В банде только девушки - Михалева Анна Валентиновна

Он почесал всклокоченный затылок:

— Что теперь делать-то, а?

— Ну, как… — Винтик тоже почесал затылок. — Обычно в таких случаях звонят кому-нибудь и деньги требуют.

— Это-то я понимаю. Только вот кому звонить и откуда? — Шпунтик повернулся к Джефу: — Ты ведь крутой?

Тот пожал плечами.

— Раз «звезда», значит, крутой, — заявил Шпунтик, — значит, у тебя должен быть мобильник.

— Нету у меня ни хрена! — буркнул репер.

— Врет, — предположил Винтик, — нужно его обыскать.

— Ищите, ищите, — усмехнулся Джеф. — Очень нужно мне телефон от вас прятать. Можно подумать, я тут до конца века сидеть собираюсь. Был бы телефон, стал бы я ловить машину в лесу, а? Нет у меня трубы. Я же клип снимал. Телефон оставил в вагончике.

— И где этот вагончик? — поинтересовался Шпунтик.

— Смеетесь! Я понятия не имею, в какой области нахожусь. Вагончик! Ха!

— Ладно. — Шпунтик погрузил обе руки в косматую шевелюру. — Что-то нужно придумать…

— А чо тут думать, — Винтик пожал плечами, — идти нужно к Людке в ее магазин.

— С ума сошел! Рассвет скоро, она его еще вечером закрыла.

— Не-а, — Винтик подмигнул, — мы мимо проезжали, помнишь? Все окна горели. Какие-то у нее там шашни.

— Слушай, я не хочу напороться на чьи-то шашни, тем более на Людкины. Ты же знаешь, какая она стерва.

— Да, — погрустнел Винтик, — стерва еще та. Всем известно. Но делать нечего. Если только на машине опять до дороги съездить…

— И где там телефон? — изумился Шпунтик.

— Ну… у каждого поста ГАИ обязательно должен быть телефон, — принялся рассуждать Винтик.

Но Шпунтик не дал ему закончить мысль.

— Совсем рехнулся! — раздраженно крикнул он. — ГАИ! Это же не наша машина! Может, сразу в отделение милиции поедем? А что, попросим позвонить. И начнем прямо в кабинете у опера выкуп требовать. Даже, может быть, забавно получится.

Оба захихикали. Когда успокоились, погрустнели. Винтик вытащил из принесенной сумки бутылку водки. Откупорил, приложился к горлышку, потом передал приятелю. Тот тоже глотнул, глянул на несчастного Джефа, предложил:

— Хочешь?

— Не, — тот замотал головой, — я не пью.

— Что, совсем? — удивился Винтик. — Вот бедолага. Язвенник?

— Нет, просто не пью, и все.

— И никогда не пробовал?

— Нет.

Винтик вздохнул, посмотрев на пленника с сожалением:

— Ты много потерял, приятель.

— Дай ему, пусть глотнет. А то взорвется сейчас, — великодушно разрешил Шпунтик. — Ситуациям нервная. Вот если бы меня так к стулу привязали, я б тут же сдох. А этот крепкий парень, держится. Уважаю.

— Реперы все крепкие, — не без гордости отвечал Джеф.

— А ты правда с бандитами стрелялся? — поинтересовался Винтик. — Помнишь, ты еще пел даже при этом. Ну не пел словом, басил там что-то.

— Ну вы, ребята, даете! — усмехнулся Джеф. — Это же клип был. Художественное кино.

— А… — разочарованно протянул Винтик. — Значит, и бандиты ненастоящие. Но ты все равно выпей. Тут же не клип все-таки.

Он приставил горлышко бутылки к губам репера. Тот сначала вертел головой, протестовал. Потом смирился, поняв, что не отстанут от него. Глотнул водки, закашлялся.

— Ну как? Душевно? — осведомился Винтик. И, видя мучения репера, успокоил: — Ничего, сейчас осядет, станет душевно. Правду тебе говорю.

— Так что? — прервал его Шпунтик. — Неужели к Людке тащиться?

Винтик вздохнул:

— Больше не к кому. — Он сочувственно посмотрел на приятеля. — Не страшно?

— Все-таки оружие теперь есть. — Шпунтик вытащил из кармана и покачал на ладони тяжелый пистолет. — Разберусь с ней как-нибудь.

Винтик с недоверием покосился на пистолет и заметил:

— Такую тушу, как Людка, только китобойным гарпуном приструнить можно.

— Ничего, прорвемся, — с геройской удалью заверил его Шпунтик. — Кому звонить-то? — Он нагнулся над все еще фыркающим Джефом. — Этому твоему, как у вас там у всех есть… продюсеры, кажется?

— Нет, — прохрипел тот. — У Бори таких денег нет. Звони отцу, что ли…

— У тебя что, папашка бабцы отбирает? — усмехнулся Винтик.

— Почему отбирает? — изумился репер. — Просто он может внести выкуп, а остальные нет.

— Ладно, диктуй телефон.

Джеф назвал номер, Шпунтик записал его прямо на руке. Потом направился к двери. На пороге обернулся, еще раз оценил, хорошо ли привязана жертва похищения. Видимо, остался доволен, но для устрашения хмуро приказал другу:

— Смотри за ним и не вздумай водку лакать. Дело серьезное.

С этим он и вышел на улицу.

— Значит, так… — Генерал Авоськин крепко задумался, тупо глядя на телефонный аппарат городской связи. — Нужно выезжать из Москвы. Я должен позвонить жене, дочери, любовнице, своему зубному врачу и теще. Хотя нет, теще, пожалуй, я звонить не буду. Она мне уже скоро сорок лет как кровь сосет. Черт с ней…

Стремительное появление Стрельникова прервало его размышления. Он поднял на подчиненного глаза и грустно улыбнулся:

— Все-таки в глобальной катастрофе есть свои плюсы. Вот, например, что касается моей тещи…

— Агент 0014 вышел на связь, — пренебрегая субординацией, гаркнул Стрельников. — Будете с ним говорить?

К великому удивлению подполковника, начальник вздохнул и, поднявшись из-за стола, пробубнил:

— Нет уж, голубчик. Сами, сами. — Он глянул на подарочные командирские часы. Столько дел, знаете ли. К тому же через полчаса у меня назначен визит к священнику. Мало ли чего может случиться? Лучше уж подстраховаться…

У Людки сжалось сердце. Мужчина ее мечты говорил по телефону всего каких-нибудь пять минут, но за это время повзрослел лет на двадцать. Положил трубку на рычаг уже пожилой человек, сломленный годами и болезнями. Плечи агента 0014 опустились, обмякли, глаза потускнели, заморщинились в уголках, на скулы легли скорбные тени, а нос заострился. Он глянул на часы, охнул, посмотрел на продавщицу. В глазах его мелькнуло сожаление, которое та приняла на свой счет и тут же зарделась. «Важные дела, — подумала женщина, — не позволяют ему разделить со мной страсть этой ночи».

Однако она ошибалась. Если бы она могла прочесть мысли агента 0014, то крайне удивилась бы или, что более вероятно, поскольку женщины склонны принимать все на свой счет, жутко оскорбилась бы. Ведь в голове у агента роился клубок слов, сплошь нецензурных. Такое количество разнообразных ругательств он не употребил за всю свою жизнь. А вот теперь в одно мгновение всплыло все: и новое, и старое, и даже давно позабытое. Он взглянул на оцепеневшую у окна продавщицу:

— Все-таки они сделали это.

— Кто они? — не поняла Людка. — Что сделали?

— Они его включили.

— Что включили?

— Счетчик.

За свою практику в сельском бизнесе продавщица знала только один «счетчик». Вернее, два, но тот, который за электричество и по которому на селе никто никогда не платил, был не в счет. А вот по поводу первого она слыхала немало историй, в которых на «счетчик» ставили должника. Это означало, что на задолженную сумму начисляли проценты, и, если должник не возвращал деньги с этими процентами, его просто убивали. Людкино сердце сжалось, а глаза вылезли из толстых щек. Она заломила руки и пискнула:

— Сколько?! Сколько ты должен?

— Я? — удивился агент 0014.

— А кого же поставили на «счетчик»?

— Ах, ты в этом смысле. — Он натянуто улыбнулся, не забывая ругаться про себя отборными словами (момент был соответствующий — мир в опасности). — Нет, тут другое. Видишь ли, счетчик автоматический. Он переключил механизм в режим саморазрушения. Но механизм-то создавался для террористической акции, а потому вместе с саморазрушением заработала основная программа. Так что если я не найду ту «девятку», то всем нам, мягко говоря, хана.

— А грубо говоря? — решила уточнить Людка, которая, несмотря на романтический склад натуры, в денежных делах и сферах, недоступных ее пониманию, предпочитала ясность результата.