Бог жесток - Сергей Владимиров

Допив спиртное, бизнесмен закурил сигарету, тоже не предложив мне.

— Так что относительно Гориной у меня тайн нет, — проговорил Олег Пастушков. — После суда она подошла ко мне и спросила, не могу ли я сделать что-нибудь для Александра. Разумеется, ответ был отрицательным. Чем я мог помочь ему, когда приговор уже зачитали? Да и Людмилу судьба любовника больше не интересовала, я в этом не сомневался. Она прослышала, что я не нищий, и сразу принялась подбивать клинья. У меня хватило ума и выдержки не поддаться, хотя искушение было, и не люби я Светлану… кто знает?.. У нас сложились чисто деловые отношения. Должен понимать, в бизнесе законы волчьи: не ты, так тебя. А у Гориной был достаточный опыт и хватка. Вот она и расслабляла некоторых моих конкурентов, выведывала коммерческие секретики. Каюсь, грешен, а как в нашем деле иначе?

— Может, она узнала что-то, что ей знать не полагалось? — спросил я.

— Исключено, — возразил молодой делец. — Подобным шпионажем Людмила занималась лишь в самом начале. Со временем в этом необходимость отпала. Горина стала визитной карточкой моего клуба, можно сказать, управляла всеми делами в нем. И уже не ложилась в постель с кем попало, лишь бы заплатили. Как видишь, сейчас пошла мода на респектабельность.

Произнося последнее слово, Олег Пастушков скривил губы, а я подумал, к кому он относит себя? В некоторых его фразах сквозила откровенная издевка над «господами» и «хозяевами жизни», хотя манеры были позаимствованы из их круга. Он презирал бедных за то, что не сумели разбогатеть, и прочих богатых за их ограниченность и тупость. В отличие от этой полууголовной шушеры он небезосновательно считал себя достаточно образованным, к тому же умным. А мне почему-то стало его жалко. За внешней самоуверенностью скрывался сгусток болезненных комплексов и противоречий. Олег Пастушков имел деньги и власть, но вряд ли его кто-то любил, и, осознавая это, вряд ли он был счастлив.

— Тебе не страшно? — спросил я бывшего одноклассника.

И он вздрогнул.

— Светлане так нужны деньги, что она готова стать убийцей?

— Нет, сейчас я не думал о ней, — сказал я. — При большом желании ее можно признать недееспособной. Кому в таком случае отойдет семейный бизнес?

— А ты что, меня уже похоронил? — Он усмехнулся, но отнюдь не радостно.

— На тебя покушались, — сказал я. — И если в первый раз стрелял дилетант, то в будущем эту ошибку можно исправить. Думаю, Миле Гориной под силу нанять толкового снайпера.

— Да что ты несешь?! — вспыхнул Олег Пастушков. — Я не имею понятия, где Горина, жива ли она вообще, и в любом случае от моей смерти она ничего не выиграет!

— А кому тогда твоя смерть на руку?

Он взглянул на меня с бешенством, и я понял, что пора убираться отсюда вон, покуда меня не вышвырнула набежавшая охрана. Недаром же красивый советник приоткрыл дверь и подобострастно уставился на шефа. Но Олег Пастушков так разволновался, что не замечал молчаливого свидетеля нашего разговора.

— Хочешь сказать, что меня заказал родной отец?! — разорялся бизнесмен. — Полнейший абсурд, такого идиотизма от тебя я не ожидал! Надеюсь, ты слышал, кто он такой?! И обвинить его в подобном тебе будет стоить очень дорого!

В ответ я пожал плечами. Сначала упорство Пастушкова меня утомляло, теперь начало откровенно раздражать.

— Прости, но ты ведешь себя как осел, Олежек! — не выдержал я. — Тебя кто-то подставляет, кто-то пытается от тебя отделаться, а ты, такое ощущение, намеренно покрываешь его! И поверь моей интуиции, иудой стал кто-то из вашей семьи. Что тебе известно про невесту отца? С какой целью скрывается ее прошлое?

— Алина?! — Олег Пастушков задыхался. — Ты и ее сюда приплел? Так вот, хватит, ищейка! Я жалею, что так неосмотрительно связался с тобой, а сейчас предупреждаю раз и навсегда: не смей копаться в моей семье! И я уже не шучу! Тебя проводят.

Красивый советник в ту же секунду открыл дверь нараспашку и посторонился. На меня смотрел он как-то странно, и не мудрено — вряд ли еще кто-то позволял себе общаться с боссом аналогичным образом. Я не попрощался с Пастушковым, а выходя из его кабинета, захлопнул за собой дверь ногой. От подобной наглости советник едва не лишился чувств, но опять промолчал.

По коридорам офиса расхаживали вальяжные мужчины в дорогих костюмах и разговаривали по сотовым телефонам. Их упитанные лоснящиеся лица были мне ненавистны. Иногда сновали девушки в коротких юбках, разносящие кофе по кабинетам начальников. Продажная, показная красота этих юных особ вызывала во мне рвотные ощущения. В груди уже полыхал пожар — бессмысленной злобы и разрушения.

Лишь выбравшись на улицу, я вздохнул полной грудью. Но легче не стало. На смену всепоглощающей ненависти пришел липкий страх, мутящее предчувствие скорой беды. Я попытался повернуть свои мысли в другое русло, убежать в прошлое. Закурил, глубоко затянулся. И вновь вернулся в настоящее. Картины беззаботного взросления рассеялись, как сизый сигаретный дым. Серый троечник стал известным нейрохирургом, скромница и отличница — валютной путаной, мелкий трус и тихий пакостник — самым богатым и могущественным, а хулиган и драчун… Меня называли ищейкой, и все кому не лень вкладывали в это слово негативный смысл. Лживая, дешевая, продажная…

Текли минуты, убывала жизнь…

Из офиса вышел г-н Пастушков и, шатаясь, направился к своему любимому «мерседесу». Он вел себя как последний кретин, появившись на открытой площадке без охраны. И тут я увидел красный спортивный поршик, подогнанный вплотную к его автомобилю. Я бросился наперерез бизнесмену, поняв, чтоэтоначалось и что я не успеваю. Закричал на бегу. Заметил, как поползло вниз затемненное стекло маленького поршика. А затем оттуда ударили выстрелы. Первый, второй, третий…

Глава 9. СМЕРТЬ РАВНЯЕТ

Я поддержал Олега Пастушкова, но он уже отяжелел, точно мешок с картошкой. Пиджак на его груди стал вдруг липким и скользким. Его лицо, повернутое ко мне, выражало крайнее изумление, а губы растянулись в идиотской ухмылке, будто такой развязкой он перехитрил всех. Ноги комично сучили по асфальту. Я начал сгибаться под тяжестью его тела и расслышал булькающий стон, вырвавшийся из его простреленной груди:

— Не судите строго… люблю…

А потом его плывущий взгляд удержался на мне, по щуплому телу пробежала дрожь, он разевал рот, но из глотки вырывались лишь хрип и кровавая слюна.

— Говори! — прокричал я, чувствуя, как холодеет, уходитодноклассник.

И он прошептал из последних сил:

— Отмените заказ…

— Кого ты заказал?

— Тебя…

В этот момент я получил удар по затылку, опрокинулся на Пастушкова, но не потерял сознания, а, вывернув голову назад, увидел, что это был красивый молодой советник из его офиса, шестерка, экс-боксер, профессиональный громила, но паршивый телохранитель. Ударил он меня рукояткой пистолета, а теперь целил мне в лоб, сгибая палец на спусковом крючке. Развязка оказалась самой внезапной.

С ревом и сиреной на площадь влетел ЗИЛ с решетками на окнах. Как выяснилось позже, спецназ оказался тут случайно, но оперативно отреагировал на выстрелы. На ходу из фургона выпрыгнуло несколько человек в пятнистых комбинезонах и черных масках. В руках у них были автоматы.

Раздалась матерщина, последовали приказы «Бросить оружие» и «Лицом вниз на землю».

Но красивого советника словно парализовало. Он держал меня на мушке и пытался выстрелить, забыв при этом снять пистолет с предохранителя. Очередью его отшвырнуло назад, распластало на асфальте возле дверей офиса. Сзади со звоном осыпалось стекло, верещали девицы…

Я тоже разинул рот, готовясь что-то заорать. Из моей глотки отхаркнулись красные соленые помидоры. Еще мгновение — и я получил ботинком в лицо от набежавшего на меня детины в камуфляже.

Где-то в другом измерении и пространстве мое легкое бесплотное тело живет своей обособленной жизнью. Оно парит над райскими садами и залетает в будуары праведниц, склоняя их к грехопадению. Нет, этот чудный непорочный мир не приемлет моих грязных помыслов, и верховный справедливейший судья, как две капли воды похожий на Олега Пастушкова, распоряжается низвергнуть меня в ад. Я возмущаюсь, припомнив г-ну Богу его земные прегрешения, однако оспорить приведенный им аргумент никак не могу. Я не имею достаточно недвижимости, налички и счетов в банках, чтобы рассчитывать на райскую негу. Оказывается, «тот свет» тоже активно ударился в рыночные отношения. И я, сладко облизнувшись на золотые дворцы хозяев потусторонней жизни, пробив головой толщу политой кровью земли, пикирую в ад.

Запахи здесь были совсем земные. В нос мне шибануло амбре из машинного масла и блевотины. Затем я услышал голоса, доносящиеся до меня словно через вату: