Место для журавля - Леонид Панасенко

— Как вы попали на остров, профессор Морис Валуа?.. Не удивляйтесь, я узнал вас… Молчите?.. Молчание — не выход. Итак?

— Прикажите вывести наверх моего сына и мою дочь.

— О! Чисто берлинское произношение… Что ж, вежливость между нами врагами — так же не прилична, как уличная брань среди благородных девиц. Возможен только деловой контакт.

— Возможен ли?

— Спустя несколько лет после войны я увидел в печати статьи профессора Мориса Валуа, его фотографию, и понял, что мой двойник не погиб… Ах, люди, люди, как вы живучи и как тесен мир, если, пройдя столько разных дорог, мы вновь встретились. По сути вновь встретились две противоположные идеи, два враждующих мировоззрения. Судьба отдала вас в мои руки. Я могу утопить ваших щенят и сделаю это, если мы не сможем договориться друг с другом.

— Вы проиграли, Дюк.

— Проиграл? Учтиво ли говорить нелепости хозяину положения? Впрочем, не хотите ли вы сказать, что, даже уничтожив вас, я проиграю?

— Именно, — спокойно ответил профессор Валуа. — Люди знают о существовании острова. Тайна перестала быть тайной.

— Координаты острова — это еще не раскрытие тайны. — Зловещая улыбка скользнула по лицу Генри.

— Надеетесь на новое оружие? Но вот я здесь, я жив, значит, ваше логово уязвимо.

— Штейнер, выведи из аквариума и тех. Да-да, выведи. Я решил продолжить разговор.

Выполнив приказание, обер-лейтенант тотчас вернулся; как видно, спор между командором и его двойником представлял для Штейнера огромный интерес.

Генри Дюк сидел в кресле, одной рукой почесывал за ухом своего верного пса Лео, другой небрежно опирался на мягкий пуф, показывая всем своим видом, кто хозяин положения. Можно уничтожить противника физически, но раздавить его морально — истинное наслаждение. Вкрадчивый голос Дюка звучал под мрачными сводами грота с необычной, как ему казалось, силой.

— Мир, — говорил он, — превращается в свалку. В зловонную яму отбросов цивилизации. Так больше продолжаться не может. Необходимо создать новый образец культуры, отсечь все рыхлое, уничтожить ненужное, создать единое управление жизнью на земле. Вот моя цель!

— Отсечь рыхлое — значит, уничтожить малые народы. Ненужными окажутся все, кто не пожелает подчиниться вам.

Профессор Морис Валуа ответил Дюку с поразительным хладнокровием. Их взгляды скрещивались, как взгляды равных по силе, и Штейнер испытывал страх, наблюдая за поединком.

— Так уже было не раз, — продолжал Валуа. — Маньяки пытались перекроить мир на свой лад. Ничего не вышло. Историю не повернуть вспять.

— История? — Генри Дюк брезгливо поморщился. — История всегда на стороне сильного. Пусть я маньяк, но я служу высшей идее.

— Таких, как вы, всегда привлекала неограниченная власть.

— Да!

— Во имя чего властвовать?

— Разум предполагает жизнь.

— Во имя высшего разума.

— Да. Но жизнь двух, трех народов, не более. Ресурсы земли истощены. Скажите, для чего история, если человечество задохнется в собственной мерзости? Что есть народы? Это стая голодных псов, которые рано или поздно перегрызут друг другу горло.

— Вы правы в одном, — с холодной решимостью отвечал профессор Морис Валуа. — Победит разум, но разум всего Человечества. У вас ничего не выйдет, Дюк.

— Не выйдет? — Генри Дюк вскинул руки. За его спиной взметнулась огромная черная тень. — Знайте, я не напрасно прожил жизнь. Что вы знаете обо мне?

— Я знаю, что вы старались обезопасить свой остров. Вы научили дельфинов минировать приблизившиеся к острову корабли.

— И корабли взлетали на воздух!

— Вы использовали новейшее оружие — биовибратор. Частота звука столь велика, что находившиеся на судах люди сходили с ума, выбрасывались за борт.

— Верно. Мы сумели сымитировать «голос моря». Великолепное оружие… Гибнет все живое, но остаются ценности.

— Но мною создана противовибрационная установка, которая, как вы убедились недавно, нейтрализует вашу. Понимаю, вы потребуете чертежи установки, и я дам их.

— Разумеется! — Генри Дюк удержал рванувшегося к Валуа дога. — Сидеть, Лео!..

— Вы не успеете воспользоваться чертежами. Смерть помешает вам.

— Проклятье! Вы, действительно, что-то разнюхали, — процедил сквозь зубы Генри Дюк, но тут же опомнился. Ободряюще кивнул притихшему Штейнеру и продолжал: — Мы создали лабораторию смерти. Нашли новые виды вирусов и бацилл. Они поражают людей с определенным цветом кожи. Погибают черные, желтые, красные… Теперь у нас есть золото. Мы расширим поле деятельности. Весь мир станет нашим заложником.

— Дюк, вы опоздали. Когда нас вели к гроту, я видел мертвых птиц, животных. Вы выпустили смерть на волю, и она косит на острове все живое.

— Глупости!.. Жаль, но ваш мозг, изнеженный сентиментальностью, не способен к восприятию грандиозного открытия. Найденные мною вирусы покорят мир. Вы хорошо начали, но плохо кончили, Валуа. Более того, вы говорите со мной неуважительно. Знайте, чертежи не понадобятся. Я уничтожу вас не сразу, но уничтожу обязательно. Отто, французов — в малый грот. Усиль караул… Впрочем, не надо… Сегодня я отберу еще нескольких парней для работ в лаборатории…

— Но, командор, у меня осталось всего несколько человек. К тому же вы не выпускаете никого из своей лаборатории…

— Необходимо ускорить работы. Идите, обер-лейтенант.

Поместив пленников в малый грот, Штейнер вызвал к себе командира взвода охраны. Через несколько минут явился флегматичный малый с узкой акульей челюстью и маленькими хитрыми глазками.

— Барбюс, — сказал Отто Штейнер, — ты ничего не замечал странного?

— А что я должен был заметить?

— Что-нибудь необычное. Например, мертвых птиц.

— Птицы дохнут целыми стаями.

— А люди?

— Люди? — глазки Барбюса с тупой покорностью уставились в лицо Штейнера.

— Я уже давно не вижу доктора Блюмберга, доктора Фризе… исчезло более половины твоих солдат.

— Исчез? Кто?

— Не знаю.

— Не знаете, так нечего и говорить. Просто профессор назначил парней на работу в лабораторию.

— Хорошо ли охраняется лаборатория? Впрочем, зачем ее охранять? Кто сунется в лапы смерти?

— Вы говорите так странно… Вы больны!

— Болен? Пожалуй, болен. Отдыхай, Барбюс. Мы — «солдаты удачи», возможно, удача не покинет нас. Уповай на господа бога, верь дьяволу, подчиняйся Генри Дюку, и все будет в порядке.

— Так точно, обер-лейтенант! — Барбюс вытянул руки по швам. Он дождался, когда Отто Штейнер скроется в своем кабинете, и позвонил Дюку.

— Слушаю, — донесся раздраженный голос Генри Дюка. — Что случилось, Барбюс?