Работа для спецов (Живыми не оставлять) - Александр Тамоников

Кривой назвал, Виктор запомнил.

— Ладно. Все это мелочи. Давай теперь о серьезном. Никоненко получал товар от тебя. Кто тебя снабжал дрянью?

— Все шло через Гарика.

— Ты смотри, какой он крутой, значит, это он распоряжается распределением наркоты? Учти, весь твой базар пишется на пленку. Понравится ли Гарику, что ты на него все валишь, тем самым подставляя под пулю?

— Вы не поняли, Гарик тоже не шишкарь, но только он лично связан с теми, кто наверху.

— Тебя втянули в это дело? Или ты жизни красивой захотел, денег легких?

— Да какая разница? Про наркоту все знают, менты знают — не трогают. Вы-то откуда такие взялись?

— Из преисподней. И будем давить вас, не спеша, одного за другим.

— Вы не можете так, взять и убить меня, вызовите милицию — все улики налицо, пусть меня суд судит.

— Суда захотел? Так вот он суд — перед тобой. Высший суд, чей приговор окончателен и обжалованию не подлежит. Другого ни для тебя, ни для подельников твоих — не будет.

— Не надо, ну не надо, я уеду отсюда, скроюсь, вы больше никогда меня не увидите.

— Где же ты раньше-то был, когда только начинал торговать смертью? Что ты тогда мозгами своими не шевелил?

— Ну дурак был, по глупости малолетней все.

— Хватит скулить. Умей отвечать за свои поступки. — Виктор достал пистолет с глушителем.

— Нет, не надо, прошу вас!

Виктор посмотрел в полные страха глаза Кривого, отрицательно покачал головой и выстрелил. Снял с агонизирующего тела наручники, постоял, глядя на пакет с наркотиком. Затем вскрыл его и, как в случае с Никоненко, высыпал содержимое на труп. Выйдя в коридор, он связался с Феликсом:

— Ты сейчас где?

— Недалеко. Пока все тихо, на улице никого. Твой клиент как? Колется?

— Откололся…

— Понял, — после секундного молчания проговорил Феликс. — Где тебя подобрать?

— Там же, у мини-маркета.

— Добро, жду.

Пока друзья ехали домой, Виктор подробно рассказал о том, что произошло в квартире.

— Вот так закончилась наша первая и последняя встреча с Кривым. Знаешь, Феликс, у меня что-то шевельнулось, похожее на жалость, и даже был момент, когда я готов был отпустить его.

— И что же не позволило тебе сделать это?

— Не могу точно сформулировать причину, но в его оправданиях все же проскальзывала фальшь.

— Он умолял тебя?

— Конечно, но не в этом дело. Понимаешь, не чувствую я удовлетворенности в том, что еще одной мразью на земле стало меньше. Какой-то хреновый осадок на душе.

— Не стоит, Виктор. Мы на войне. Ты лучше скажи мне, как, по-твоему, поступил бы Кривой, отпусти ты его? Ушел бы из Города? Бросил бы наркотики? Или побежал бы докладывать своему начальству о том, что произошло, чтобы организовать наши поиски и принимать в них самое активное участие?

— Скорее второе, — вздохнул Виктор.

— Короче, давай лучше подумаем о том, что будем делать завтра?

— Надо с Юрием связаться.

— Прямо сейчас? — спросил Феликс, заметив, как Виктор набирает номер.

— Да, сейчас, с утра нас ждет работа, догадываешься — какая? Алло. Юра? Извини, что так поздно.

— Да ничего, я привык к ночным звонкам, говори, — ответил милиционер.

— Завтра, вернее сегодня, организуй визит вашей конторы по адресу Никоненко — там найдете пару жмуриков. Обстановка в квартире подскажет причину убийства. Постарайся, чтобы дело не замяли. Да-да, лучше организуй широкую огласку, надо немного расшевелить гадюшник. Нас некоторое время не будет в Городе, вернемся — позвоню.

— Вы там не наследили?

— Все чисто, милиция может работать на совесть, главное, чтобы не умолчали.

— Об этом не волнуйтесь, сработаю через участкового. Ну, парни, серьезные дела вы затеяли, но это то, что сейчас нужно. Ладно, не буду вас отвлекать — удачной охоты.

— Спасибо, до связи.

Виктор отключился, откинул голову и задумался. Разговор продолжил Феликс:

— Ты решил пойти на караван?

— Угу, пойдем по горячим следам.

— За Гариком?

— Нет, этот ублюдок нам нужен живым.

— Объясни.

— Утром, Феликс, все утром.

Подъехав к дому, машину подогнали вплотную к окнам, включили сигнализацию и отправились отдохнуть часа три.

Выехать было решено пораньше, чтобы опередить бригаду…

В 4.30 утра машина, ведомая Феликсом, подъехала к посту ГИБДД на выезде из города. Пост был в это время закрыт, и инспектор пригласил водителя отметиться в журнале, одновременно пытаясь уловить возможный запах спиртного. После отметки и рядовых вопросов — откуда да куда — друзья продолжили движение. Машину, как ни странно, инспектор досматривать не стал, видимо, надоело за ночь лазить по кузовам и багажникам.

Через двадцать минут с небольшим к посту подошла белая «девятка» с тремя парнями в салоне. Инспектор остановил и их.

А через тридцать километров эта же машина легко обошла темную «восьмерку» и стала удаляться, понемногу растворяясь в легком тумане. Феликс прибавил газу. Преследование началось.

Семен Дмитриевич Гальянов вошел в свой кабинет, когда часы показывали ровно 9 утра. Вадим его сегодня не встретил, передав через водителя, что немного задержится. И это было необычно. Мог и сам позвонить. Разбудил же в пять утра, сообщив, что бригады отправлены. Что сейчас мешает ему воспользоваться связью? Что-то идет не так, что-то заставляет тревожно биться сердце. Но что? В чем причина необъяснимой тревоги? Ведь ничего угрожающего в сложившейся ситуации, как ни старался, Семен Дмитриевич не находил. Ну опаздывает караван, но это объяснимо, по крайней мере, просчитываемо. И не должно так действовать на нервы. Дело в усталости? Нервном перенапряжении, как утверждает Вадим? Нет. Тут что-то другое. Он чувствовал витающую где-то рядом опасность, но найти причину не мог. Предчувствие недоброго сопровождало Гальянова в последние дни постоянно. Такую же непонятную тревогу Семен Дмитриевич испытывал много лет назад, перед встречей с отцом, круто изменившей его жизнь. Тогда предчувствие его не обмануло.

Постояв у окна, Гальянов вызвал секретаря, попросил кофе. Отпив небольшой глоток, Семен Дмитриевич посмотрел на часы: 9.20. От Вадима ни слуху ни духу. Надо начинать рабочий день, но все валилось из рук. И почему Вадим не позвонит? Придется звонить самому, но, как и ранее, на мобильник поступило сообщение, что связь с абонентом в настоящее время невозможна.

Гальянов чертыхнулся, подошел к бару, налил рюмку коньяка и одним большим глотком выпил. В это время раздался звонок.

— Ну, где ты пропадал? Ни связи с тобой, ни информации — ничего. Так же нельзя, случилось что?

— Случилось, Семен Дмитриевич, случилось. Вы могли бы выйти на улицу?

— Да, конечно. Я выйду со двора.

Гальянов, предупредив секретаря, что отлучится на полчаса, торопливо вышел во двор, где его ждал Вадим. Вместе они отошли от здания администрации и присели на скамейку.

— Что произошло, Вадим? Что-нибудь серьезное?

— Я еще сам не знаю.

— Ты мне ребусами не говори. Что произошло?

— Так. По порядку. Сегодня в 8.00 участковый района, где жил Никоненко, решил проверить квартиру последнего — то ли очередная жалоба, то ли еще что. Квартиру никто не открыл. Уж что подумал молодой ретивый лейтенант, я не знаю, но он решил забить тревогу. Вызвал оперов, те сняли дверь и вошли внутрь… У вас сигареты не будет?

— Какой сигареты? Ах да, есть, конечно, возьми, — Гальянов протянул Вадиму пачку «Парламента». Тот закурил. — Что дальше? Говори же!

— А дальше в одной из комнат было обнаружено два трупа — хозяина квартиры и его гостя, тоже одного из наших парней. Причем убиты они были в разное время. Сначала Никон, затем Кривой. Смерть последнего наступила позже. Перед тем как их кончить, неизвестный или неизвестные, судя по всему, беседовали с жертвами и серьезно — у Никона прострелено бедро, у Кривого обнаружены следы от скотча на лице и наручников на руках. Вот так. Но главное, тайник вскрыт и убийца, как бы подсказывая, за что он совершил убийство, осыпал трупы героином из тех самых пакетов, которые периодически доставлялись Никоненко. Деньги не обнаружены, но их и менты могли прихватить. Что более всего настораживает: в квартире явно была устроена засада и действовал далеко не дилетант — никаких следов! Я вышел на нашего друга в УВД с просьбой не афишировать случившееся, но куда там. На место преступления вместе с оперативниками прибыли журналисты и телевизионщики. Встает вопрос: кто их предупредил? У меня возникла уверенность, что убийству кто-то преднамеренно старался придать максимальную огласку. Вы представляете, что будет, когда на экранах телевизоров покажут трупы, осыпанные наркотиком? Представляете заголовки завтрашних газет: «Мститель настигает свои жертвы» или «Наркомафия получает черную метку»? Правы вы были, Семен Дмитриевич: что-то действительно у нас дало сбой. Кто-то резко, агрессивно выступил против вас. Знать бы — кто?