Апокалипсис: катастрофы прошлого, сценарии будущего - Александр Соловьев

Это было только начало. Зерновой экспорт был в те времена для России тем же, чем сейчас является экспорт энергоносителей. За зерно Россия получала валюту, без притока которой внутренняя хозяйственная жизнь быстро замирала. Последствия валютного голода сказались в том же 1837 году. Курская Коренная ярмарка, на которой велась торговля с иностранцами, оказалась убыточной: было привезено товаров на 18,4 млн рублей, а продали только на 9 млн. На внутреннем рынке дела шли не лучше: например, на Шуйскую ярмарку привезли товаров на 1,6 млн рублей, а продали только на 300 тыс. Больше всех пострадали, естественно, экспортеры хлеба. Кризис был непродолжительным, поскольку британская экономика быстро оправилась, а спрос на русский хлеб нисколько не уменьшился. Однако его последствия ощущались еще долго. Русские помещики, чей хлеб, собственно, и вывозился за рубеж, столкнувшись с падением своих доходов, побежали в банки за кредитами. В то же время вкладчики, опасаясь, что в России начнется та же паника, что и в США, бросились изымать свои вклады. Чтобы не допустить краха банковской системы, правительству пришлось пойти на дополнительную эмиссию в размере 50 млн рублей, так что без роста инфляции не обошлось.

Через десять лет картина повторилась. В 1847 году в Англии начался кризис, который вскоре перекинулся на континент. В течение 1848 года дела в Англии постепенно налаживались, а в остальной Европе шли все хуже и хуже, поскольку капиталы утекали в более стабильную Англию. По всей Европе началось революционное движение, и вскоре на улицах Парижа и Вены уже гремели настоящие уличные бои. Россия тем временем продолжала гордиться собой как оазисом патриархального спокойствия. И хотя революции в России в тот раз не произошло, экономический кризис ударил по россиянам достаточно сильно. Если в 1847 году экспорт российских товаров составил 148,3 млн рублей, то в 1848 году – всего 88 млн. Газета «Посредник» писала в декабре 1848 года:

«Последствия торгового перелома, расстроившего в исходе 1847 года кредитные обороты на европейских биржах, еще были ощутительны в начале 1848-го, когда февральская революция во Франции и возникшие потом беспокойства в Германии и Италии произвели общее потрясение… от расстройства мануфактурной промышленности и торговли во многих странах сбыт наших сырых произведений на заграничных рынках приостановился».

К сокращению экспорта добавилось бегство капиталов. Россияне начали спешно вывозить золото и серебро, в основном в Англию. В апреле 1848 года вывоз золотой и серебряной монеты из России был строжайше запрещен. Этот запрет сохранялся до 1 декабря 1849 года, когда худшие дни общеевропейского кризиса миновали.

Следующий кризис, как обычно, разразился, когда его меньше всего ждали. Крымская война 1853–1856 годов принесла российским промышленникам крупные госзаказы. Как это обычно бывает в России, оборонная промышленность потянула за собой прочие отрасли народного хозяйства. Словом, пока русские солдаты умирали под Севастополем, в промышленности происходил настоящий бум. Наблюдавший тогдашние события крупный экономист Владимир Безобразов писал в 1864 году:

«Коренное оживление наших промышленных и коммерческих дел принадлежит к 1854–1857 годам. Оно началось еще до заключения мира. Оно проявилось чрезвычайным усилением фабричной деятельности… необычайной бойкостью оборотов на всех внутренних ярмарках, быстрым увеличением сбыта как отечественных, так и иностранных товаров… Фабрики не успевали изготовлять товары, которые быстро расхватывались; строились новые фабрики и расширялись старые; удваивалось число рабочих часов, работали ночью».

Но даже самая патриотичная из всех отраслей промышленности – оборонный комплекс – не смогла оградить отечественную экономику от заграничных кризисов.

В августе 1857 года железнодорожный бум в США обернулся биржевым кризисом. В какой-то момент акции железнодорожных компаний стали стоить больше, чем компании стоили на самом деле, и умные игроки поспешили избавиться от своих активов. По США прокатилась волна банкротств, которая вскоре накрыла и Европу. В России в конце 1857 года говорили не столько о кризисе, сколько о замедлении темпов роста.

«К концу года течение коммерческих дел, частично вследствие иностранного торгового кризиса, стало склоняться к постепенному понижению цен, – писал «Вестник промышленности». – Стали увеличиваться в Москве продажи в кредит и притом на долгие сроки – на 12 месяцев и более, и это показывает, что коммерческие дела переходят постепенно в то же положение, в каком они были до последней войны».

Время шло, а дела становились все хуже. Очень скоро в газетах зазвучали панические ноты: «Денежный кризис на европейских рынках не прекращается… Такое почти небывалое замешательство повсеместно поставило торговлю в крайне затруднительное положение, а в наших портах вовсе остановило ее. Здесь никакого нет требования на все русские товары для будущего года; все дела здешней биржи ограничиваются спекуляциями на сало».

Банкротства не заставили себя долго ждать. Если в 1856 году в стране произошло лишь 24 банкротства, то в 1858-м их было уже 192. Хотя кризис надвинулся с Запада, золотовалютные сбережения российских подданных вновь потянулись в Европу. Вскоре страна столкнулась с дефицитом золотой и серебряной монеты, и торговля перешла на ассигнации, которые стали быстро обесцениваться. В 1859 году держатели стали активно сбрасывать акции российских компаний, что привело к биржевому кризису.

«Недостаток сбыта, накопление непроданных товаров, трудность и медленность денежных оборотов, высокий дисконт, недостаток капиталов и высокий процент, всеобщее безденежье» – так характеризовал тогдашнюю экономическую ситуацию Владимир Безобразов.

Однако никакие кризисы и рецессии не длятся вечно. К 1861 году западные экономики пришли в себя, спрос на российское зерно возобновился, и все постепенно стало налаживаться. Однако худшее было еще впереди.

В 1873 году в языки многих народов мира вошло немецкое слово «крах». То, что произошло в Австро-Венгрии, в сущности, мало отличалось от того, что случилось в США в 1857 году. Снова был железнодорожный бум, снова были переоцененные акции, и снова все кончилось биржевым обвалом и разорениями. Венский кризис стремительно распространился на всю Европу, а затем и на весь мир. Наступил самый тяжелый и длительный кризис XIX века.

Кризис 1873 года, как ни странно, не стал для России неожиданностью. Проблемы в отечественной экономике наблюдались уже в 1872 году. Осенью московскую биржу лихорадило, причем газеты уверяли, что «подобной паники не замечал» никто из ее старожилов. Результаты Нижегородской ярмарки тоже не радовали: «Торговли почти не было, привезенные товары остались на руках, и если не пролежат до будущей ярмарки, то будут проданы с убытком. Кроме того, указывают на множество банкротств, побегов и протесты векселей».

Но австрийский крах сделал начинавшийся российский кризис еще более болезненным, поскольку рынок для русских товаров снова резко сузился. Вскоре российская пресса начала буквально оплакивать отечественную экономику:

«Сведения о многочисленных банкротствах имеются: из Москвы, из Казани и Новочеркасска… несостоятельности имеют эпидемический характер».

«Из всех русских торговых центров продолжают приходить известия о несостоятельностях, сделавшихся в нынешнем году каким-то хроническим недугом».

«Точной статистики банкротств, сколько мы знаем, у нас нигде не ведется; но отдел объявлений от конкурсных управлений становится все обширнее. Миллионные банкротства считаются нипочем, и каждое влечет за собою целые десятки меньших».

Банкротства сопровождались закрытием предприятий, а значит, и ростом безработицы. Безработным было нечем платить за товары, что сужало внутренний рынок и вызывало новые разорения.

Не успел мир выкарабкаться из депрессии, вызванной венским крахом, как грянула новая беда, на сей раз во Франции. В 1882 году Banque de Lyon et de la Loire не получил концессию на создание банка в Триесте, что вызвало резкое падение его акций. Из Лиона паника перекинулась в Париж. России, казалось бы, не было никакого дела до лионских банкиров, и все же кризис дошел и до нее. России не хватало своих капиталов, а французские банкирские дома с готовностью кредитовали российских предпринимателей, поэтому банковский кризис во Франции означал отток капиталов из российской экономики. В 1882 году российские газеты писали:

«Общие жалобы на безденежье, отсутствие кредита и возрастающую дороговизну, раздающиеся все громче и громче из всех углов России, указывают на то, что мы переживаем тяжелый экономический кризис».

В 1883 году ситуация не улучшилась. Газета «Новости» писала: «Денег нет, застой в делах, упадок торговли… купец закрывает свою лавочку, банкир вылетает в трубу, фабрикант сбывает товар за бесценок… Мы присутствуем как бы при полном расстройстве нашего экономического положения».