Флот решает всё (СИ) - Батыршин Борис Борисович

— Думаете, французы поверят этому клоуну? После того, что он устроил, когда принимал парламентёра?..

Описание «дипломатического» провала Ашинова уже разошлось по Новой Москве, и поселенцы наперебой материли «вольного атамана», полагая, что очередная его пьяная выходка вполне может обернуться большой бедой для всех. Остелецкий, похоже, был с ними вполне согласен.

— Сомнительно, Егор, весьма сомнительно. — Штабс-капитан отбросил в сторону карандаш, извлёк из кармана короткую глиняную трубку, закурил. — Видите ли, французской эскадрой командует адмирал Ольри, а он до сих пор не может простить нашим соотечественникам Крымской кампании. То ли он потерял там кого-то из друзей, то ли сам пострадал, я точно не знаю. Известно лишь, что он ненавидит само слово «Россия».

— Да уж, повезло… — Егор сокрушённо покачал головой.

— Именно. — согласился Остелецкий. — А может, невезение тут ни при чём, а у кого-то был точный расчёт?

Осадчий хлопнул себя по лбу, да так громко, что Матвей вздрогнул.

— А я-то думал, с чего это атаман дурит! Мне, вашбродь, один казачок из его свиты сказывал, будто Ашинов велел французов, которые живые, запереть в подвале крепости, и держать, пока не найдут того, кто взрыв устроил! Я-то простота, решил, что он виновника среди них искать собирается — а он, оказывается…

— решил, на случай, если французы не поверят в нашу непричастность к взрыву, взять заложников. — закончил за унтера Остелецкий.

Подумал — пока моряки у нас, адмирал Ольри не отважится атаковать Новую Москву? — брови землемера Егора удивлённо поползли вверх. — Но, позвольте, брать заложников — это какая-то дикая азиатчина, это против всех правил цивилизованной войны!

— Ну, во-первых, мы с Францией не воюем… пока. — невесело усмехнулся штабс-капитан. — А во-вторых, вы совершенно правы, Егор. Боюсь, адмирал Ольри теперь взбесится окончательно, и нам остаётся одно — готовиться к обороне.

— Вот болван… — не выдержал Матвей. — Не адмирал, атаман…

— Оба они хороши… — буркнул землемер.

— Не могу не согласиться, Матвей Фаддеич. — На лице Остелецкого, только что встревоженном, снова играла ироническая улыбка.В любом случае, надо готовиться к обороне. А ещё — нам не помешал бы союзник на море.

Землемер развёл руками.

— Да где ж такого взять, Вениамин Палыч?

— А про канонерку «Бобр» забыли? Та самая, с которой боцман Семикозов, он нам почту нам возит.

— Точно! — обрадовано вскинулся Матвей. Русская канонерка с крашенным в белый цвет корпусом, низким полубаком, над которым нависал грозный ствол девятидюймовки, и ютовой полубашенкой шестидюймового орудия, возникла у него перед глазами. — Но как дать им знать, что нам нудна помощь?

— У крепости с утра стояли две посудины с арабскими командами. — сказал Остелецкий.- Ловцы жемчуга, с хорошей добычей. Зашли, чтобы взять пресной воды и купить провизии, а как рвануло — перепугались, подняли паруса и дёру! Думаю, отсюда они пойдут в Аден продавать улов. Лучше было бы, конечно, передать с ними письмо — но они и без этого разнесут известие о нашем происшествии по всем аденским кабакам, стоит только бросить там якорь. Так что есть надежда, что командир «Бобра» получит сведения вовремя. Я неплохо его знаю — поверьте, времени он терять не станет!

— Да, нам бы только продержаться до из прибытия. — вздохнул Егор. — Чем прикажете отбиваться от пушек эскадры — револьверами да «крынками»?

— Я бы мог изготовить ещё одну бомбу. — торопливо предложил Матвей. — Материалы для запала остались, динамит тоже есть…

— Спозвольте, вашсокобродь? — Осадчий не дал гимназисту договорить. — Я, когда ныряли к кораблику французскому, особо глянул, как там с его орудиями.

Остелецкий внимательно посмотрел на унтера.

— И… как?..

— Целы, вашсокобродь! Один револьверный «Гочкис» с цапф своротило и куда-то унесло, а остальные на своих местах, в исправности! И снаряды есть — немного правда, только в кранцах первых выстрелов. Там неглубоко, ежели постараться, то можно снять вместе с тумбами и поднять на лодки!

— Орудия значит… — Остелецкий задумался, впрочем, ненадолго. — Хвалю, унтер! Берите людей, лодки, канаты — всё, что нужно берите, и за дело! К утру чтобы всё подняли и привели в порядок! Справитесь?

— Непременно, вашсокобродь. — прогудел в ответ «пластун». — Всё сделаем в наилучшем виде!

— Вот и хорошо. И не переживайте вы так, Матвей… — штабс-капитан улыбнулся гимназисту. — Понадобятся ещё ваши склянки и пузырьке, причём в самое ближайшее время.

Он поднялся, и Матвей, сообразивший что «штабное совещание» закончено, вскочил вслед за ним.

— Вы, молодые люди, помогите унтеру, это сейчас важнее всего. А пока пойду к атаману. Надеюсь, он уже протрезвел в себя и способен хоть немного соображать. Хотя, надежды на это, честно говоря, немного — не тот человек Ашинов Николай Иванович, чтобы действовать разумно и взвешенно… к великому моему сожалению. А значит — что?

— Что? — недоумённо переспросил землемер Егор.

— А то, что придётся нам с вами брать дело в свои руки — если не хотим, разумеется, чтобы всё это закончилось очень-очень скверно.

III

Османская Империя,

Аравийский полуостров.

порт Аден.

Новость о взрыве у Сагалло Серёже Казанкову принёс боцман Семикозов. Тот, в свою очередь, узнав о трагическом происшествии от кого-то из своих матросов своей каботажной посудины, подцепившем этот слух в припортовом кабаке. Семикозов, сразу понявший, насколько важно это известие, тем не менее, не побежал к начальству сломя голову, а постарался тщательно проверить полученные сведение. Это заняло не так много времени — арабы, ловцы жемчуга, принёсшие весть в Аден, всё ещё были в городе — они-то и поведали боцману всё, что сами успели разглядеть до своего панического бегства.

Первое, что сделал капитан второго ранга Казанков, получив столь тревожные сведения — это отправился к русскому консулу в Адене. Тот, однако, мог ему лишь посочувствовать — не в полномочиях дипломата было принимать решения, касающиеся подобных ситуаций, да ещё и чреватые — это они понимали оба — военным столкновением в союзником Российской Империи. Узел вокруг Ашиновского предприятия и без того завязался знатный, чем дальше, тем больше напоминая клубок змей.

Париж, сообщил консул, демонстрируя в качестве доказательства стопку газет, официально запросил царское правительство об Ашинове; министр иностранных дел Гирс доложил об этом Александру III и, получив его инструкции, ответил телеграммой: «Императорское правительство не принимает никакого участия в предприятиях Ашинова, который действует на свой собственный страх, нам ничего не известно о заключении будто бы означенным лицом соглашения с местным туземным начальником, и если Сагалло находится в пределах французского протектората, то, как само собой разумеется, Ашинов обязан подчиниться существующим в этой местности правилам».

Оба собеседника, однако, прекрасно понимали, что этот ответ — не более, чем дипломатическая шелуха, прикрытие, способ потянуть время. В письме, переданном Серёже Остелецким ещё в Александрии содержались ясные инструкции: предпринять все необходимые меры для безопасности поселения Новая Москва, не останавливаясь даже и перед применением оружия. Это было понятно: закончившаяся недавно война ясно показала, что миром владеет тот, кто контролирует океанские торговые пути. С потерей контроля над Суэцким каналом Англия этого влияния лишилась, но и Россия пока не приобрела его в полной мере — прежде всего, потому, что не имела развёрнутой по всему миру сети баз флота, морских крепостей и угольных станций. Именно таким по задумке Адмиралтейства должна стать ашиновская Новая Москва — шаг в нужном направлении, продолжение того, что начато было в Пунта-Аренас, что стоит на берегу Магелланова пролива, потом на Фолклендских островах, на Занзибаре… — и сделано это было, в том числе и его, Серёжи Казанкова, стараниями и трудами. И если теперь события примут нежелательный оборот — флот не должен оставить поселенцев Новой Москвы в беде. Потому что — «Однажды поднятый русский флаг спускаем быть не должен!» — именно так, и не иначе постановил когда-то не самый худший, но уж точно, самый рослый из российских императоров.