СМЕРШ. Гвардия Сталина - Владимир Макаров

В подтверждение германофильских взглядов Бориса Садовского можно привести стихотворение, написанное им после нападения Гитлера на СССР. Комментарии тут, как говорится, излишни:

НемцамХристос Воскрес! Спешите, братья!Из мглы кровавой октябряМы простираем к вам объятьяЗовем свободу, ждем царя!Он возвратит нам рай святыни,Свободный труд и честный торг,Забьют фонтанами пустыни,В сердцах заискрится восторг!Да сгинет шайка негодяев,Кем опозорена Москва,Кто нас учил, как попугаев,Твердить дурацкие слова!Христос Воскрес!Отныне сноваПребудет с нами, как и встарь,Заветное, святое слово:Самодержавный русский царь.

11 января 1942 года состоялось знакомство Бориса Садовского с «Гейне», тем самым советским разведчиком, которому предстояло проникнуть в Абвер. Из справки на агента 2-го отдела НКВД СССР «Гейне» от 16 января 1942 года:

«Демьянов Александр Петрович, 1910 года рождения, уроженец города Калуги, русский, беспартийный, образование высшее, по специальности инженер-электрик, изобретатель, в 1932 г. арестовывался ОГПУ по подозрению в организации коллективной читки мемуаров Шаляпина, освобождается без последствий. С 1933 г. работал в системе кинематографии, в настоящее время уволен по сокращению штатов и нигде не работает. Отец „Гейне“ — быв[ший] есаул Кубанского войска, убит на войне в 1915 г. Мать — Бунакова Анна Михайловна — из княжеской семьи, до революции 1917 г. работала преподавателем женской гимназии, после революции заведующая школой… Дед — Бунаков Н. — бывший полковник Гренадерского полка, дворянин, умер в 1918 г. Дядя — Бунаков Александр Михайлович — артиллерист, до 1917 г. служил в царской армии, после революции до 1922 г. работал в Кремлевской артшколе, затем в ВСНХ. В 1926 г. арестован ОГПУ как участник антисоветского заговора в военной промышленности, возглавляемого академиком-артиллеристом Михайловым, являвшимся другом Бунакова A.M., находясь под следствием, Бунаков A.M. умер в Ярославском изоляторе. Дядя — Демьянов Евгений Тимофеевич — бывший казачий офицер, в период оккупации белыми г. Анапы работал в контрразведке. После установления Советской власти в 1919 г. был арестован и этапирован в г. Архангельск. По дороге заболел тифом и умер… До 1914 г. „Гейне“ вместе с семьей проживал на границе с Ираном в местечке Геок-Тепе, затем переехал в гор. Каменец-Подольский и впоследствии в г. Анапу, где у его деда [по линии отца] имеется собственный дом. В 1921 г. „Гейне“ переехал в Москву, где проживает до настоящего времени. В 1934 г. Демьянов Александр Павлович завербован ОГПУ… За время работы с нами показал себя инициативным, волевым, способным, любящим разведывательную работу агентом. „Гейне“ знает подрывное дело, хорошо знаком с электро- и радиотехникой. Был подготовлен для работы в Москве на случай захвата ее немцами. Изъявил согласие выполнять любое боевое поручение. В настоящее время проходит спецобучение… „Гейне“ согласен идти в тыл врага для выполнения специального задания по агентурному делу „Монастырь“».

Вероятно, выбором в качестве псевдонима фамилии знаменитого немецкого поэта Гейне послужил следующий эпизод, возникший в ходе операции. Познакомившись, по заданию советской контрразведки, с поэтом Б.А. Садовским, Демьянов, великолепно владевший немецким языком, по просьбе последнего перевел с русского ряд его стихотворений, для передачи их на «ту сторону». Это и послужило основанием для присвоения Демьянову псевдонима «Гейне». Однако в литературе, посвященной этой операции, существуют и другие версии о происхождении псевдонима[130].

По легенде, наш агент должен был добиться свидания с немецким командованием и по возможности установить контакт с «германским правительством» для выяснения «реальной возможности действительного прихода немцев в Москву и определения в этой связи задач группы». Принимая во внимание лихорадочные усилия немцев для анализа неудач на Восточном фронте, «Гейне», как бы между прочим, должен был упомянуть, что, по мнению Садовского, одной из причин «временных неуспехов» является то, что они «не установили контакт с действующими на советской территории подпольными антибольшевистскими силами», а также всеми силами постараться вызвать интерес и доверие у немецкой разведки к легендированной «группе Садовского». Кроме того, агенту была поставлена задача «осесть» у противника. Согласно разработанному плану, «Гейне» уведомляет немецкую разведку о лично им сконструированном радиопередатчике и приемнике, установленном в Москве, и просит немцев передать радиограмму — условное сообщение Садовскому о своем благополучном прибытии.

Перед заброской Демьянова в тыл врага, 31 января 1942 года, один из сотрудников 4-го Управления посетил квартиру Садовских: «…Н.И. Садовская возвращается с картами, начинает „гадать“ А[лександру] П[етровичу], по ее словам выходит — „трудный путь, но блестящий успех“. Я прощаюсь. Садовские берут с меня слово, что перед „поездкой“ А[лександр] П[етрович] обязательно побывает у них…»

Перед своей отправкой «Гейне» действительно посетил Бориса Садовского и его жену. Сохранилось трогательное описание их разговора и минуты прощания: «…Самое „важное“ произошло в конце вечера. После „гадания“ Садовский маленькой иконкой благословил „А[лександра] П[етровича] и трижды его облобызал“ (благословил „на служение делу восстановления монархии“. — Прим. авт.). Сделано это было определенно Садовским как „главой движения“. Как „вождь“ Садовский себя все время и держал».

Итак, «Гейне» был готов к заброске в тыл врага. Его чувства и душевное состояние в тот ответственный момент отражены в рапорте сотрудника 4-го Управления, обеспечивающего переброску Демьянова за линию фронта: «Переброска обеспечивалась ОМСБОНом войск НКВД (начальник — полковник Орлов). Предполагалась 14 февраля 1942 г., осуществлена — 17 февраля 1942 г. в районе боевых действий 36-й стрелковой бригады 5-й армии Западного фронта». За организацию переброски по линии 4-го Управления отвечал начальник 9-го отделения 2-го отдела лейтенант ГБ Комаров. Из рапорта Комарова Судоплатову от 17 февраля 1942 года: «…B течение всего времени, занимавшего подготовку к операции, „Гейне“ чувствовал себя хорошо, настроение его было бодрое, приподнятое, чувствовалась твердая уверенность в успешном выполнении задания».

Как и рассчитали на Лубянке, «Гейне» как представитель антисоветской подпольной организации заинтересовал Абвер. Прежде чем поверить легенде, немецкая контрразведка тщательно проверила Александра Демьянова, вплоть до имитации расстрела. Однако выдержка, логичность легенды, скрупулезно разработанной НКВД, подкрепленная реально существующими лицами, были настолько убедительны, что абверовцы довольно скоро поверили нашему разведчику. Спустя два дня после заброски «Гейне» в расположение немецких войск, 19 февраля 1943 года, в 4-е Управление из 2-го спецотдела поступило сообщение о том, что условный сигнал от нашего агента получен. О подтверждении благополучного прибытия «Гейне» Судоплатов в тот же день доложил заместителю наркома внутренних дел СССР Всеволоду Меркулову. Таким образом, путь в «Сатурн» (разведорган группы армий «Центр») был проложен, игра с Абвером началась. В дальнейшем вся информация, поступавшая от корреспондента «МБМ» — «Гейне», немедленно докладывалась Судоплатовым Меркулову и Лаврентию Берия.

В Смоленске, куда доставили Демьянова, немецкие контрразведчики обучили работе на ключе, снабдили шифром, разработали условия связи с Центром. Почти через месяц, 15 марта, «Гейне» еще с одним немецким диверсантом был выброшен на парашюте в советском тылу. На следующий день Судоплатов доложил наркому Берия, что от заместителя начальника УНКВД по Ярославской области по «ВЧ» поступило сообщение о явке в УНКВД агента IV Управления «Гейне», приземлившегося на парашюте в 24–00 15 марта в районе селения Аболкино Орешинского района. «Гейне» сообщил, что вместе с ним был сброшен агент немецкой разведки «58/6» с радиостанцией и вооруженный наганом. НКВД приняла необходимые меры к задержанию второго парашютиста.

19 марта «Гейне» представил Судоплатову подробный, 85-страничный доклад о «визите» в Абвер и своем путешествии по оккупированной территории. Так, например, «Гейне» поведал о непредвиденных обстоятельствах, с которыми он столкнулся при переходе через линию фронта: «…Когда разведчики ушли, я постарался подальше отойти от места, где с ними расстался, т. к. опасался, что немцы смогут обнаружить следы многих лыж. По словам разведчиков, до немецкой огневой точки от места расставания было не больше ста-ста пятидесяти метров… Когда окончательно рассвело, я привязал на палку полотенце, встал и пошел в сторону немцев. Как только я вышел из кустарника, по мне начали стрелять, при этом огонь вели не только с той огневой точки у левого конца проволочного заграждения, но и с двух высот, на которых также были две огневых точки, вопреки данным нашей разведки. При этом выяснилось, что до ближайшей огневой точки у конца проволочных заграждений не меньше шестисот метров. Приседая, когда огонь усиливался, и размахивая палкой с полотенцем, я двигался вперед. Огонь не причинил мне никакого вреда и прекратился, когда я подошел ближе. Мне стали видны темные фигурки немцев, высыпавших к краю проволочного заграждения, которые что-то кричали и махали руками. Подойдя еще ближе, я понял, что они хотят дать мне понять, чтобы я забирал левее. Подойдя к концу заграждения, я был окружен немецкими солдатами, которые повели меня по ходам сообщения, вырытым в снегу. Обыска они не производили, а только один из них на ломаном русском языке спросил, есть ли у меня оружие, на что я ответил отрицательно. Привели меня в блиндаж, куда сейчас же явился переводчик… Офицер через переводчика задал мне вопросы: кто я такой? Откуда и почему перешел линию фронта? На это я ответил, что инженер из Москвы, прибыл сюда с важным сообщением для германского командования. Все это офицер немедленно стал сообщать по телефону, который был в блиндаже, при этом я обратил внимание, что он несколько раз подчеркнул, что я штатский, инженер, интеллигент и что я шел по минному полю, которое было перед проволочными заграждениями. Оказывается, когда я к ним приближался, кричали о том, что там прохода нет. Очень велико было их удивление, что я благополучно миновал минное поле». Судьба, видимо, покровительствовала отважному разведчику.