Биржевые маги. Интервью с топ-трейдерами - Джек Швагер

Когда вы впервые приобщились к финансовым рынкам?

Лишь спустя много лет. Я тогда был антрепренером рок-групп. Как-то на выходных, в клубах, где выступали мои группы, произошли три независимые перестрелки. После чего я решил, что теперь самое время сменить профессию и заняться своим настоящим увлечением — финансовыми рынками. Однако, несмотря на свой интерес к фьючерсам, я и понятия не имел, как найти работу в этой области. Поэтому я решил начать брокером рынка акций.

Мое первое собеседование на Уолл-стрит состоялось в очень авторитетной фирме, атмосфера которой как бы сама собой заставляла говорить полушепотом. Меня принял сотрудник с претензией на аристократизм и характерной манерой разговаривать сквозь зубы. «Для своих клиентов мы покупаем только голубые фишки», — сообщил он мне своим «изысканно-напыщенным» тоном

[38].

Я понятия не имел, что такое «голубые фишки», но сам термин показался мне странным применительно к солидной инвестиционной фирме. Поэтому после собеседования я поинтересовался его этимологией. Оказалось, что свое происхождение этот термин ведет от цвета самой дорогой фишки в Монте-Карло. «Теперь ясно, чем они тут занимаются — азартными играми»,

— сказал я себе. И забросил книгу Грэма и Додда[39], купив взамен другую под названием «Обыграй дилера». Из нее я заключил, что успешное инвестирование — это на самом деле вопрос случая, умея вычислять вероятность которого, можно найти методы, позволяющие победить рынок.

На основании чего вы решили, что сможете создать методы, которые склоняют шансы в вашу пользу?

Не думаю, что понимал это тогда, но с годами я осознал, что рынки неэффективны. Мой приятель- экономист всё пытается объяснить мне, как ребенку, что все мои усилия напрасны, потому что «рынки эффективны». Я заметил ему, что все, от кого я слышал эти слова, — люди бедные. Он возражает на это, что если бы я смог создать выигрышную компьютерную систему, то и другие смогли бы и, значит, все наши усилия сошли бы на нет.

Разве это не так?

Не так. Ведь системы разрабатываются людьми, а людям свойственно ошибаться. Одни начнут переделывать свою систему или метаться от одной к другой во время полосы неудач, случающейся у каждого. Другие не устоят перед соблазном подправлять торговые сигналы. Бывая на конференциях по управлению капиталом, сидя по вечерам за бокалом вина в тесной компании ее участников, я всякий раз слышу одну и ту же историю. «Моя система отработала отлично, просто я сам не решился на сделку по золоту, а она могла бы стать моей крупнейшей победой».

В этом весьма важный посыл: люди не меняются. Именно поэтому и продолжается вся эта игра. В

1637 году тюльпаны в Голландии стоили 5500 флоринов, а затем упали до 50 флоринов, потеряв 99 процентов цены. Конечно, можно возразить: «Тогда рыночная торговля была делом сравнительно новым, люди — простаками, а капитализм только зарождался. Сейчас мы стали более искушенными». Идя дальше, к 1929 году, обнаружим, что акции «Air Reduction», стоившие 233 долл., после обвала упали до 31 долл., потеряв 87 процентов цены. Конечно, и на это можно сказать: «Бурные 20-е были сумасшедшим временем. Теперь все наверняка иначе». Продвигаясь дальше, к

1961 году, увидим, как акции «Texas Instruments» упали с уровня в 207 долл. до 49 долл., потеряв 77 процентов цены. Тем, кто считает, что в 80-е годы люди стали опытнее, достаточно взглянуть на рынок серебра. Достигнув в 1981 году пика в 50 долл., оно впоследствии упало до 5 долл., потеряв

90 процентов цены.

Всё дело как раз в том, что люди не меняются. Поэтому, используя достаточно жесткие методы исключения всяческого домысливания, систему можно протестировать, выяснив, как она показала бы себя в прошлом и, тем самым, получить достаточно хорошее представление о ее поведении в будущем. В этом состоит наше преимущество.

Но разве рынки не могут измениться? И тогда будущее окажется совсем не таким, как прошлое.

Рынки могут меняться, а люди — нет. Когда продолжалось тестирование нашей системы и мы еще не приступили к управлению реальными деньгами, мой партнер Майкл Делман предложил оценивать эффективность системы применительно к так называемым периодам владения. (Время, на которое инвестор передает данную сумму денег под управление фонда.) Оценка эффективности системы только по результатам, полученным за календарный год, весьма условна. Ведь на самом деле нас интересует, каковы шансы получения прибыли по периоду владения любой длительности. С помощью компьютерного моделирования Питер установил, что прибыльными для нашей системы будут 90 процентов всех шестимесячных, 97 процентов — всех двенадцатимесячных и 100 процентов — всех восемнадцатимесячных периодов владения. По прошествии семи с лишним лет фактической торговли эти показатели оказались равны 90 процентам, 99 процентам и 100 процентам соответственно.

Уверен, что будущее за нашей процедурой оценки. Поясню на примере. У нас есть один сотрудник — отставной полковник британской армии. Его военная специальность — демонтаж боеприпасов по всему миру. «Как же вы это делали?» — поинтересовался я. «Да это не так уж сложно. Бомбы бывают разные: в Малайзии — одни, на Ближнем Востоке — другие. Приехал, посмотрел, какого она типа, и демонтируй». — «Простите, а если попадется бомба неизвестного типа. Что тогда?» — спросил я. Полковник взглянул мне прямо в глаза, а потом ответил: «Надо запомнить свое первое впечатление и надеяться, что оно не станет последним».

Однажды, войдя в офис, я застал этого железной выдержки человека чуть ли не в слезах. В чем дело?

Оказалось, что Федеральная резервная система изменила свою долгосрочную политику, что радикально перевернуло многие крупные рыночные тенденции. Наутро бумаги нашего фонда, выросшие с исходной величины в 10 долл. почти до 15, упали ниже 12 долл., и это когда наш полковник только что открыл счет для одного крупного швейцарского банка. «Дозвонитесь до них!» — велел я ему. «Что-что?» — несколько смутившись, переспросил он. «До-зво-ни-тесь до них!» — повторил я (медленнее и по слогам).

В свою бытность брокером я усвоил от своего начальника одно правило: если не сообщить клиенту о том, что он проигрывает, то за тебя это сделают другие. Честно говоря, именно так я и поступал тогда. Если я звонил наметившимся клиентам, а они жаловались на своего брокера, то я обычно восклицал: «Ну зачем же он втянул вас в такую сделку!»

В последовавшем телефонном разговоре со швейцарским клиентом я объяснил ему, что, по данным нашего моделирования, такое случается через каждые несколько лет и я уверен, что через девять месяцев фонд поднимется на новую высоту. «Честно говоря, я сам только что взял немного взаймы, чтобы пополнить собственные вложения в фонде», — добавил я. «Неужели?» — удивился клиент. Я заверил его, что это так.

В результате он удвоил свои вложения и наш фонд сразу приподнялся. Сегодня этот клиент •— один из наших крупнейших вкладчиков. Почему я мог быть настолько уверен? Потому что знал главное.

Как это ни удивительно, но в этом бизнесе можно не знать, что произойдет завтра, зато иметь вполне надежное представление о долгосрочной перспективе.

Превосходным аналогом может служить страховой бизнес. Возьмите какого-нибудь конкретного шестидесятилетнего человека, и вы вряд ли скажете, каковы его шансы прожить еще год. Но для

100000 людей этого возраста уже можно с высокой точностью утверждать, сколько из них будут живы через год. В этом и заключается аналогия: на помощь к нам приходит закон больших чисел. В каком-то смысле мы продаем и покупаем страховые прогнозы.

Один мой приятель разорился, торгуя фьючерсами. Он не может понять, как мне удается торговать, свято следуя компьютерной системе. Как-то раз во время игры в теннис он спросил меня: «Ларри, ну как ты можешь так однообразно отбивать? Неужели тебе не скучно?» На что я ответил: «Я делаю так не ради забавы, а ради выигрыша». (В оригинале — игра слов: глагол «to trade» выступает в значении «обмениваться ударами», одновременно допуская трактовку фразы и в своем основном значении «торговать».) Это может быть очень скучно, но зато очень прибыльно. Выслушивая в компаниях .других трейдеров их воспоминания о «боевых» делах на рынке, я ничего не могу добавить от себя. Для меня все сделки одинаковы.

Многие финансовые менеджеры используют системы, следующие за тенденцией. Немало среди них и таких, кто не позволяет себе подправлять торговые сигналы своих систем. Чем от них отличается «Mint»? Как вам удалось поднять показатель «прибыль/риск» много выше среднего уровня?

Всё дело вот в чем: мы знаем, что мы много не знаем. Какими бы сведениями вы ни располагали и что бы ни делали — всё равно можете ошибиться. Один мой приятель сколотил состояние в 100 миллионов долл. с лишним. Он преподал мне два важнейших урока. Во-первых, не ставь под удар свой образ жизни, — и убережешься от неприятностей. Во-вторых, зная самый худший исход, получаешь огромную свободу действий. Суть в том, что, не зная будущей прибыли, можно оценить риск.