Из прошлого: Между двумя войнами. 1914-1936 - Эдуард Эррио

На долю Лиона выпала честь создать, под покровительством Жоффра и Фоша, первые школы для переобучения искалеченных солдат. Я должен сказать, как у меня возникла эта мысль. В октябре 1913 года я посетил в Шарлеруа великолепный Университет труда, созданный по инициативе г-на Пастюра, постоянного депутата от Эно. Я был чрезвычайно поражен этим учреждением, целью которого было обучить не нескольких отборных рабочих, привилегированных единиц, но обучить, поднять всю массу, снабдить местную промышленность крепкими кадрами, дать ей войско, солдат, армию. То было замечательное проявление бельгийского гения. Его поддерживал патронат. Г-н Эрнест Сольве, король соды, и угольный король г-н Рауль Вароке щедро одаривали его. Руководил этим учреждением уверенно и твердо г-н Омер Бюиз.

Это посещение дало мне возможность сопоставить и наглядно увидеть убожество нашего французского технического образования и принять, по крайней мере в отношении Лиона, несколько радикальных мер. Один пример: обучение водопроводчика занимало пять лет; разумеется, речь идет о подготовке настоящих мастеров, владеющих старинными и славными методами своего ремесла, применявшимися при возведении наших великолепных построек средних веков, но умеющих одновременно и приспособить свои методы ко всем требованиям современной науки, в особенности санитарной техники. Кроме того, начали восстанавливать старые промыслы, вроде совсем было исчезнувшего гончарного производства в Буффиуле. Другое следствие: рабочий, который прошел обучение на совершенных машинах Университета, побуждает хозяина модернизировать оборудование предприятия. Таким образом, самые разнообразные виды производства, как типографское и хлебо-кондитерское производства, преобразились по всей области под влиянием этого подобия практической ремесленной академии.

Я обратил особое внимание на показанную мне достойным бургомистром Шарлеруа г-ном Деврё школу для калек. Именно в память этого посещения я разместил однажды в зимний вечер в одном из домов, принадлежащих городу, несколько раненых солдат. Начало было очень скромным. Преподаватель в отставке отечески заботился об этих молодых людях. Сначала мы устроили маленькую сапожную мастерскую. Затем число преподаваемых профессий стало расти.

Мы даже смогли организовать маленькую фабрику игрушек, производству которых содействовало лионское население. В дальнейшем я часто встречал бывших воспитанников школы Жоффра и школы Фоша, которые смогли вновь наладить свою независимую и достойную жизнь. Это было прекрасной наградой.

В 1916 году мы создали организацию по разбивке муниципальных рабочих садов.

Война не прервала нашей работы по градостроительству. Госпиталь Гранж-Бланш строили сначала безработные, потом военнопленные. Постепенно строился мост Вильсона; он должен был быть торжественно открыт американским отрядом. Мы заложили фундамент прекрасного стадиона по проекту Тони Гарнье.

Первая лионская ярмарка образцов открылась 1 марта 1916 года в то самое время, когда начиналось сражение под Верденом. Примерно в середине 1915 года двое жителей Лиона, г-н Антуан Ривуар, член торговой палаты, и г-н Арло, пришли ко мне в мэрию с предложением создать учреждение, способное конкурировать со знаменитой «Messe» в Лейпциге. Я и сейчас вижу их, принесших в мой кабинет, чтобы проиллюстрировать свой план, каталог, отражавший немецкое предпринимательство. Это была смелая мысль – бороться с торговым рынком, созданным, по словам историков, в XII веке и получившим свой окончательный статут от императора Максимилиана, жестоко каравшего разбойников, осмелившихся напасть на караваны, направлявшиеся на эту ежегодную ярмарку. Во второй половине XIX века немцы превратили Лейпцигскую ярмарку в контору образцов, где фабрикант заключал с покупателем оптовые сделки. Дело было не в выставке; гнались не столько за количеством посетителей, сколько за их значимостью; благодаря такой организации заводы и мастерские Германии получали заказы со всего мира. Производитель развивал и изменял свои орудия труда, применяясь к нуждам и вкусам своей клиентуры. В 1897 году на ярмарке перед пасхой собралось около 1300 участников, а в 1914 году – 4200.

До войны многие французы указывали на исключительное значение этой ярмарки. Но тщетно Жюль Юре посвятил ей главу в своей книге о Баварии и Саксонии. Он рассказывал о людях-рекламах, расхаживающих со своими плакатами по Петерштрассе, Гриммештрассе и по прилегающим к ним улицам. Одни из них обвешаны напечатанными объявлениями, другие целиком исчезли под символическими гигантскими картонами; этот целиком закрыт фотографическим аппаратом; другой, весь обмотанный медной цепью, работает у фабриканта часов. Днем весь Лейпциг в лихорадке; вечером там все пьяны от веселья и пива. Заключаются крупнейшие сделки. По книгам и мехам Лейпциг занимает, в частности благодаря своей ярмарке, одно из первых мест.

Я изучал это немецкое учреждение по обстоятельному докладу одного из наших консулов, г-на Леона Аркé; из него я узнал, что некоторые наши большие магазины и универмаги закупали в Лейпциге парижские товары. Англия создала Лондонскую и Бирмингамскую ярмарки. Я попытался наделить подобным преимуществом и нашу страну. Анонимное общество с капиталом в 300 тысяч франков взяло на себя расходы по созданию, пропаганде и организации. Уже на первом собрании в феврале к нам примкнули 650 французских и иностранных фирм. Мы построили на обоих берегах Роны 683 лавки. Пришлось соорудить дополнительные помещения для многочисленных фирм, запоздавших с записью.

Сражение под Верденом было в самом разгаре. Занимаясь своим делом, мы трепетали; в редкие минуты передышек мы с тревогой склонялись над картой генерального штаба. Дуомон, Во, Бетэнкур – священные названия! – с каким воодушевлением обращались к вам наши мысли! И все же мы видели какую-то связь между героической битвой и нашим торговым сражением. Нам казалось, что мы преследовали, хотя заслуги наши были меньше, ту же цель: освободить и защитить гений Франции, ее производство, ее труд. Впрочем, создавая этот институт для будущего, мы возвращались к старой лионской традиции. В XV веке и в первой половине XVI века торговцы и банкиры Италии, Германии, Фландрии, Испании и Леванта собирались четыре раза в год у слияния Соны и Роны. Лионские ярмарки были тогда одним из наиболее оживленных центров международной торговли. Поступавшие сюда товары освобождались от налогов, все валюты имели здесь свободное хождение. Здесь вырабатывалась специальная юрисдикция, из которой впоследствии возникло торговое право. Любопытная параллель: ярмарка создавалась в 1420 году, то есть в эпоху, когда Париж был занят англичанами и бургундцами, Нормандия захвачена, часть страны порабощена английским королем, а Франция, ожесточенно защищая свой национальный гений и жизнь, сплотилась вокруг дофина, который, казалось, воплотил в себе дух страны. Карл VII расширил привилегии ярмарки; они были подтверждены Людовиком XI, сделавшим так много для обогащения Лиона. Лионским ярмаркам пришлось сначала бороться против ярмарки в Женеве, затем против ярмарок в Труа, в Бурже, в Туре, в Париже. Благодаря им Лион стал крупным центром распределения товаров и занял первое место в Европе по обменным и банковским операциям. Сами короли приезжали сюда в поисках кредита и денег. Обмен мыслями сопутствовал обмену товарами. Лишь в конце XVI века лионские ярмарки начали приходить в упадок. Но они еще долго процветали. Там покупали меховые изделия, кожи, металл, соболей, доставленных из Германии, рысей и черных ласок, листовое железо, сталь, медь, латунь, лес, страусовые перья, губки, шерсть и хлопок, серый янтарь, музыкальные инструменты, галантерею, драгоценности. Здесь торжествовали книготорговля и шелковые товары. Торговцы, расположившиеся на берегах Соны, наводняли таверны: «Под тремя полумесяцами», «У папессы» и «Миланский замок». Платежи регулировались в обменной конторе. Какую радость испытывал я, пытаясь вернуть Лиону эту изобильную жизнь, трудясь над промышленным освобождением Франции!