Душа без признаков жизни - Софи Баунт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кастивиль переплел пальцы на посохе и взмахнул. Из песочницы посередине зала выросло несколько хвойных деревьев. Затем их выел до пыли рой визжащих насекомых.
— Если вы способны обучаться и не тратите жизнь на развлечения для дегенератов, то я научу вас, как заполнить планеты океанами, выгравировать в истории новые генетические коды или создать цветы, запахом одурманивающие существ до приступов эпилепсии.
Рой насекомых полетел в аудиторию. Некоторые студенты запищали. Учитель не заметил. А может, ему просто нравилось, как они громко возмущаются и в ужасе бегают по трибунам.
Кастивиль показался Феликсу самодовольным, но послушать про то, как создаются целые галактики, хотелось до мурашек на коже.
Он наклонился поближе, и учитель вдруг заострил на нем взгляд ярко-розовых глаз, контрастирующих с длинной молочной мантией и волосами.
Даже тело Кастивиля покрывала белая короткая шерсть, как у британского кота альбиноса, а за спиной колыхались крылья.
— Августин! — закричал он, и вся аудитория въелась глазами в Феликса.
Твою же мать… Мне конец…
Он не понял, кто такой Августин, но понял, что учитель обращается к нему, и к тому же машет, подзывая к себе. Феликс облизнул пересохшие губы, сглотнул, поправил фрак и медленно поднялся с места. Ноги подкашивались. Обливаясь потными ручьями, спустился по ступенькам, чувствуя, что идет на эшафот.
Встал рядом с Кастивилем.
Учитель схватил Феликса за плечо и развернул ко всем присутствующим, которые активно перешептывались.
— Вот! Августин Мрит Талу́д. Мой любимый ученик! Не то, что остальное стадо безмозглых роков, — провозгласил Кастивиль, и Феликс сжался. — Друзья! Первый манр в нашей Обители, который станет херувимом, даже не имея статуса асура. Вы и сами знаете о нем из вестника, но Август уходил на последнее перерождение и теперь готов стать нашим новым судьей кочевником.
Кем?
Феликс так резко обернул голову на Кастивиля, что чуть не свернул себе шею. Лицо учителя преобразилось: из сурового стало приветливым.
— Не думал, что ты так быстро вернешься. Обычно с Мрита тебя взашей не достать, — сказал учитель и с озорным смехом пнул Феликса под ребра, после чего прошептал на ухо: — Сейчас же отправляемся в хранилище. Твой посох ва́джра уже пылью покрылся!
В ответ Феликс промычал что-то нечленораздельное, а когда после лекции Кастивиль потащил за собой, закидывая тоннами вопросов, он выпалил — неузнаваемо жалким голосом, что только вышел из редута восстановления (как и требовал Гламентил).
— Творец всемогущий, что с тобой на Мрите делали? Помнишь не больше пустого ореха, — заворчал Кастивиль. — Тебе надо выпить!
Отличная идея. Выпивка — залог ясных мыслей.
Пока учитель тащил в бар, Феликс пытался прикинуть, что с ним делали на земле: убийство, тело птицы, роман жены с маньяком… Потом решил, что, не зная своего прошлого, — сравнивать нет смысла.
— На самом деле ты вовремя, — скривился Кастивиль. — В Обители происходит нечто странное. Боюсь, это может добраться и до Земли.
ГЛАВА 10.2. Феликс. Хранилище знаний
Напитки в баре действовали, как обычный алкоголь — светились лаймовым и тыквенным цветом, но после того как попадали внутрь: растворялись и выпархивали из носа обратно. Словно дым.
Кастивиль жевал неоновый стебель и запивал мятным вином. Иногда журил отдыхающих студентов. Те — молча кряхтели в ответ. Возможно, обменивались мнением об учителе, но только друг с другом.
Феликс попробовал коктейли со вкусом миндаля и эдемских яблок. Ощутил приятное теплое чувство в груди. Слегка опьянел. Язык принял решение жить самостоятельно. Изо рта пополз словесный водопад. Феликс признался, что его зовут не Августин, но учитель лишь рассмеялся, пояснив: последний раз он позиционировал себя, как Августин, а внешний вид выбирал пятисотлетней давности. Добавил, что узнает людей по энергетике, а не по форме причиндалов. К тому же ему не нравится ни имя «Августин», ни имя «Феликс». Всё — дерьмо.
Чересчур часто Феликс стал задавать себе вопрос: все ли умные люди такие жесткие? Кастивиль вёл себя грубо и бестактно. Видимо, когда осознаешь бессмысленность жизни, то становишься собой. А когда ты становишься собой — другим это не по нраву, ведь каждый человек неосознанный эгоист, что хочет установить выгодные ему правила. Таким, как Кастивиль, плевать на мнение других и их правила. Он умен, одинок и прямолинеен.
Этот вопрос всегда был для Феликса до боли сложным: быть собой или быть одиночкой?
Кастивиль жаловался на учеников. Рассказывал, как тяжело сейчас найти достойных стать хотя бы асурами. Называл всех бездарными потребителями. Идиотами. И безмозглыми роками.
— Я всё еще не могу вспомнить, кто такие судьи-кочевники.
— Такие же судьи, что заседают в Трибунале. Решают судьбы опасных асуров. Вам выдают специальные посохи, усиливающие способности по трансформации энергии и материи, такие же, как у херувимов на Тапе, которые создают новые миры. Обычные посохи ваджра, как мой, годятся разве что в зубах ковырять.
Он попробовал поковыряться острием на конце посоха меж резцов, но не смог и заворчал. Харкнул на пол. Стражнице под ноги.
— Ты ведь тоже херувим. Почему не судья?
— Я предпочитаю учить, а не судить, — усмехнулся Кастивиль, потормошив белые крылья за спиной. — Тебе еще не назначали обряд перерождения? — уточнил он, но заметив недоумевающее лицо Феликса, добавил: — Это когда ты отправляешься в святилище и серафимы производят тебя в высшие.
— Почему вы все говорите — высшие, если называетесь дэвами? И… почему все так плохо относятся к… аталам?
Кастивиль быстро заморгал и засмеялся.
— Неужто за права демонов теперь борешься? О, простите… аталов, — с иронией спросил он. — Помнится, ты толкал речи о недопустимости посвящения в высшие — животных. А теперь вдруг борец за права униженных?
Феликс отрицательно повертел головой, не отвечая на вопрос, и заметил под задравшимся рукавом Кастивиля нечитаемые символы. Он осмотрел свое запястье и обнаружил такую же татуировку, но чуть короче. У его товарища метка прорисовывалась до локтя и подсвечивалась.
— Эти демоны — грязь и зараза на просторах Обители. Ты забыл, что они вселяются в чужие тела и крадут энергетику? Забыл? То-то же! Отвратительные создания.
За стуком бокалов Феликс услышал, как заиграла музыка. Посреди зала на барную стойку запрыгнула девушка с золотистыми волосами, огнистым румянцем на белых щеках и фиалковыми глазами.
В голову ворвался ее прекрасный голос
