Твоё слово (СИ) - Лисканова Яна

— Ну раз уж формально вы дали свое согласие на мое присутствие здесь, зачем же вы пришли посреди ночи? Вы же не собираетесь меня коварно соблазнить? — я и так видела, что нет, но вдруг у меня получится его смутить, и ему станет еще некомфортнее?

— Упаси меня все боги этого мира от такой глупости, — сказал насмешливо, ничуть меня, впрочем, не обидев, — просто вы не внушаете мне ни капли доверия и я за вами слежу, — пояснил мужчина.

Я скосила глаза в сторону его секретера. Ну и ладно. Не очень-то и хотелось.

— Слушайте, а что вообще происходит? — поинтересовалась я, потому что действительно была в легком замешательстве, — меня больше не обвиняют что ли ни в чем?

— С точки зрения закона — ваша совесть теперь чиста; с точки зрения широкой общественности — вы вызываете массу вопросов, — уколол следователь.

— Ну если у закона больше нет ко мне вопросов, — я с надеждой посмотрела на мужчину, — я могу уже уходить?

— Пока нет, — скривился он, — сначала будет суд, который вас оправдает, потом мы еще с вами побеседуем, и только после этого вы можете уходить.

— А скоро будет суд? — спросила я, вставая с кровати и прохаживаясь по комнате, внимательно поглядывая на то, что меня окружает. Конечно, ничего интересного я найти не смогу — за мной же следят! Но хоть немножко его побесить — вполне в моих силах. Я подошла к столику с зеркалом, заставленному всякой мелочевкой, взяла в руки баночку, похожую на те, в которых в лекарских лавках продавали всякие микстурки, открыла, понюхала. Пахло приятно.

— Это духи? А где вы их купили? Я бы тоже такие хотела! — я накапала на запястье и принюхалась. Пахло чем-то терпко-горьким, древесным и чуть-чуть сладким. Повернулась в сторону мужчины — он улыбался, но бледные глаза полыхали тлеющим бешенством. Кажется, перелет! — ой, простите, я положу на место и больше не буду трогать!

— Суд будет послезавтра, — сдавленным голосом сказал мужчина.

— Быстро вы работаете! — я юркнула обратно под одеяло, решив все-таки больше не раздражать следователя, но все-таки не удержалась от вопроса, — а чьи духи? От вас просто пахнет иначе…

— Ничьи, — ответил он, сам кажется слегка удивленный тем, что все еще со мной разговаривает, — я сам их сделал.

— А для кого?

— Ни для кого. Просто когда-то этот запах мне понравился, и я решил его воссоздать.

— А чей это запах? — он замер на секунду и как будто погрузился в себя.

— Ох, — вздохнула я и ошарашено уставилась на мужчину, — любовная история!..

— Что? — он вынырнул из мыслей и раздраженно на меня глянул, — какой бред!

— Она не приняла ваши чувства? — с жаром спросила я, но, не получив реакции, продолжила задавать вопросы, — или вы ее? Нет? Вас свели родители, но она захотела свободы и сбежала? У вас был продолжительный роман? Нет? Значит у вас была интрижка? Ну конечно! Такие, как вы не способны петь серенады под окном, признаваясь в любви… И интрижка закончилась раньше, чем вы осознали свои чувства?! — я с жадностью следила за реакцией на каждый новый вопрос и предположение; невнимательному человеку могло бы показаться, что его лицо вообще не меняется, или даже что он меня не слушает, но я невнимательной не была! — вы тоскуете, потому что все закончилось ничем!

— Не несите бред, — отрезал мужчина и я поняла, что большего пока не добьюсь.

— Ладно, — я покладисто сложила лапки на колени, — но вы меня, знаете, вдохновили! Просто вы такой, судя по всему, равнодушный сухарь, но даже вы смогли испытать это пылкое страстное чувство! Видимо, вы настолько ему отдались, раз уж даже воспроизвели ее запах и нюхаете его одинокими ночами… — он сощурил глаза, — простите-простите! Просто глядя на вас, я думаю, что даже для меня еще не все потеряно! — объяснила я, на удивление, довольно искренне.

— Суд будет сегодня вечером, — обрадовал меня следователь. 

Ситуация получилась забавная. Графа явно напрягало мое общество, но оставлять меня в своей комнате одну он категорически не хотел. И, в общем-то справедливо, потому что мои зыбкие морально-этические установки никак бы меня не тяготили, когда бы я полезла по его шкафам, даже не с какой-то определенной целью, а просто так, потому что могу. Не то чтобы я была так уверена, что могу, потому что про существование такой раздражающей меня и, наверное, всех домушников вещицы, как охранные чары, я все-таки знала, и очень сомневалась, что следователь ими бы не озаботился. Но рисковать ему явно не хотелось, потому что заинтересовать меня могли не только всякие милые журналистскому сердцу секретики вышестоящих, но вообще все. Поэтому он скрашивал мое заключение своим обществом, и я не стеснялась этим пользоваться, мастерски выводя его на хоть какое-нибудь взаимодействие.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

К утру я уже считала нас лучшими подружками и твердо решила, что он будет моим другом по переписке. Вообще-то, друга по переписке я мечтала завести лет с тринадцати, но всегда это заканчивалось ничем. Чаще всего почему-то мне удавалось заманить в переписку в соц.сетях именно мужчин, но спустя какое-то время все они начинали делать отнюдь не дружеские намеки.

С первым мы очень мило общались, пока он не начал переодически рассказывать в, в общем-то, совершенно мне не интересных анатомических подробностях  о своих сексуальных похождениях. Причем действовал парень аккуратно, сначала намеками, потом набросками историй, но чем дальше, тем подробнее я узнавала, откуда берутся дети. Мои робкие попытки хотя бы немного его урезонить намеками о том, что мне еще нет и пятнадцати и не доросла я еще до таких историй, к сожалению, не увенчались успехом, и общение сошло на нет.

Второй был более тонкой душевной организации и через какое-то время общения свято уверовал в то, что безумно в меня влюблен. Я ему насколько умела тактично отказала и спросила, насколько ему нормально будет дальше со мной общаться и не стоит ли прекратить общение. Молодой человек ответил, что все нормально, он рад будет общаться дальше, но нет-нет да напоминал мне о том, как нежно он меня любит, обычно в ситуациях, когда я не отвечала ему дольше пяти минут и выглядело это примерно так: «Я же тебя люблю, почему ты так жестока!», и вообще всячески давил на жалость и упрекал меня в равнодушии. В те моменты, когда он этого не делал, общаться с ним было очень интересно, потому что человеком он был начитанным, неглупым и забавным, поэтому продержалась я довольно долго, но в тот момент, когда я поняла, что готова начать с ним встречаться, лишь бы он перестал ныть, общение я прекратила.

Третий приплыл, когда я вообще почти ни с кем не общалась, кроме тестовых заданий для государственного экзамена, и к тому моменту я настолько изголодалась по общению, что фотографию полового органа в сопровождении сальной шуточки в личных сообщениях восприняла, как божью милость, и с разбегу начала выспрашивать у него про его интересы, хобби, домашних животных, ну и всякое такое. Присылала ему фотки распустившихся по весне одуванчиков, рассказывала, как готовлюсь к экзаменам. Мужик, конечно, немного прибалдел от моей настойчивости, но на наивной вере в чудо, точнее в то, что я захочу с ним изучить человеческую анатомию, продержался почти месяц. В какой-то момент и до него дошло, что сдаю я литературу и совокупляться готова только словесно и то, в таком взаимодействии я обычно выступаю в роли активной стороны, и мои домогательства не пришлись ему по вкусу, поэтому в какой-то момент он просто перестал отвечать на мои сообщения.

Поэтому сейчас, глядя на графа, которого мое присутствие в его спальне волновало только в том плане, что он волновался, успеет ли к вечеру организовать суд, чтобы на следующий день меня уже здесь не было, я осознавала, что нашла того человека, с которым смогу переписываться без всякого романтического и сексуального подтекста! Осталось только убедить его, что это чудесная идея. Пока что не получалось, но я в себе была уверена и не отчаивалась.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я все так же сидела в кровати, растрепанная, помятая, но довольная тем, что у меня есть собеседник и все мысли можно занять именно им; следователь все так же сидел в кресле напротив, эффектно развалившись и закинув ногу на ногу, смотрел на меня чуть исподлобья, опираясь виском на кулак. Мы завтракали, точнее это я завтракала, а мужчина только пил кофе. В общем-то, только тогда, когда передо мной поставили поднос с едой, я осознала, какая голодная.