Тайны расстрельного приговора - Вячеслав Павлович Белоусов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мне представляется, каждый из вас проникся истиной, по какому принципу оценивается результат работы каждого из нас. Тем более в нашем деле, где все мы на виду. Надо ли повторять, что я всегда не терпел чинуш, бумагомарателей и любителей подкрасить показатели работы!
Зал затаился.
— Скажите мне, как расценивать действия милиционера, призванного раскрывать любое преступление, но…
Генерал остановился, не торопясь, налил водички и оглядел зал:
— Но он укрывает его! Более того, принимает все меры по уничтожению следов преступления и преступников!
Максинов медленно и тяжело поднялся на ноги.
Зал стыл в ожидании.
— Так, майор?
Тот, с кого генерал не спускал глаз, поднялся на ватных ногах.
— Так, Игралиев?
— Не понял вас, товарищ генерал!
— Не понял, говоришь? Тогда расскажи мне, начальник районного отдела внутренних дел, как ты додумался безнаказанно отпускать на волю жульё?
Передние ряды в зале привстали на ноги, остальные задирали головы, пытаясь разглядеть, что происходит впереди. Виден был один генерал. Он возвышался надо всеми, как вождь, идол, Бог.
— Чёрную икру бадьями воруют, а он и носом не ведёт! Мало того, считает это баловством!
Зал зашумел, нервные повскакивали с кресел.
— Я жду ответа, майор!
Вопрос был задан. На него следовало отвечать. Майор, мало напоминая начальника райотдела, промямлил невразумительное, а вскоре совсем замолчал.
— Кто-нибудь понял, что ответил мне этот человек? — лицо Максинова медленно багровело. — Идите сюда, майор, — поманил пальцем генерал. — Посмотрят все на вас. Может, здесь услышат ваш голос!
Майор взобрался на подиум, долго искал место, где ему требовалось встать. Возле него уже маячил начальник секретариата, выскочивший неведомо откуда, но оказавшийся как раз вовремя. Он и поставил майора куда надо, поддерживая рукой на всякий случай. Тот оставался в прострации, слабо догадываясь, что настала его Голгофа.
— За грубейшее нарушение закона!.. За попрание офицерской чести!.. Начальника районного отдела внутренних дел, бывшего майора милиции Игралиева Назыма Имангалиевича уволить с должности и лишить офицерского звания! — Максинов выговорил это не торопясь, громко и зло, чтобы отозвалось в ушах каждого, а после паузы рявкнул: — Полковник Мовчанов, прошу вас!
Грузный «автобус» подскочил со стула, чеканя шаг, несмотря на мешающий живот, рванулся к бледному майору и цепко опустил на его плечи тяжёлые лапы. Треск резанул уши присутствующих. Погоны слетели с плеч майора, «автобус», развернулся, едва не сбив с ног пошатнувшегося Игралиева и, возвратившись к столу, бросил погоны на стол перед генералом, как негожий трофей.
Выглядело всё это унизительно и страшно. Игралиев, кусая губы, едва держался на ногах. Его увёл всё тот же начальник секретариата. Зал охнул, а многие бывалые офицеры закрыли на миг глаза, опустив седые головы.
— Под суд пойдёшь, ничтожество! — процедил сквозь зубы генерал в спину бывшему начальнику райотдела, повернулся в зал и хлопнул, словно выстрелил, ладонью по столу. — Так будет с каждым, кто гнёт под себя закон! На снисхождение пусть не надеются хапуги и мразь! Милицию марать не дам!..
Максинов кричал в зал ещё долго. Квашнину стало не по себе. Он почувствовал надвигающуюся беду, голову обдало жаром. До мельчайших подробностей он начал перебирать все события последних дней: с кем общался, что делал, о чём говорил? Нет, он нигде не прокололся! Исключалась и прослушка телефона. Лишь с Ковшовым он вёл разговоры по поводу таинственного острова, неведомых захоронений, проделках работников Игралиева с отказными материалами о задержании икры. Вся операция затевалась и обсуждалась в кабинете Данилы, в областной прокуратуре. Один на один. И прокурор Жмурков ещё не запрашивал «отказники» для проверки. Данила обещал сразу сообщить, как только такая команда будет дана. И вот на тебе! Генерал от кого-то узнал, опередил их и ударил первым.
Квашнин не был трусливым человеком, но и его, как многих в зале, коснулась нервная неприятная дрожь. Он неуклюже поёжился, даже передёрнул плечами. Показалось, что кто-то читает его мысли, прожигая насквозь его бедную голову. Когда наконец наваждение исчезло, в зале никого не было. Совещание окончилось.
Каждого губит страсть[13]
Валентин рыскал по городу в поисках Вики уже второй день. Время, отведённое ему на поиски, заканчивалось. Тот, в подворотне, следивший за ним и оказавшийся своим, больше двух суток ему не отмерил. Но попытки пока никакого результата не давали. А всё оттого, что действовал он вслепую.
К Леониду после драки в питерской гостинице обращаться было бесполезно, тот замкнулся так, что домой они возвращались порознь. Матвеич погнал сразу, лишь только он заикнулся о поварихе. Рудольфа найти не удалось. Тот словно сгинул.
Единственным источником информации оказался голубоглазый мальчонка по кличке Сыч, занимавшийся теперь готовкой на кухне, но и тот, как оказалось, не видел Викторию более полутора месяцев с тех пор, как она отлучилась, по его словам, в город, да так и не вернулась.
Валентин обвинял себя во всех грехах, ругал прежде всего за гордыню, но были и у него причины: с середины весны Рудольф отправил их с Леонидом по разным городам. В поездках они провели всё лето до поздней осени, лишь на короткое время возвращаясь домой, чтобы доложить Рудольфу о заключённых сделках, и тут же отправлялись с новыми поручениями. Делал это Рудольф намеренно, преследуя какие-то свои цели, или это была необходимая торопливость, тогда Валентин не задумывался. Некогда было думать. А теперь, мучаясь и переживая за Вику, понял: Рудольф делал всё осознанно, специально гнал его с глаз долой, а сына пристроил за ним приглядывать.
Единственным, позволявшим уцепиться за след, были слова Сыча, что Вика ушла налегке, без вещей и поклажи, но с ведома Рудольфа. На все остальные расспросы Сыч отнекивался, отвечал: хозяин повариху не искал и ни разу не интересовался её отсутствием.
Вот где таилась разгадка!
Виктория пропала с рыбницы с ведома Рудольфа. Он всё и организовал. Это несомненно.
