Бритва Дарвина - Дэн Симмонс

– Доктор Эпштейн, – сказал Дарвин, – согласно моим подсчетам, если платформа находилась на максимально возможной высоте, что следует из показаний прораба и нескольких других рабочих, которые были сегодня на стройке, резкое падение давления в гидравлической системе привело бы к тому, что платформа почти мгновенно набрала бы скорость, близкую к конечной. Таким образом, получается, что платформа падала на мистера Эспозито менее двух секунд.

Доктор Эпштейн медленно кивнул.

– Это вполне согласуется с исследованиями феномена так называемой "маски ужаса". Мозг должен быть отделен от периферической нервной системы за одну и восемь десятых секунды или меньше, чтобы на лице погибшего сохранилось подобное выражение.

Дарвин посмотрел на Сидни.

– Как по-твоему, насколько далеко находилось тело Эспозито от той опорной стойки, на которой был отвинчен кран, из-за чего и вытекла гидравлическая жидкость?

– Ширина платформы двенадцать с половиной футов, – сказала Сид. – Эспозито находился со стороны, противоположной опорной стойке с отвинченным вентилем крана. Его голова выступала на несколько дюймов из-под распорок подъемника – как будто он хотел выскочить из-под падающей платформы.

– Как ты думаешь, мог он открутить вентиль крана, а потом перепрыгнуть через пространство под платформой… И все это меньше чем за две секунды? – спросил Дар.

– Нет, – ответила Сид. – Кроме того, если Эспозито увидел падающую платформу – а это так, судя по его лицу, – он должен был инстинктивно прыгнуть вперед, из-под платформы, а не бежать в глубь шахты подъемника, пытаясь спрятаться у стены.

Дар отложил калькулятор в сторону.

– И это не единственная странность, – сказал старичок патологоанатом.

Он провел Дарвина и Сидни в служебное помещение морга, которое располагалось между приемной и собственно хранилищем трупов. Здесь находился склад – на множестве полок лежали непрозрачные пластиковые пакеты, большинство из которых были помечены международной маркировкой "Токсичные биологические отходы". Эпштейн открыл ящик стола, вынул оттуда и надел одноразовые резиновые перчатки той модели, какую использовали патологоанатомы с тех пор, как началась эпидемия СПИДа, и протянул по паре перчаток Сидни и Дару. Потом доктор Эпштейн снял с полки один из пакетов с наклейкой, на которой было написано имя – Эспозито, М. Джордж, – сегодняшняя дата, и Регистрационный номер.

– Полицейские, конечно, все это сфотографировали и сняли на видео, – сказал Эпштейн. – Но вам стоит посмотреть на сами вещи.

Он открыл пакет и выложил одежду Эспозито на стол из нержавеющей стали, со специальными желобками для стока крови.

Дар сразу определил, что полосатый костюм, который носил Эспозито, довольно дешевый. Брызги крови и мозгового вещества ничуть не добавляли костюму привлекательности. Белая рубашка почти вся стала красной от крови. Эспозито носил броский галстук желтого цвета, который теперь превратился в буро-малиновый.

Патологоанатом поднял рукава пиджака Эспозито, потом показал на рукава рубашки.

– Видите?

Сидни тотчас же кивнула.

– Кровь… Ткани мозга… И ни капли гидравлической жидкости.

– Вот именно, – подтвердил её догадку доктор Эпштейн. Он говорил все таким же хорошо поставленным, печальным голосом. – Гидравлической жидкости нет ни на руках покойного, ни на лице, ни на верхней части тела. Зато здесь…

Он поднял брюки Эспозито. Дар взялся за них рукой в перчатке и повернул к свету, чтобы получше рассмотреть. Правая сторона брюк была черной и маслянистой от гидравлической жидкости. Эпштейн вынул со дна пакета поношенные черные ботинки фирмы "Флоршайм", с подковками на каблуках. На обоих ботинках была кровь, но только один, правый, вымок в гидравлической жидкости.

– Судя по следу, который мы видели, струя гидравлической жидкости брызнула из трубы примерно на восемь футов к центру шахты подъемника, – сказала Сил. – По какой-то причине Эспозито в это время находился под платформой – примерно посредине шахты лифта или даже ближе к стене, – и поэтому не смог выбежать наружу, когда платформа начала падать. Он повернулся и прыгнул к стене через проем в опорной конструкции – и там его настигла падающая платформа. Гидравлическая жидкость забрызгала его брюки и правый ботинок, уже когда он прыгнул.

– Что может помешать человеку бежать по кратчайшему пути к спасению, когда сверху на него падает две тонны железа? – спросил Дар.

– Или – кто? – добавила Сид.

Доктор Эпштейн сложил одежду Эспозито обратно в пластиковый пакет. Затем снял резиновые перчатки, бросил их в контейнер с надписью "Для токсичных биологических отходов" и тщательно вымыл руки в проточной воде. Дарвин и Сидни последовали его примеру. Вернувшись в приемную, они искренне поблагодарили патологоанатома. Видеомонитор был уже выключен.

Доктор Эпштейн улыбнулся, но его глаза остались печальными.

– Я знал адвоката Эспозито, – сказал доктор так тихо, что Дарвину пришлось наклониться, чтобы расслышать его слова. – Он приезжал на место происшествия раньше "Скорой помощи"… Да почти наверняка и сам подстраивал несчастные случаи… Но это была ужасная смерть. И хотя детектив Фернандес и другие не заинтересовались, это не была случайная смерть.

– Да, не случайная смерть, – согласилась Сидни.

– Убийство, – подтвердил Дарвин. Они попрощались с патологоанатомом и вышли на улицу, под проливной дождь.

Глава 11. Л – ЛОВУШКА

Выл уже почти полдень, когда "Форд Таурус" Сидни Олсон свернул с авеню Звезд и покатил по крутому спуску в подземный гараж.

– Ты собираешься наконец рассказать мне, что это все значит? – спросил Дарвин, допивая свой кофе и стараясь не пролить его, пока Сидни брала пар ковочную квитанцию и быстро съезжала вниз по изогнутому бетонному спуску, который, казалось, вел к парковочному месту в самой преисподней.

– Пока ещё нет, – сказала Сид. Она заметила свободное место возле поцарапанной бетонной колонны и мастерски загнала туда свой "Таурус".

Дар только хмыкнул.

Он терпеть не мог вставать рано утром, и ещё больше терпеть не мог поездки по Лос-Анджелесу в понедельник, в часы пик. Сегодня утром ему пришлось вытерпеть и то и другое.

Сидни разбудила его в половине восьмого, чтобы он успел на встречу во время обеденного перерыва… Дар понятия не имел, с кем именно. На дорогах, как всегда в это время, были ужасные пробки, но Сидни вела машину очень спокойно. Когда плотный поток машин длиной в несколько миль совсем останавливался, она сидела, положив руки на руль, и думала о чем-то своем. За всю дорогу они почти не разговаривали.

Репортеры наконец оставили Дарвина в покое. Вокруг его дома больше не дежурили телевизионщики со своими камерами, газетчики тоже убрались. Их не было, когда Дар вернулся домой в воскресенье вечером, не было и сегодня утром. "Зверское убийство на дороге", которое взбудоражило публику на прошлой неделе, как новость уже успело безнадежно устареть.

Теперь репортеры всех каналов новостей раскапывали уже другую историю – сексуальный скандал с участием высокой персоны из администрации мэра и известной политической журналистки. Тот факт, что оба действующих лица – красивые женщины, нисколько не умерил бесцеремонную наглость прессы.

Когда Сид и Дарвин поднимались в лифте из подземного гаража, Сидни спросила:

– Ты точно не забыл видеокассету?

Дар приподнял свой старый портфель.

Они миновали этаж, на котором Роберт Шапиро снимал помещение для своего офиса во время судебного разбирательства с Оу-Джеем. Офис Далласа Трейса располагался в пентхаусе.

Дарвин не ожидал, что офис окажется таким большим и что здесь будет кипеть такая бурная деятельность. Пройдя мимо секретаря в приемной и охранника, одетого в гражданское, они попали в большое помещение, в котором трудилось не меньше дюжины секретарей. Дарвин заметил ещё пять кабинетов поменьше – это наверняка были кабинеты младших юридических помощников Трейса. Кабинет начальника всей этой конторы располагался в углу. Дверь была открыта. Даллас Трейс с улыбкой поднялся из дорогого кожаного кресла навстречу Дарвину и Сил и вообще вел себя так, будто они его лучшие друзья.

Дарвина поразила роскошь этого офиса. Через окно во всю стену на севере были видны далекие холмы – вчерашний шторм разогнал завесу смога, и воздух на какое-то время стал прозрачным. Дар знал, что если посмотрит на запад, то увидит Банди-Драйв в Брентвуде, примерно в трех милях к западу отсюда. Там коварный убийца, ловко притворившийся Оу-Джеем Симпсоном, прикончил когда-то Николь Браун Симпсон и Рональда Голдмена.

Дар так удивлялся размерам и богатству офиса Трейса в основном потому, что большинство его знакомых адвокатов – даже очень удачливых и знаменитых в своих кругах, – как правило, вели дела без размаха и зачастую оплачивали услуги своего единственного секретаря и одного-двух юридических партнеров собственными чеками, еженедельно. Писатель-юрист Джеффри Тубин как-то сказал, что адвокат всегда стоит перед дилеммой: как бы удачно ты ни провел одно дело, следующее все равно будет другим.