Снайпер разведотряда. Наш человек в ГРУ - Дмитрий Светлов

Олег посмотрел в окно. Лейтенант пристроился за углом дома напротив и не спеша расстреливает бестолковую толпу. По улице веером пробежали фонтанчики. Бесшумный пулемет обратил полицаев в паническое бегство, причем рванули они в сельсовет. Олег встал напротив двери и нажимал на курки до последнего патрона.

– Молодец, Студент, полный взвод настрелял, – похвалил Моряк.

– С вами настреляешь, всю белорусскую полицию на меня погнали, – снаряжая обоймы, недовольно ответил Олег.

Когда разведчики добивали раненых, селяне приволокли еще одного полицая, который насильничал одну из девушек. Моряк провел короткий допрос, после которого устроил показательную казнь. Пленного без штанов привязали к столбу, и командир с десяти метров отстрелил ему ухо, затем второе. Полицай рыдал и бился в истерике, а Моряк спокойно выжидал. Последний выстрел лишил насильника причинного места.

– Тела бросить за мостом посреди дороги, а этого, – он добавил неприличное ругательство, – не добивать, помучается и сам сдохнет.

Крестьяне не очень-то рассыпались в благодарности, большинство молча забрали свои мешки с прочей живностью и птицей.

– Телеги с лошадьми не забывайте! – крикнул Осип.

– То не наше, за лошадь с клеймом полиции стреляют без разговоров, – угрюмо ответил один из селян.

– Прямо не езжайте, за рекой орудуют другие отряды фуражиров, – предупредил другой.

– Для кого продукты? В округе нет ни одного гарнизона, – спросил Олег.

– Немцы ждут на шоссейке, награбленное свозят в инвалидный госпиталь, что в Борисове.

После осмотра трофейных лошадей Осип отобрал лучшие три пары, и отряд покатил лесом. Разведчики долго обсуждали безразличие крестьян и пришли к единому мнению. Местное население всего лишь старается выжить в родных домах. Грабят не каждый день, забирают не более половины, девок портят незамужних. Лихое время надо перетерпеть, а там война закончится и наступит спокойная жизнь. Олег с трудом сдержался от комментариев. Осенью по деревням поедут немцы, полностью выметая собранный урожай. За любое возражение, не говоря о неповиновении, людей начнут вешать и стрелять. Высшая раса имеет право на все.

Аэродром располагался на крайне неудобной для скрытого подхода местности. Бетонная взлетно-посадочная полоса одним концом упиралась в озеро, а другим заканчивалось у крутого склона, под которым проходила дорога на Минск. За аэродромными постройками начинался военный городок из одноэтажных казарм и жилых домиков с двухэтажным штабом и Домом офицеров. Жилая зона радовала глаз ровненькой брусчаткой и липовыми аллеями. На противоположной стороне взлетно-посадочной полосы начинался занятый огородами пологий подъем с деревней на вершине холма.

Разведчики остановились на краю лесного массива, установив наблюдение с макушки господствующего холма, что в шести километрах от аэродрома. Отличный обзор позволял определить количество постов и режим смены караула. В небе показался рой тупоносых истребителей, они выстроились цепочкой и начали садиться. Подогнав самолеты на стоянку, пилоты дружной гурьбой направились в столовую.

– Полк новых «Фоккеров», новобранцы летят на фронт, – негромко сказал летчик.

– Ближе к делу, – недовольно заметил Моряк. – Где твой самолет?

– На той стороне полосы возле лесочка.

Олег направил бинокль в указанное место. Это самолет? Некое подобие пузатого головастика со стрекозиными крыльями и многоколесной тележкой под брюхом. Принадлежность к летательным аппаратам выдавали четыре больших мотора.

– Что в лесочке? – спросил Моряк.

– Ничего, – пожал плечами летчик. – Он маскирует вход в склад боезапаса.

– Сам склад внутри холма? – уточнил Лейтенант.

– Огромный, еще с царских времен! Внутри проложены рельсы, бомбы перевозят на вагонетках.

– Где посты охраны?

– У входа караульное помещение с отдельным входом для дежурного офицера. Напротив еще один дом для работников склада, – пояснил летчик.

– Караул перебьем сразу после смены – и можешь взлетать, – уверенно заявил Лейтенант.

– Не получится, самолеты на стоянке без бензина, двигатели заводятся пускачем и прогреваются четверть часа. К тому же лететь надо ночью, у него скорость никудышная.

– Кому нужна этакая каракатица? – недовольно проворчал Моряк.

– Для вас стараюсь, – усмехнулся летчик. – Грузоподъемность под тридцать тонн, а тележка позволяет садиться и взлетать на любом грунте.

– Знаешь общее время подготовки к вылету? – спросил Лейтенант.

– С вашей помощью управлюсь за два часа.

Олег перевернулся на спину и уставился на верхушку сосны. Два часа! За это время их сотрут в порошок.

– Я все понять не мог, с какого перепуга нам прислали столько патронов! – рассерженно воскликнул Моряк.

– Вместе с техперсоналом здесь не более пятисот человек. – Лейтенант сохранял завидную уверенность.

– До войны в двадцати километрах стоял танковый полк, – предупредил летчик.

Вдесятером такую ораву немцев не перебить, перехватить всех разбегающихся тоже не получится. Отсюда вывод: врага следует основательно напугать и блокировать единственную дорогу из гарнизона. Пусть бегут в разные стороны, двадцать километров лесами и полями быстро не преодолеть. Железную дорогу можно не принимать в расчет, она ведет на юг, станция далеко, а рокадных перевозок сейчас нет.

– Студент с Петром берут с собой летуна, вычищают ту сторону летного поля и готовят самолет. Лейтенант с радистом блокируют КПП, Василий с Осипом громят узел связи. Остальные идут со мной грызть врагу глотки, – решительно заявил Моряк.

– А где искать этот узел связи? – озадаченно спросил Осип.

– Он совмещен с радиоцентром и расположен в бомбоубежище. Вход с торца летной столовой, – пояснил летчик.

– Каждая группа начинает по готовности. После выполнения задачи сбор за воротами КПП, – подвел черту Моряк.

Далее началась деталировка действий. План основывался на отличном знании гарнизонной жизни. В Вермахте процветает дедовщина, суровое обращение с «салагами» считается основой воспитания солдатского духа и поощряется начальством. Мытье полов зубной щеткой обыденная реальность. Жестокое притеснение неизбежно аукается нервными срывами, поэтому оружейные комнаты заперты крепкими замками. Доступ к патронам оберегается еще строже. По инструкции ключ должен быть у дежурного офицера, по жизни начальник штаба держит его при себе.

Развод – ежедневное действо любого гарнизона и согласно уставу сохраняет остатки былой парадности. Через час после ужина на плацу выстраиваются два наряда, сдающий офицер предъявляет патроны по счету дежурному по штабу, а тот передает своему сменщику. Затем начальство осматривает внешний вид солдат, после чего происходит официальная церемония передачи полномочий. Все это контролируется одним из старших офицеров гарнизона.

Уставшие за сутки солдаты бегут в столовую доедать остатки холодного ужина, а сдавший наряд офицер возвращается для смены постов. Моряк выбрал момент церемонии развода. Все вооруженные люди гарнизона собраны на одном пятачке, причем патроны в руках офицеров. В жилой части военного городка, вероятнее всего, найдется несколько пистолетов, но их обладатели не решатся на активное сопротивление.

Ударная группа спустилась с холма, пересекла железную дорогу и походным строем пошла к жилым домам. Неожиданно на тропинку вышел пьяненький обер-лейтенант и что-то потребовал. В ответ получил пулю в лоб. Первым домом оказалась офицерская гостиница, за широким сквером с детскими качелями светился разноцветными лампочками бывший Дом офицеров. Судя по громкой музыке и женскому визгу, бордель заполнен клиентами.

В штаб вошли с парадного входа, солдат у знамени со свастикой судорожно дернулся и осел на пол.

– А винтовка без патронов, – отбрасывая оружие, заметил Николай. – Начальство боится своих солдат.

– Время! – показывая на большие напольные часы, напомнил Моряк.

В дежурной комнате двое посыльных и двое помощников дежурного офицера, в обязанности лейтенантов входит обход казарм. Едва ли немцы успели осознать происходящее, пулемет Владимира ударил размашистой очередью от дверей. Костя поднял телефонную трубку и констатировал свершившийся факт:

– Связи нет.

Оба наряда уже построились и дожидались явления вышестоящего начальства. За символическим заборчиком с выбитыми досками столпилась группа старослужащих в накинутых на плечи шинелях. Покуривая и сплевывая с языка прилипший табак, «деды» громко комментировали внешний вид вытянувшихся в струнку солдат. Но вот на плац вышел полковник, принял от офицеров рапорты и приступил к таинству осмотра внешнего вида.