людей в конце колонны. Брюс отправился туда. В приступе нетерпеливости он налетел на них, с криком разогнал по разным заданиям. Брюс обошел колонну, проверяя, как выполняются его приказания. Он проверил расстановку пулеметов и прожекторов, проверил скрыт ли от глаз балуба единственный костер для приготовления пищи, остановился и посмотрел, как идет заправка грузовиков. Люди старались не попадаться ему на глаза. В лагере не было слышно смеха и громких голосов. Брюс опять решил не отправляться в путь ночью. Он испытывал к этому огромный соблазн, но, посмотрев на усталые лица жандармов, не спавших с утра вчерашнего дня, и взвесив "за" и "против" ночной поездки, он отказался от этой мысли.

- Выезжаем завтра, на рассвете, - сказал он Раффи.

- О'кей, босс, - кивнул Раффи, а затем добавил успокаивающе. - Вы очень устали. Еда почти готова, потом поспите немного. Брюс свирепо посмотрел на него, открыл было рот, чтобы сказать что-нибудь обидное, но затем закрыл его, повернулся и вышел из лагеря в лес. Он нашел поваленное дерево, сел на него и закурил. Было уже совсем темно, и среди туч, обложивших небо, проглядывало всего несколько звезд. Он слышал звуки, доносившиеся из лагеря, но света там не было, как он и приказал.

То, что ему не на кого больше изливать свой гнев, разозлило его еще больше, пока, наконец, он не нашел идеальную жертву - себя. Брюс понял, что вот-вот впадет в депрессию. Он не испытывал это чувство уже давно, по крайней мере года два. С тех пор, как распалась его семья и он потерял детей. С тех пор, как он натренировал себя не поддаваться эмоциям и безучастно относиться к окружающей жизни. Но теперь этот барьер исчез. Не было больше защищенной от шторма бухты. Он должен будет встретить бурю в открытом море и попытаться выжить. Убрать все паруса и приготовить плавучий якорь. Гнев исчез. Гнев был горячим, а охватившее его чувство окатывало холодными волнами. Он чувствовал себя маленьким и беззащитным. Его мысли обратились к детям и одиночество проникло в него, как студеный зимний ветер. Он закрыл глаза и прижал веки пальцами. И отчетливо увидел их лица. Кристина, на толстеньких розовых ножках в юбочке с оборками. Ангельское лицо под копной мягких, пушистых волос.

- Я люблю тебя больше всех на свете, - серьезно говорила она, гладя его маленькими, липкими от мороженого ручками.