Ассасин - Евгений Сухов

— Почему вы снова ко мне пришли? Я ведь вам все уже рассказала в прошлый раз. У меня такое горе, а вы меня тираните, задаете какие-то дурацкие вопросы, а когда я вам отвечаю, так вы ставите под сомнение все мои ответы. Зачем все это нужно?

— Я пришел к вам… частным образом. Меня зовут Игорь.

Глаза девушки недоуменно округлились.

— Так вы не из милиции?

— Кхм, — кашлянул Анисимов в кулак, пытаясь скрыть смущение. — Нет, я из милиции, но к вам я пришел по собственной инициативе. Если кто-то из начальства узнает о моем посещении, то я получу взыскание за самодеятельность. Дело в том, что человек, который взял вашу сестру в заложники, мой давний приятель.

— В заложники, говорите?! — воскликнула Ольга. — Да никаких заложников там не было!

Несколько человек, сидевших в читальном зале, с недоумением посмотрели на них.

Анисимов нахмурился.

— Простите, я вас не понял. Вы хотите сказать, что он никого не брал в заложники?

— Да, не брал. Одно время моей сестре угрожала опасность, и она наняла Николая Сафронова в одной частной фирме как телохранителя. А потом между ними установились очень близкие отношения. Он был не просто телохранителем, но еще и близким другом сестры, — после некоторого колебания добавила девушка.

— Постойте, что-то я ничего не понимаю. У нас ведь имеются свидетельские показания о том, что он не отпускал женщин, грозил их убить.

— Я очень хорошо знаю Николая. Сейчас о нем понаписали в газетах всякой дряни. Вот полюбуйтесь. — Она подняла со стола одну из газет, раскрыв, начала читать: — «Как нам удалось выяснить, Николай Сафронов был человеком весьма неуравновешенного характера, без нравственных принципов и склонным к насилию. В свое время он служил в элитном подразделении „Скиф“, но был уволен за низкие моральные качества…» Читаем в другом месте. — Она взяла другую газету: — «Все это время он держал женщин под дулом пистолета. Только слаженные действия милиции позволили не допустить большей трагедии…» Газетчики как будто бы соревнуются между собой, чтобы очернить Колю. Они думают, что вывернули его душу наизнанку, что рассмотрели под микроскопом каждый миллиметр его кожи, но в действительности во всем написанном нет и капли правды!

— Если все это не так, тогда как же он оказался в этой квартире?

— А чему вы удивляетесь? Ведь они всегда были вместе, — с нескрываемым раздражением сказала Ольга. — Накануне ей позвонила бывшая приятельница, предложила встретиться в кафе. Разговор проходил в моем присутствии, и поэтому я все слышала. Нина была очень удивлена этому звонку, ведь она уже давно не поддерживала с этой приятельницей отношений, но та как-то сумела ее уговорить. Не знаю, что она там ей посулила, но сестра согласилась. Хотя, конечно, всегда была очень осторожным человеком. Ну сами подумайте, какая может быть опасность, если тебя приглашает твоя подруга, пусть и бывшая.

— Да, конечно, — невольно согласился Анисимов, — но на всякий случай она пошла на встречу с Сафроновым?

— Да. Тогда я у нее еще спросила, что там за дело, но Нина не любила делиться со мной секретами. Просто сказала, что ей нужно, вот и все. Незадолго до штурма квартиры она позвонила мне и сказала, что находится в квартире у Коли, что к ним пытаются проникнуть какие-то люди. Потом связь прервалась… Не исключено, что в это самое время ее и застрелили. Знаете, я потом сама ходила по соседям, и они слышали, что Сафронов кричал, что его хотят убить, требовал, чтобы к нему позвали какого-то Анисимова, что он откроет только ему. Больше он никому не верил. Они забаррикадировались и никого не пускали.

Внутри у Игоря все вздрогнуло, и ему потребовалось сделать большое усилие, чтобы не дать своим чувствам прорваться наружу. Но, кажется, Макарова ничего не заметила, во всяком случае, вида не подала.

Царапины на лице Густава действительно выглядели очень странно, припомнил Анисимов, такие можно получить только во время драки. Но ведь Игоря убеждали, что они образовались во время падения Густава. А еще у порога он заметил несколько буроватых пятен, растертых чьей-то подошвой. Обычно криминалисты очень бережно относятся к сохранению места преступления в неприкосновенности, потому что любая мелочь может помочь раскрыть преступление. Следовательно, в квартиру кто-то вошел еще до криминалистов, именно они и уничтожили все явные следы происходившего.

— Ваша сестра, кажется, занималась бизнесом? — спросил Анисимов.

Ольга вздохнула.

— Она — музейный работник, занималась организацией выставок, устраивала творческие вечера, привечала молодых художников.

— А в каком музее она работала?

— В Шишкинском, — коротко ответила Макарова.

— Кажется, ее имя упоминалось в связи со скандалом, который случился в прошлом году. Речь, по-моему, шла о краже.

— Да, тогда пропало десять картин.

Анисимов не мог избавиться от ощущения, что женщина чего-то недоговаривает.

— Знаете, мы уже довольно долго разговариваем. Мне нужно работать, заведующая не любит, когда я отвлекаюсь во время смены. Моя сестра к пропаже картин не имеет никакого отношения. Извините, если что не так.

Женщина ушла, тряхнув напоследок густой копной волос. Анисимов вышел на улицу. Только здесь он мог дать волю своим чувствам. Ему уже не надо было сдерживать себя. Черт возьми! Оказывается, Густав просил встречи с Анисимовым, и ему решили предоставить эту встречу… Пригласили Анисимова, заодно со снайперской винтовкой.

Зачем им нужно было устраивать в этой квартире побоище на глазах у всего района? Здесь может быть только два варианта: или они проделали это намеренно, как некий акт устрашения, или же дело пошло по непредсказуемому сценарию, и тогда они решили избавиться от Сафронова и Нины, как от опасных свидетелей.

Лицо Ольги Макаровой изменилось, когда он напомнил о том, что ее сестра каким-то образом была замешана в недавнем скандале, связанном с пропажей картин. Дело тогда удалось замять, слишком крупные фигуры в нем упоминались, но вот ядовитый душок долго еще не мог выветриться. Вместе с директором тогда тряхнули всех сотрудников музея. Но в связи с этим делом отмечается некоторая странность: если Нина была тут ни при чем, тогда откуда у нее взялись деньги, позволившие ей завести собственное дело? Ведь она открыто занималась бизнесом. Следовательно, у нее были серьезные покровители, которые могли прикрыть ее в случае опасности. Задумавшись, Анисимов нечаянно толкнул проходившего мимо полноватого мужчину и спиной почувствовал его недобрый взгляд. Надо поосторожнее, еще не хватало ввязаться в какую-нибудь дурацкую свару.

Игорь вошел в интернет-кафе. Внес аванс оператору и устроился за компьютером. Он был уверен, что его домашний компьютер под контролем. А здесь в полупустом зале каждый был занят своим делом и никто не обращал на него внимания.

Набрав ключевое слово, Игорь, к своему немалому удивлению, обнаружил, что информации о Шишкинском музее было очень много. Нашелся материал и об ограблении. Выяснилось, что кражи картин в нем совершались и прежде. Набралось с десяток нашумевших случаев за всю историю его существования. Правда, были и такие, о которых широкий круг читателей даже не подозревал. Причем частенько воровали сами сотрудники — от заведующих отделов до вахтеров, и о размерах хищений никто не догадывался, потому что опись запасников велась спустя рукава и «рембрандты» с «саврасовыми» лежали в одной куче.

В музее практически ничего не изменилось даже после того, как там установили современную сигнализацию. В одной из статей было написано о том, что электромонтер, работавший в музее, во время обеда обесточил все здание и вынес в сумке, в которой обычно таскал инструменты, три картины. Каждая стоила полтора миллиона долларов. На поиски исчезнувших «фламандцев» была поднята вся милиция. Оперативники тряхнули тогда притоны, перекупщиков, «черных» антикваров и всех тех, кто так или иначе занимался криминальным промыслом предметами искусств. Но поиски ничего не дали.

Полотна обнаружились совершенно неожиданно на колхозном рынке, где их вместе с половиками и полотенцами продавал какой-то молодой торговец, выигравший картины у электрика в карты.

В другой раз около полусотни картин были похищены во время пожара. Поначалу бесценные полотна были сложены в одном из подсобных помещений, где и пролежали безо всякого присмотра полтора месяца. Их хватились только тогда, когда один местный художник увидел пропавший шедевр на одной из выставок в Амстердаме. Впоследствии выяснилось, что картины украл сторож музея и около полугода неторопливо продавал «итальянцев» с «голландцами» коллекционерам. Розыскная группа около года разъезжала по всей России, изымая картины у частных коллекционеров. Причем половина из них оказалась в Европе и навсегда была утрачена для России.