Хроники Амбера - Роджер Желязны
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Тебе не будет от нее никакого проку, – сказала Маска, когда оба наших заклинания нейтрализовались, и он приготовился к новому удару.
– Мое почтение, – сообщил я и завращал кистями, нацелив пальцы, направляющие потоки, и произнес слово для нанесения упреждающего удара. – Око за око! – крикнул я, когда на Маску обрушилось содержимое целого цветочного магазина, совершенно похоронив его под самым большим букетом, который я когда-либо видел. В воздухе разнесся приятный аромат.
Наступило затишье. Я ощутил затухание враждебных сил и посмотрел на Козырь, устанавливая контакт, и когда мне удалось это, в куче цветов возникло волнение, и Маска поднялся над ними, словно Аллегория Весны.
Вероятно, мое изображение уже таяло, потому что он пригрозил:
– Я еще доберусь до тебя!
– Приятное за приятное, – отозвался я, затем произнес слово, завершающее заклинание, и на него обрушилась гора дерьма.
Затем я шагнул в холл Эмбера, неся с собой Ясру. Около буфета стоял Мартин со стаканом вина в руке и разговаривал с Борсом, сокольничим. Он смолк, когда Борс уставился на меня, а затем повернулся и посмотрел сам.
Я поставил Ясру на ноги около дверей. Я не собирался сейчас возиться с наложенным на нее заклятием, так как понятия не имел, что с ней делать, если оживлю ее. Поэтому я повесил н нее свой плащ, прошел к буфету и налил бокал вина, кивнув мимоходом Борсу и Мартину.
Осушив бокал, я поставил его, а затем предупредил их:
– Делайте все, что угодно, но не вырезайте на ней свои инициалы.
Вслед за этим я пошел и отыскал диван, растянулся на нем и закрыл глаза. Словно мост над бурными водами. Иные дни – алмазы. Куда подевались все цветы?
Что-то вроде этого.
12
Было полно дыма, гигантских червяк и много вспышек разноцветных огней. Каждый звук рождался в виде образа, разгорался до максимума и мерк, слабел. Эти, подобные молниям, уколы действительности, вызываемые из Отражений и возвращаемые туда же. Червяк растягивался до бесконечности. Собакоголовые цветы норовили цапнуть меня, но потом виляли листьями. Столб дыма остановился перед зависшим в небе светофором. Червяк, нет, это была гусеница, улыбнулась. Начинался медленный слепящий дождь, и все проплывающие капли были фасеточными…
Что-то не так в этом пейзаже, засомневался я.
Наконец я сдался, не в силах определить что именно мне мешает. Хотя у меня оставалось смутное ощущение, что этот редкостный ландшафт не должен быть таким, какой он есть.
– О, черт! Мерль!
– Чего еще надо Люку? Почему он не отцепится от меня? Вечно какие-нибудь проблемы!
– Посмотри на это, а?
Я посмотрел, как несколько ярких прыгающих мячиков, или, может быть, комет, ткали гобелен из света. Он падал на лес из зонтиков.
– Люк, – начал было я, но один из собакоголовых цветов укусил меня за руку, про которую я забыл, и все поблизости пошло трещинами, словно нарисованное на стекле, сквозь которое только что сделали выстрел. За ним виднелась радуга.
– Мерль! Мерль!
Это Дроппа тряс меня за плечо, о чем свидетельствовали внезапно открывшиеся мои собственные глаза. А на подушке, где только что покоилась моя голова, осталось влажное пятно.
Я приподнялся на локте. Протер глаза.
– Дроппа… Что?..
– Не знаю, – ответил он мне.
– Чего ты не знаешь? Я хочу сказать… Черт! Что случилось?
– Я сидел вон в том кресле, – показал он, – дожидаясь, когда ты проснешься. Мартин сказал мне, что ты здесь. Я просто собирался передать, что Рэндом хотел увидеться с тобой, когда ты проснешься.
Я кивнул, и тут же заметил, что из моей руки сочится кровь, куда меня укусил цветок.
– Сколько я проспал?
– Минут, наверное, двадцать.
Я скинул ноги на пол, сел.
– Так почему же ты разбудил меня?
– Ты козырялся, – ответил он.
– Козырялся? Во сне? Так не бывает. Ты уверен?..
– В данный момент, к несчастью, трезв, – пожаловался он. – У тебя появилось радужное свечение, и ты начинал смазываться по краям и таять. Я сразу же подумал, что мне лучше разбудить тебя и спросить, хочешь ли ты этого на самом деле? Что ты пил, растворитель для красок?
– Нет.
– Я попробовал его раз на своей собаке…
– Сны, – пробурчал я, массируя виски так, что в них застучало. – Вот и все. Сны.
– Из тех, что могут видеть и другие люди? Вроде путешествия в мир грез под действием наркотика?
– Я имел в виду не это.
– Нам лучше поторопиться к Рэндому, – и он стал разворачиваться к дверям.
Я покачал головой.
– Еще нет. Я намерен просто посидеть здесь и собраться с силами. Что-то тут не так.
Когда я взглянул на него, то увидел, что его глаза вытаращены, и он пялится на что-то позади меня. Я обернулся.
Стена у меня за спиной, казалось, будто отлитая из воска и поставленная слишком близко к огню.
– Похоже, настало время тревог и экскурсий, – заметил Дроппа. – На помощь!
И он с воплями выбежал из комнаты в коридор.
Тремя секундами позже стена снова сделалась нормальной во всех отношениях, но я дрожал. Что за чертовщина тут происходит? Не сумел ли Маска наложить на меня заклятие, прежде чем я оторвался? Если так, то на что оно направлено?
Я поднялся на ноги и медленно пошел вокруг. Все теперь казалось на своих местах. Я понимал, что все это неспроста, это отнюдь не порожденная моими недавними страхами галлюцинация, поскольку Дроппа тоже видел ее. значит, я не рехнулся. Это что-то иное, и чем бы оно ни было, я чувствовал, что оно все еще таится поблизости. В воздухе теперь стояла ощутимая неестественная ясность, и все предметы в ней казались необычайно четкими.
Я быстро обошел комнату, не зная, что именно ищу. И поэтому неудивительно, что не нашел искомого. Тогда я вышел в коридор. В чем бы не заключалась проблема, не могла ли она заключаться в чем-то, что я притащил с собой? Может, Ясра, негнувшаяся и раскрашенная, была Троянским Конем?
Я направился в главный холл. Не успел я сделать дюжины шагов, как передо мной появилась косая решетка света. Я заставил себя идти дальше, и она отступала по мере моего продвижения, меняя при этом форму.
– Мерль, пошли! – раздался голос Люка. А самого Люка не было
