Учитель фехтования - Артуро Перес-Риверте

Не в силах выдержать это леденящее душу зрелище, дон Хайме попятился. Комиссар заботливо коснулся его плеча; до него донесся запах сигарного дыма, затем голос, показавшийся ему сначала отдаленным гулом:

– Узнаете?

Дон Хайме отрицательно покачал головой. В его смятенном воображении мелькнул образ из приснившегося на днях кошмара: слепая кукла в канаве с водой. Но вскоре Кампильо произнес нечто такое, от чего душу дона Хайме окутал смертельный ужас:

– Однако, сеньор Астарлоа, несмотря на все увечья, вы должны были бы эту даму вспомнить... Перед вами ваша бывшая ученица, донья Адела де Отеро!

VII. Вызов

Сделать вызов означает вынудить соперника покинуть удобную позицию.

Маэстро тщетно пытался понять, что говорит ему полицейский. Они давно покинули подвал, выбрались на свежий воздух и теперь сидели в маленьком кабинете Института Форенсе. Дон Хайме словно оцепенел. Откинувшись на спинку стула, он невидящими глазами смотрел на выцветшую гравюру, висящую на стене: северный пейзаж, озера и ели. Его руки бессильно лежали на коленях, серые глаза были тусклы и бесстрастны.

– ...итак, тело нашли в тростнике под Толедским мостом, на левом берегу. Просто удивительно, как его не унесло течением, ведь ночью была гроза. Это наводит на мысль, что его бросили в воду незадолго до рассвета. Одного не могу понять: чего ради они отправились так далеко, вместо того чтобы оставить тело у нее дома?

Внезапно Кампильо умолк, внимательно глядя на дона Хайме; он как будто ожидал от него какого-то вопроса и, не дождавшись, пожал плечами. По-прежнему сжимая в зубах сигару, он протер стеклышки пенсне мятым платком, который вытащил из кармана.

– Когда мне сообщили, что нашли тело, я немедленно приказал взломать дверь ее квартиры. Конечно, это следовало сделать гораздо раньше, потому что там, за дверью, творилось нечто ужасное: следы борьбы, сломанная мебель, кровь... Да, сеньор, очень много крови. Целая лужа в спальне, другая, поменьше, в коридоре... Такое впечатление, что забили корову, простите за сравнение. – Он покосился на дона Хайме, словно ожидая, какой эффект произведут его слова; казалось, он нарочно описал сцену столь красочно, рассчитывая потрясти учителя фехтования. По-видимому, произведенное впечатление показалось ему недостаточным: он нахмурился, поспешно вытер пенсне и продолжил описание ужасной сцены, внимательно поглядывая уголком глаза на дона Хайме:

– Видите ли... эту даму убили хладнокровно, со знанием дела, потом вынесли тело из дома и швырнули в реку. Возможно, это еще не все, вы понимаете, что я хочу сказать... Может быть, ее пытали. Судя по тому, в каком состоянии нашли труп, опасаюсь, что именно так оно и было. В любом случае очевидно одно: сеньора де Отеро немало натерпелась, прежде чем ее тело покинуло дом на улице Рианьо...

Прервав рассказ, Кампильо взял двумя пальцами пенсне, внимательно посмотрел его на свет и надел с довольным видом.

– Да, сеньор, мертвое тело, – повторил он задумчиво, возвращаясь к прерванному описанию. – В спальне мы нашли пряди волос, принадлежавших, как показала экспертиза, погибшей, обрывок голубой ткани, оторванный, по-видимому, во время борьбы, – этот лоскут в точности соответствует куску, недостающему на платье, в котором нашли погибшую. – Он полез в верхний карман жилета и извлек оттуда изящное кольцо в виде тоненького серебряного ободка. – На безымянном пальце левой руки трупа было кольцо. Вы его когда-нибудь видели?

Дон Хайме сжал веки и вновь открыл их, словно очнувшись после долгого сна. Он медленно повернулся к Кампильо, бледный как полотно; казалось, вся кровь до единой капли отхлынула от его лица.

– Простите...

Комиссар заерзал на стуле. Очевидно, он ждал со стороны дона Хайме куда более яркого проявления чувств, и, видя его сдержанность, испытал раздражение. Оправившись после первого потрясения, маэстро упрямо не раскрывал рта, как будто разыгравшаяся трагедия была ему совершенно безразлична.

– Ответьте, сеньор Астарлоа: вам знаком этот предмет?

Учитель фехтования протянул руку и кончиками пальцев взял тонкое серебряное кольцо. В его памяти вспыхнуло невыносимо яркое воспоминание о металлическом блеске на смуглой кисти. Он положил кольцо на стол.

– Да, это кольцо Аделы де Отеро. – Его голос прозвучал равнодушно.

Кампильо не сдавался:

– Одного не могу понять, сеньор Астарлоа: почему с ней так обошлись? А что, если это месть?.. Или же из нее хотели вытянуть какую-то тайну?

– Не знаю.

– Были у этой женщины враги?

– Не знаю.

– Подумать только, что с ней сделали! А ведь она, должно быть, была хороша собой.

Дон Хайме вспомнил обнаженную шею, матово-белую кожу под черными волосами, собранными на затылке перламутровой заколкой. Он вспомнил приоткрытую дверь гардеробной и шелест нижних юбок, ее кожу, такую трепетную, теплую, нежную. «Я не существую», – сказала она в тот вечер, когда все было возможно и ничего не произошло. И вот пришел день, когда эти слова стали правдой: ее больше не было. Только мертвая, разлагающаяся плоть на мраморном столе.

– Да, вы правы, – произнес он через некоторое время. – Адела де Отеро действительно была очень хороша собой.

У комиссара мелькнула мысль, что на этого чудаковатого учителя фехтования он затратил слишком много времени. Он убрал кольцо, бросил окурок сигары в пепельницу и встал.

– Я все отлично понимаю, сеньор: события этого дня потрясли вас, – сказал он. – Если вас это устраивает, то завтра утром, когда вы отдохнете и будете чувствовать себя лучше, мы продолжим наш разговор. В одном я убежден: между убийством маркиза и смертью этой женщины существует прямая связь и вы один из немногих, кто способен помочь нам в расследовании... Итак, вы можете встретиться со мной в этом кабинете завтра в десять?

Дон Хайме посмотрел на комиссара так, будто видел его впервые.

– Вы меня подозреваете? – спросил он. Рыбьи глаза Кампильо моргнули.

– Друг мой, кого из нас в нынешние времена можно считать вне всякого подозрения? – сказал он немного развязным тоном.

Но дона Хайме такой ответ не удовлетворил.

– Я спрашиваю вас серьезно. Мне нужно знать, не подозреваете ли вы меня.

Кампильо небрежно засунул руки в карманы брюк и покачался на каблуках.

– Извольте, если вас это утешит: серьезных подозрений насчет вас у меня нет, – ответил он. – Просто на сегодняшний день я не могу исключить никого, а вы единственный, кто тесно общался с маркизом.

– Что ж, рад вам помочь.

Комиссар виновато улыбнулся, словно сочувствуя маэстро.

– Не обижайтесь, сеньор Астарлоа, – сказал он. – Согласитесь, напрашивается целый ряд совпадений: два ваших ученика убиты, оба увлекались фехтованием, и одного из них, заметьте, убивают как раз таки рапирой... Все выстраивается в стройную цепочку... Хотя есть две вещи, которые я никак не могу взять в толк: вокруг чего вращаются события и какую роль играете в этой истории вы, учитель фехтования. Если, конечно, вы действительно причастны к убийству.

– Я, сеньор, отлично вас понимаю, но, к сожалению, ничем не могу помочь.

– Я тоже сожалею, сеньор Астарлоа. Но и вы поймите меня: ввиду сложившихся обстоятельств я не могу быть уверен в вашей невиновности... В мои годы, после всего, что мне по долгу службы довелось увидеть, я даже родную маму не могу исключить из числа подозреваемых лиц.

– Скажите лучше прямо, сеньор Кампильо: вы меня подозреваете.

Лицо Кампильо сморщилось в скорбной гримасе, словно допустить подобную мысль о доне Хайме было ему крайне неприятно.

– Не совсем так Скорее я прошу вас сотрудничать с нами, сеньор Астарлоа. Мое доверие к вам доказывает назначенная на завтра встреча в моем кабинете. И еще одна просьба: как бы там ни было, не уезжайте из города и постарайтесь находиться в пределах досягаемости.

Молча кивнув в знак согласия, дон Хайме встал и взял шляпу и трость.

– А служанку вы допросили? – спросил он.

– Какую служанку?

– Ту, что работала в доме доньи Аделы. Кажется, ее звали Лусия.

– Ах да, простите. Я не сразу понял... Честно говоря, нет – мы не смогли ее найти. Консьержка сказала, что ее уволили примерно неделю назад и больше она там не появлялась. Мы повсюду ее ищем, но пока совершенно впустую.

– Ну а что еще рассказала консьержка из ее дома?

– Ничего, что могло бы помочь следствию. Вчера вечером над Мадридом разразилась гроза, и она ничего не слышала. А о самой сеньоре Отеро она почти ничего не знает. А если и знает, молчит, то ли из осторожности, то ли из страха. Квартиру она сняла три месяца назад через посредника, агента по недвижимости. Его мы тоже допросили, и тоже безрезультатно. Когда она поселилась, вещей у нее было очень мало. Никто не знает, откуда эта дама взялась, хотя, судя по некоторым признакам, она какое-то время жила за границей... Итак, до завтра, сеньор Астарлоа. Не забудьте про нашу встречу.