Рождение легиона - Gedzerath

– «Затащи меня внутрь… И ХВАТИТ УЖЕ ОРАТЬ!» – свирепо прошипела я, тычась носом в грязную, истоптанную ткань. Силы покинули меня в самый неудачный момент, и лишь тихо простонала, когда мой исполнительный кентурион Первой кентурии, временно повышенный до звания командующего походом, втащил меня внутрь палатки, подальше от любопытных глаз оживающих на глазах легионеров – «Тоже мне, няньки выискались… Уйййй, да аккуратнее ты! Эта повязка тут не просто так!».

– «Прости. Я просто хотел убедиться, что ты не истекаешь потихонечку кровью, стремясь изобразить из себя Селестию» – усмехнулся жеребец, потрепав меня по голове. Рухнув на узкую, походную койку, габаритами больше напоминавшую складной стул или переносной гробик, я, не скрываясь, застонала, чувствуя, как силы, которые я черпала в кисловатом порошке, запас которого я вытребовала у той кобылы из Шестой, утекают, словно вода сквозь песок – «Вот зачем тебе было шататься по лагерю? Хотела, чтобы тебя увидели все, кто только мог, приветствуя героиню-примипила?».

– «За эти слова, Хай, ты будешь тем, кто станет давать принцессам отчет о наших похождениях и первым кто войдет в Кантерлот, возглавляя наше шествие, понятно?!».

– «Эй, я же просто шутил!» – возмутился пегас, сбрасывая с себя изрубленную броню и стягивая через голову кольчужный поддоспешник, наполнив палатку тяжелым запахом усталого жеребца – «Хотел поднять тебе настроение… Эй, Минти! Ты там? Тащи тунику и запасной комплект, стандартный!».

– «Обоз еще не подошел, командующий» – всунувшаяся в палатку любопытная салатовая морда стрельнула глазами сначала в меня, затем в командующего, и похоже, уже сделала какие-то, крайне не понравившиеся мне выводы – «Есть те, что остались от раненых – я могу собрать из них один, для вас».

– «Давай. Все равно им пока не пригодятся» – кивнув, Хай подошел ко входу, и внимательно вгляделся в лихорадочно разворачиваемый лагерь – «Ты была права – они сожгли лагерь, но не застали Пятую врасплох, и грифоны успели перенести большую часть припасов в замок. Как хорошо, что они догадались взять палатки!».

– «Да, я уже говорила с Шилаком» – буркнула я, как можно незаметнее доставая из щели между поножем и доспехом очередной мешочек, и отправляя его в рот, словно чайный пакетик из казавшегося сейчас таким далеким прошлого Духа. Разговор получился тяжелым, и расстались мы не столь радушно, как в первый раз, в лагере возле Кантерлота – «Ефли он уйтет, то я не утифлюфь».

– «Он скорбит о павших соотечественниках?».

– «Он дуется на то, что мы опоздали, и позволили этому произойти» – рассосав, как карамельку, колючий мешочек, я выплюнула его изо рта, ощущая, как слабое, очень слабое покалывание, словно нехотя, прокатывается по моему телу. Оно было гораздо слабее, чем в первый раз, и теперь, я едва умудрилась встать с кровати, ощущая, как меня начинает качать от любого движения воздуха – «Потери уже известны?».

– «Считают» – глядя на меня, откликнулся пегас. Одно из преимуществ наших потомков заключалось не только в бинокулярном зрении, но и больших, выпуклых глазах, дававших гораздо больший, нежели у человека, градус обзора, хотя отсутствие у цветастых пони характерного для всех лошадиных, поперечно-овального зрачка, иногда ставило меня в тупик. Вот и сейчас, Хаю достаточно было слегка повернуть голову, и он уже прекрасно видел меня полуприкрытым от усталости глазом – «Слушай, это точно было необходимо? Ну, я имею в виду, трофейные команды?».

– «Обязательно» – слегка взбодрившись, я подошла к пегасу, и выглянула из палатки, глядя на темно-зеленые скаты полотняных домиков, разбитые прямо среди высокой, в полтора, а то и два роста пони, травы. Ставить лагерь на прежнем месте, среди еще дымящегося частокола, мы не решились, и перенесли его на другую сторону замка. Вход, заранее заваленный осажденными на случай возможного штурма, делал сам замок неприступным, но увы – лишь для нас, сотен измученных долгим сражением пони – «В их задачу входит не только сбор каких-то эфемерных материальных благ – подумай, какие могут быть сокровища у убитых? Кошельки с монетами, что ли? Нет, их задача гораздо шире, поэтому-то я и влила их в штат тех, кто разбирался с убитыми и раненными врагами. Они должны искать и подсчитывать оружие, элементы доспехов, вражеских командиров, у которых наверняка были или будут с собой какие-либо документы – в общем, что-либо, что может представлять для нас интерес. А все остальное, что ты так презрительно обозвал «трофеями», является лишь небольшим бонусом. Тем более, я сомневаюсь в том, что мы найдем что-либо ценное у этой сраной толпы, больше похожей на какое-то иррегулярное ополчение, чем на полноценное войско».

– «Посмотрим» – пробормотал пегас, устало потирая виски – «Слушай, я смотрю, короткий отдых тебя немного взбодрил? Может, поможешь кентуриону Желли опросить пленных? Я слышал, он пытался что-то узнать у того молодчика, что ты ранила во время ночного нападения, так может, ты ему чем-нибудь поможешь? Твой муж говорил, что ты знаешь старогрифонский…».

– «Врет и не краснеет!» – заявила я, вопреки своим словам, краснея сама от нахлынувших воспоминаний о той веселой ночи, первой встречи с Гриндофтом, бывшим тогда лишь послом от своей марки, и о последующем пробуждении[185] – «В общем, это была случайность, вот! Но я посмотрю, конечно, вдруг и сумею чем-нибудь подсобить…».

– «Примипил, что вы делаете?» – напряженно спросил меня легионер, охранявший палатку с пленными. Большинство из грифонов было ранено, причем довольно серьезно, но кажется, этот молодой птицелев, определенно шел на поправку.

По крайней мере, до того, как к нему не заявилась я.

– «О, все в порядке. Я просто помогаю ему вспомнить».

Кентурион Фрут Желли в палатке отсутствовал – как мне доложили, он лично собрался проследить, чтобы пленных понадежнее заперли в практически не пострадавших от огня и обрушений подвалах замка. Из тесных каменных мешков и просторных клетей на десяток пони выход был только в тюремных коридор, что вкупе с отсутствием окон, позволяло охранять всю попавшую к нам в лапы ораву силами одной контубернии, но ответственный единорог, за глаза произведенный мной в только что придуманный ранг фрументария,[186] решил лично проверить, чтобы никто из пленных не смог сделать крылья, ведь от этого, без всяких скидок, могло зависеть будущее всего этого похода.

Нет, он явно шел на поправку – тщательно выбритая шкура на груди и боку молодого грифона была прикрыта тугой повязкой, испачканной в темно-фиолетовом антисептике, который, как я уже узнала за два года пребывания в больнице и госпиталях, был местным аналогом бриллиантового зеленого[187], и лишь толстая цепь, крепившаяся к раме складной походной койки да скрученные крылья говорили о том, что данный пациент находится в этом месте не совсем по своей воле.