Теневые владыки. Кто управляет миром - Миша Гленни

Полиция оказалась вынуждена разбираться со всеми этими головоломками и дилеммами, пытаясь разработать связную стратегию борьбы с организованной преступностью, а заодно пытаясь понять, как она связана с русской иммиграцией. Однако все это развивалось в тени совершенно другой проблемы, которая поглощала не только львиную долю израильских ассигнований на безопасность, но и значительную часть политической энергии страны. «Проблема палестинского террора во всей его совокупности поглощает наши ресурсы, задействованные в борьбе с организованной преступностью», – говорит Ирит Бутон. Какая чудесная перспектива для преступников!

Палестинская проблема попросту довлеет над Израилем. Временами складывается ощущение, что израильтяне добровольно бросили весь свой интеллектуальный потенциал на борьбу с ней одной. Все кажется погруженным в отсвет пламени арабо-израильского конфликта, а между тем удивительную и динамичную природу самого израильского общества окутывает темнота, особенно с момента распада СССР и прихода глобализации.

Существование внешних врагов-арабов, а после Шестидневной войны 1967 года еще и врагов-палестинцев на Оккупированных территориях обеспечило Израилю мощную внутреннюю легитимность. Однако те жертвы, которые израильтяне приносят из-за необходимости обеспечивать безопасность, были лишь одной стороной медали: еще пятнадцать лет назад сионизм подпитывался неимоверно мощным коллективизмом, наиболее явным воплощением которого стало движение кибуцев, но который повлиял также на профсоюзное движение, Гистадрут. Натан Щаранский, ярый противник Советского Союза, выразил чувства многих евреев с правыми убеждениями, когда набросился на свою новую родину: «Подавляющее влияние правительства в экономике Израиля делает его главной социалистической страной за пределами восточного блока… Судьба Израиля – терпеть худшие особенности централизованно управляемого Востока и демократического Запада».

Однако для большинства израильтян могущественный государственный сектор стал важным воплощением солидарности евреев, наполняя весь национальный механизм социальным и филантропическим смыслом. Глобализация неустанно наступает на эту область, и кое-где она вбивает клин между различными слоями весьма неоднородного общества. «Такие премьер-министры, как Менахем Бегин и Бен-Гурион, были слугами народа и жили в маленьких двухкомнатных квартирах, – говорит Ури Коэн-Ахаронов, ведущий политический обозреватель Израиля. – Они вставали в шесть часов утра, чтобы работать ради Израиля, и продолжали эту работу, когда в полночь ложились спать. А сегодня вы говорите «кибуц», и люди начинают смеяться. Ариэль Шарон владеет огромной фермой в нескольких километрах от Сдерота, где живут самые бедные люди в стране. Различия между бедными и богатыми все больше напоминает мне пропасть между бедными и богатыми в Южной Америке».

После многих лет инвестиционного аскетизма страну стали захлестывать прямые денежные инвестиции, объем которых вырос с 0,2 млрд. долларов в 1992 году до более чем 8 млрд. в 2000 году. Их подстегивала политическая стабильность, которую несли с собой Соглашения в Осло. Были введены послабления в валютные ограничения, и вдруг каждый год миллиарды стали притекать в Израиль и покидать его. В этом смысле израильский истеблишмент смотрел на приток русских денег как на показатель роста экономики, а не преступности. Еще более впечатляющим выглядел прирост ВВП в пересчете на душу населения – с 11 тыс. долларов в 1990 году до 18 620 долларов в 2006 году. Это приметное богатство возрастало, являя собой разительный контраст с застоем в арабских странах, окружающих Израиль. А вот уверенный рост безработицы не столь заметен, так как инвесторы направляют капиталы в отрасли с низкими потребностями в рабочей силе.

Резкое прекращение бума электронных компаний стало причиной для трагических историй с самоубийствами на Уолл-стрит, однако на периферии охваченного глобализацией мира последствия этого явления оказались значительно суровее. Это особенно справедливо для Израиля, и не только потому, что его высокотехнологичные отрасли отличает столь высокая концентрация капиталов, но и потому, что этот процесс совпал с началом второй палестинской интифады в 2000 году. На смену все разраставшимся бюджетам середины 90-х пришла строгая экономия. Возросли расходы на Армию Обороны Израиля, чтобы та могла принять удар интифады, однако расходы на полицию первое время так и застыли, а затем, в реальном соотношении, были урезаны. Самым важным оказалось следующее: одновременно урезали и социальные программы, и по прошествии короткого времени разница между богатыми и бедными, которая начала расти в 90-х годах, стала уже бросаться в глаза. Изменения в израильском обществе на рубеже веков были стремительными и весьма примечательными. Когда наступило это «похмелье», Израиль оказался один на один с высокой безработицей, растущим бюджетным дефицитом, круто возрастающими расходами на безопасность и резким сокращением прямых иностранных инвестиций. Кроме того, в стране появилась прослойка иностранных рабочих (многие из которых были ввезены нелегально), заменившая палестинцев, теперь оттесненных на Западный берег и в Газу, а заодно возникла культура активного потребительства, прочно поставившая отдельную личность выше коллективизма кибуцев. Враждебное отношение к русским снова стало усиливаться, особенно в таких областях, как отношение к преступности. Когда по всей стране проходил опрос об отношении к иммигрантам из бывшего Советского Союза, 24% израильтян заявили о «крайне негативном отношении» к русскоговорящему сообществу. Когда тот же самый вопрос был задан в январе 2003 года, эта цифра возросла уже до 38%. Однако месяц спустя произошло нечто, заставившее израильтян резко пересмотреть свои взгляды на организованную преступность. Еще в 1995 году, встретившись в тель-авивском отеле «Эль Дан», русские договорились воздерживаться в Израиле от открыто криминальной деятельности. Теперь израильтяне стали понимать, что 90-е, годы шампанского и прочих излишеств, породили новое явление: израильскую организованную преступность. И ее члены, в отличие от русских, очень мало беспокоились о том, как они будут выглядеть в глазах общественности.

«Мерседес» Зеева Розенштейна притормозил у небольшого пункта обмена валюты на улицы Йехуды Галеви. Был декабрьский полдень, и короткая средиземноморская зима пока только маячила на горизонте. «Несколько полицейских спорили с типом, сидевшим в красной машине, затем раздался грохот… и они все исчезли», – рассказывал газете «Джерусалем пост» Эли, мужчина на пятом десятке.

«Взрыв был сильным, очень сильным, – рассказывал Алон, который работает напротив, в пекарне «Табул», – а потом я увидел, как в воздух взлетает тело. Приехало множество людей – полиция прибыла, как при терактах». Первые двадцать минут все думали, что это и был теракт. Мы не думали, что это как-то связано с Розенштейном, а считали, что это были палестинцы».

Зеев Розенштейн чудом выжил во время покушения на улице Йехуды Галеви в Тель-Авиве.

На самом деле произошло седьмое покушение на жизнь Зеева Розенштейна, который уже несколько лет был на ножах с семьей Абериль. Однако, в отличие от предыдущих покушений, это, неудавшееся, было совершено на оживленной, неухоженной улице на юге Тель-Авива. Розенштейн, «волк с семью жизнями», как его называли, отделался несколькими синяками и ссадинами, зато погибли три ни в чем не повинных человека.

Протест общественности выплеснулся в средствах массовой информации. «Как будто в нашей стране и без того недостаточно взрывов! – говорит Билха; она работает в супермаркете на углу, в нескольких метрах от места, где взорвалась бомба. – Они что, совсем ополоумели? До чего мы докатились? Евреи взрывают евреев?»

Полиция обвиняла министра внутренних дел, который обделял ее ресурсами. «У нас не хватает ресурсов, чтобы воевать на два фронта», – сказал после взрыва Гил Клейман. Он является опытным профессионалом, борющимся с русским криминальным подпольем, а сейчас он говорит от лица всей израильской полиции, и явно раздосадован. «У нас очень большая кровать, а одеяло ее безопасности очень маленькое, и мы перетаскиваем это одеяло туда-сюда. Так что если его хватает на антитеррористическую работу, сотрудники полиции не могут бороться с преступностью, проверять и останавливать машины и выполнять свои полицейские обязанности. Нельзя делать и то и другое одновременно».

Ариэль Шарон созвал на экстренное заседание кабинет министров, и правительство пообещало выделить на борьбу с преступностью дополнительные 500 млн. шекелей (100 млн. долларов). Газетные обозреватели принялись выяснять, кто представляет для израильского государства большую угрозу – Розенштейн, Аберили и еще четыре «семьи» или палестинцы. Любопытно, что одной из этих семей был бедуинский клан.