Князь Рус - Наталья Павлищева

Теперь Волхов, видно, сам умеет получать черную силу, и чем это закончится – неизвестно. Тимар лукавил сам с собой, он понимал, чем. Волхова ждала гибель. Когда-то, чтобы спасти племянника от превращения в настоящего черного колдуна, Илмера пожертвовала своей душой. Но, видно, Чарг и Мара справиться с ней не смогли, потому что мальчика отпустили, а Илмеру нет. Пересиль они девушку, и та тоже жила бы среди родовичей, губя все на свете.

Что теперь мог поделать Тимар? Пожертвовать собой? Но он совсем не был уверен, что пересилит нынешнего Волхова, а если этого не произойдет, то и сам Тимар станет его помощником. Тимар вдруг с ужасом понял, что Волхову нужна чья-то душа и он будет такую искать. Чем сильнее, чем одержимей эта душа, тем больше сила у черного колдуна. Значит, и человек, которого будет искать Волхов, должен быть сильным.

Мелькнула мысль: только бы не Рус! Но почти сразу Тимар понял, что с этим князем Волхов связываться не станет. Тогда кто?

Долгие попытки еще раз вызвать Молибога, чтобы спросить совета, ни к чему не приводили. И однажды Тимар попробовал вызвать… Илмеру. Конечно, он рисковал, потому что, окажись та заодно с Чаргом или Волховом, беда была бы самому Тимару. Но Илмера даже по ту сторону Калинова моста осталась честной. Она не была помощницей Чарга, но и не сказала ничего утешительного:

– Я не могу тебе помочь, Тимар. Свою силу я отдала, чтобы тогда спасти мальчика. Держи Волхова, пока сможешь. Тебя самого ждет нелегкое время…

Силуэт Илмеры растаял в воздухе, остался только легкий запах.

– Что, с теткой советуешься, как справиться со мной, глупый старик? – Насмешливый голос Волхова объяснил Тимару, почему внезапно исчезла Илмера. – Не противься, я сильнее.

– Нет, я буду противиться! Пока я жив, не отдам тебя Чаргу!

– Ой, напугал! – расхохотался Волхов.

Договорить им не дал подошедший Рус. Глядя вслед быстро удалявшемуся Волхову, он чуть поежился:

– От племянника холодом веет, как от мертвеца…

Тимар с ужасом посмотрел на молодого князя. Сначала подумалось, не рассказать ли все Русу, потом решил, что этого делать не стоит, пусть хоть Рус не тратит силы на борьбу с Волховом.

И снова они пробивались через лес, изредка останавливаясь на месте чуть больше одного дня. Осваивать округу было попросту некогда, едва успевали заснуть, как нужно подниматься и снова идти и идти.

Болели натруженные и сбитые ноги, плакали дети, но люди упорно двигались вперед. Это уже не был обоз, у них вообще почти ничего не было с собой, только одежда и оружие. Давно брошены горшки, которые когда-то лепили женщины вместе с Русом, нет отменных скребков и топоров, сделанных ими с Вуколом, их тоже пришлось бросить, оставив по одному на каждого сильного мужчину. Кормились тем, что наспех брали по пути у леса, и хотя голода не было, всем уже так хотелось скорее дойти!..

Каждый вечер у костра Тимар рассказывал о Рипейских горах и благословенных землях, это требовалось немыслимо уставшим от бесконечного пути людям.

Но пришел день, когда женщины потребовали остановиться хоть на седмицу. Нужно вымыть детей, дать им отдых, позволив просто порезвиться на травке, а не брести вместе с родителями изо дня в день, поискать травы, чтобы не остаться в зиму без ничего.

С каждым годом все длиннее и морозней становились зимы, все короче лето. Позже прилетали и раньше улетали птицы. Изменилось многое: здесь был другой лес, чаще встречались ельники, совсем перестали попадаться дубы, зато много мхов, все заросло папоротником… Огромные ели своей кроной закрывали свет, и часто в лесу было сумеречно задолго до заката. Реже попадались широкие поляны…

Сивер и впрямь все сильнее городился от незваных гостей.

Они нарубили лапника и ветвей, устроили шалаши, разложили костры, принялись изучать лес вокруг, выискивая нужное. Встали хорошо, почти у берега лесного озера, другой берег которого облюбовали бобры. Подгрызенные ими деревья стояли и лежали на той стороне во множестве. Время от времени было слышно, как ухало очередное подточенное острыми зубами грызунов.

Бобры – это хорошо, если они еще не встречались с человеком, то его не боятся, а мех бобра теплый и защищает от воды. На бобров решили поохотиться. Это примирило с необходимостью остановки и мужчин.

Рус решил пройтись, чтобы посмотреть, нет ли еще чего стоящего в округе. Он охотник и привык двигаться бесшумно и осторожно, приглядываясь и прислушиваясь. Лес затихает только поздно ночью, когда на охоту выходят ночные хищники, и задача каждого, на кого охотятся, сидеть как можно тише. Днем лес полон звуков – птичьих голосов, шуршания, пыхтения, чьей-то возни…

Но сквозь все эти звуки князь услышал нечто другое – на берегу был явно человек! Неужели снова чужие?! Но голос женский, и он что-то напевал…

Рус осторожно подобрался к кустам, плотно охватывающим берег, чуть раздвинул ветки и увидел… девушку! В первое мгновение стало не по себе, он хорошо помнил рассказы бывалых людей о русалочьих проказах. Русалки и водяницы поют нежными голосами, заманивая молодых людей в свои сети, завладевают их сердцами и потом безжалостно сушат.

Но князь тут же позабыл свои опасения, он увидел то, от чего не смог оторвать глаз. Девушка стояла к нему спиной, выжимая волосы, видно, только что выбралась из воды. Освещенная солнцем стройная фигурка вырисовывалась как нельзя лучше. Купальщица чуть повернулась и принялась снимать рубаху, чтобы выкрутить и ее. Руса бросило в жар. Высокая девичья грудь, стройные ноги, крутые бедра… Но, подняв глаза выше, он обомлел окончательно! Это была… Порусь!

Комок в горле никак не желал проглатываться. Порусь выкрутила свою рубаху, но надевать ее пока не стала, разложила на траве, чтоб обветрилась. Девушка стояла, подняв волосы руками и сладко потягиваясь, а князь замер, любуясь тонкой талией, которую можно обхватить одними пальцами, ровной спиной, крепкими бедрами… Наконец Полисть отпустила волосы, и те скрыли всю ее своей волной, оставив на виду только ноги.

То ли почувствовав, что на нее смотрят, то ли услышав его шумное дыхание, девушка чуть присела и принялась быстро одеваться. Боясь спугнуть, Рус перестал дышать совсем. Но Порусь все же оделась и легким шагом отправилась прочь от озера. Князь вжался в куст, за которым сидел. Девушка прошла совсем недалеко, так и не заметив его.

Порусь уже давно скрылась из вида, а Рус все еще сидел, с трудом переводя дыхание. Сколько просидел – неизвестно, но, вернувшись в стан, до конца дня ходил как шальной. А на Порусь и глянуть не мог, казалось, девушка сразу поймет, что подсматривал. Становилось стыдно, но при одном воспоминании об увиденном весь стыд перебивало желание еще раз увидеть девушку обнаженной.