САМОЛЕТЫ ПАДАЮТ В ОКЕАН - Анатоль Имерманис

— …с табличкой «Побеждает тот, кто молчит», — пробормотал про себя Мун.

Брэдок вопрошающе взглянул на него.

— Мистер Брэдок не расслышал вашего замечания, — прокомментировал Мэкхилери.

— К счастью!

— Что к счастью?

— К моему счастью, я имел возможность убедиться, что мистер Брэдок не так уж молчалив, когда излагает свое кредо. Наоборот, очень красноречив. Я не сомневаюсь, что он победит на предстоящих выборах. Особенно если будет чаще выступать перед промышленниками.

Мистер Брэдок одобрительно кивнул. Ирония Муна не дошла ни до него, ни до его секретаря.

— Мистер Брэдок благодарит вас за добрые пожелания, — кивок хозяина был молниеносно расшифрован. — Теперь вы, должно быть, догадались, почему мистер Брэдок пригласил вас? В свете установленных вами фактов южновьетнамские патриоты выглядят отъявленными бандитами, а северовьетнамские коммунисты — героями и мучениками. Мне пришлось прочесть репортаж спасенного вами шведского журналиста… Честно говоря, напрасно вы спасли именно его. Все, что он пишет о вьетнамцах, носит до того тенденциозный характер, что мистер Брэдок даже не пожелал дочитать до конца…

— Истина прежде всего!.. Это я как будто слышал от вас.

— Вы неправильно поняли меня, вернее, мистеру Брэдока… Нейтральных истин не существует… Есть истины, которые служат делу. А если они не служат ему, то только недальновидный человек будет считать их за истины.

Брэдок посмотрел на часы.

— Мэкхилери, вы отвлекаетесь! — сухо сказал он.

— Извините, мистер Брэдок… Я только высказал нашу точку зрения.

— Я бы сам это сделал, если бы счел нужным… Не рассуждайте. Объясните мистеру Муну, в чем дело!

— Слушаюсь… Под корреспонденцией шведского журналиста нет вашей подписи. Поэтому мы рассматриваем ее как неприятный, но совершенно безвредный укол… Интервью, которое вы, вернее, ваш помощник дал прессе, очень краткое, к тому же мы постарались, насколько это в наших силах, чтобы в газеты не попали ненужные с нашей точки зрения детали. Но вечно так продолжаться не может. На суде вам придется давать подробные показания… Мистер Брэдок просит вас смягчить их… Не делать политической акцентировки… Адскую машину подложил некий вьетнамец… Мотивы преступления не ясны… Понятно? Это небольшое отклонение от истины, не меняющее сути.

Брэдок одобрительно кивнул.

— Это будет трудновато, — сказал Мун после небольшого раздумья. — К сожалению, я не политик и не промышленник, а детектив. Я привык к тому, что от меня требуют не только вещественных, но и психологических доказательств… Допустим, мистер Брэдок, что вас убил… ну, скажем, мистер Мэкхилери. У него находят револьвер и устанавливают, что именно из него сделан выстрел…

— Мэкхилери не имеет никаких оснований убивать меня, — засмеялся Брэдок. — Едва ли он захочет потерять такое хорошее место… Я не ошибаюсь, Мэкхилери?

Секретарь хихикнул. На этот раз он знал, что не совершает оплошности. Хозяин ожидал от него именно этой реакции.

— Совершенно правильно… — настойчиво продолжал Мун. — Об этом я и говорю. Пока я не сумею доказать, что именно Мэкхилери имел основание убить вас, револьвер не выстрелит… в переносном смысле. Им ведь мог воспользоваться и другой — настоящий убийца.

— Ваша точка зрения не лишена убедительности, но интересы мистера Брэдока… — начал было Мэкхилери.

— Никаких «но»! — оборвал Мун. — Почему вы пригласили именно меня? Из–за моей репутации, не так ли? Так вот, для меня моя репутация то же самое, что для фермера… нет, я не собираюсь цитировать вас, мистер Брэдок… то же самое, что для фермера земля. Отказываться от нее ради чьих–то интересов я не намерен!

Воцарилось тягостное молчание.

— Я вам сказал! — повернувшись к Брэдоку, пробормотал Мэкхилери.

— Молчать! Это вы мне посоветовали вызвать его.

— Но я предупреждал, что у мистера Муна крутой характер.

— Вижу! — раздраженно бросил Брэдок. — Что же делать?

Брэдок задумался. Несколько раз, не глядя на Муна, прошелся по кабинету. Минут пять, повернувшись к нему спиной, постоял у стены с панорамой завода. Словно почерпнув в ней новые силы, Брэдок резко обернулся. На его лице было подобие улыбки.

— Нашел! — сказал он. — Придется отказаться.

— От моих услуг? — Мун поднялся с кресла. — С удовольствием!

— Ничего подобного. — Брэдок подошел и дружески усадил Муна. — Вы мне еще нужны… Вы и ваша незапятнанная репутация, — Брэдок говорил это без всякой иронии. — К счастью, я не детектив, как вы. Никто не будет требовать от меня психологических мотивов…

— Преступления? Вы собираетесь кого–то убить или обокрасть?

— Вопрос о краже отпадает. У Фелано ко мне не может быть никаких претензий, поскольку идея взята не из его предвыборной программы. Это моя собственная!.. Это пришло как наитие! И может быть, в конечном счете мне удастся убить его. По крайней мере на выборах. Я изменяю курс на сто восемьдесят градусов. Жесткий на мягкий! А почему бы и нет? Люди в общем желают мира. Многие у нас не могут понять, что мы потеряли во Вьетнаме… Другое дело — Куба. Она близка. Итак, Мэкхилери, с сегодняшнего дня наша программа меняется. Два четких лозунга, понятных каждому. Кубу надо раздавить! Пусть вьетнамцы сами разбираются в своих делах!.. Поняли, Мэкхилери?

— Понял! — вскочил Мэкхилери. — Работать с вами просто наслаждение!

— Вы хотели сказать, служить мне?

— Совершенно правильно!.. Поверьте, вы станете когда–нибудь президентом!

— Надеюсь, только после моей смерти, — пробормотал Мун.

— Комплименты мне не нужны, — отмахнулся Брэдок от бурных восторгов своего секретаря. — Мне нужна работа! Завтра же в городе должны висеть плакаты. Идею я вам дал. Оформление придумайте сами… А теперь насчет президентства. Вы, должно быть, надеетесь стать при мне государственным секретарем?

Мэкхилери покраснел.

— Нечего краснеть. Честолюбие свойственно многим людям и не всегда самым глупым… Но я не честолюбив. Мне куда важнее стать губернатором, разгромить Фелано и «Авиамоторы Виском и сын»… И конечно, получить заказ на «Стрелы» и «Молнии». Благодаря вам… — кивнул Брэдок Муну. Задумавшись, он позабыл закончить фразу.

— Мистер Брэдок хочет сказать, что благодаря вам можно считать, что государственный заказ у нас уже в руках.

— Мэкхилери, я не просил вас комментировать меня. Знаете нашу договоренность: или я молчу и вы говорите, или говорю я, тогда вы обязаны молчать. Ваш отец был священником. Вы должны знать, что слова господа бога толкуют на разный лад, только пока он сам безмолвствует.