Нелегал - Владимир Пекальчук

— Такое впечатление, что тебе еще один висяк получить захотелось.

Кирилл покачал головой:

— Нет. Просто у меня есть сильная мотивация отыскать ублюдка или ублюдков, которые это сделали.

— Как по мне, не стоило бы искать. Тип сделал обществу услугу, избавив нас всех от пары махровых рецидивистов, и меня лично — от лишнего дела. Киря, оно тебе вообще надо?

— Ты не видишь леса за деревьями, — вздохнул тот, — ты пойми, что убийца многократно хуже. Гопники были хитрые, ушлые, грамотные. Сколько гоп–стопов сделали — хоть бы кого порезали. Пугали ножом — но и только. Они сознательно держались перед чертой, не переступая, ты понимаешь? Гопота, но здравомыслящая, не отморозки. А вот тот, кто их сжег заживо — черствый, безжалостный, лишенный сострадания подонок. Это чудовище, иначе того, кто сжигает людей заживо, не назовешь. Я должен его найти, чтобы такие среди нас не ходили. Мы давно привыкли, что людей стреляют средь бела дня — но огнеметы это слишком даже для такого беспредела, как у нас в стране.

Сергей покачал головой:

— Мне кажется, что ты не должен браться за дело, которое воспринимаешь слишком близко к сердцу. Чтобы не бередить душевные травмы.

— Травмы?! — возмутился Кирилл, — это, черт побери, слишком мягко сказано! Мой отец сгорел в нескольких метрах от меня — и ты это называешь травмой?! Послушай, как бы там ни было, но сгореть заживо — это настолько ужасная смерть, что ее никто не заслуживает! И тот, кто поступает так бесчеловечно, должен быть пойман и посажен за решетку до конца жизни.

Морин вздохнул: правда у каждого своя. Он знал, что когда Кириллу было десять лет, его отец погиб во время пожара. Нижние этажи дома пылали, словно ад, огонь стремительно поглотил почти весь подъезд. Маленький Киря вместе с матерью и отцом, у которого правая рука была в гипсе, поднялись на последний этаж, надеясь спастись через чердак, но лестница отсутствовала: ее сняли, чтобы на чердаке зимой не околачивались бомжи. Отец Кирилла подсадил сына и жену, но забраться сам не смог из–за сломанной за неделю до этого руки, а мать, женщина невысокая и хрупкая, втащить мужа не смогла. Не хватило сил. Отец погиб за несколько минут до приезда пожарных, а Кирилл с матерью через общий чердак попали в соседний, еще не загоревшийся подъезд, и спаслись. С тех пор Меньшов очень болезненно воспринимал все, связанное с пожарами и огнем.

— Ладно, — вздохнул Сергей, — у меня больничный на неделю, но я постараюсь выйти на работу раньше, раз такая запарка.

Кирилл кивнул:

— И это… Ты постарайся разузнать про этого Теодора что–то. Я сегодня звонил Марго, был вопрос по играм в воскресенье, и как бы между прочим утряс твое… недоразумение. Но ты ушами–то не хлопай. Он ведь не промах, себе на уме, Марго от него в неописуемом восторге, а знакомы они всего ничего. Два дня. Понимаешь, к чему я клоню?

Сергей понимал — и легче от этого ему не стало.

***

Телефон у Ледокола зазвонил аккурат в тот момент, когда он высадил Анастасию возле университета и выехал на дорогу.

— С добрым утром, шеф. Я нашел Ломщика, — сказал Одинцов.

— Отличная работа, — обрадовался авторитет, — теперь надо его пригласить на дружескую встречу с Ибрагимом…

— Не выйдет, шеф. Если быть совсем уж точным, я нашел дом и тачку Басова–Заварского. Но полагаю, что знаю, где теперь Ломщик.

— Где?!

— В земле. В общем, дело так было. Я получил от вашего человека списки всех Николаев Андреевичей Заварских. Таких, которые теоретически по возрасту могли быть нашим Ломщиком, оказалось всего два на весь Питер. Я лично разыскал обоих — это совсем другие люди. Тогда я напряг вашего человека еще раз, что стоило мне бабла, и получил у него данные на Андреев Заварских, в том числе умерших, которые могли бы быть отцом Ломщика, и прошелся по адресам, где те живут или где жили до смерти. Буквально в третьем же доме, в Коломягах, я увидел открытый гараж, а в нем — машину Заварского–Басова. Цвет, модель, номер — все совпало с теми данными, что вы нарыли по своим каналам. Но вместо Ломщика там обнаружился какой–то совершенно левый чувак, который сказал мне, что дом он у нашего Басова купил. Контактов его не имеет.

— Мать же твою в бога душу! — выругался Ледокол, — да толку нам с дома, если Ломщик его продал и свалил!

— Это не все, шеф, — спокойно сказал Леший, — я спросил нового владельца о тачке, и тот сказал, что купил ее меньше полугода назад. Смекаете?

— То есть, он не сказал, что купил машину вместе с домом у Ломщика? — ухватился за догадку авторитет.

— Именно. Новый владелец не сказал, что купил ее вместе с домом. По его словам выходит, что машину он купил месяцы назад, а дом — пару дней назад. Но мы–то знаем, что и то, и то принадлежало одному человеку. И тут еще одна деталь, шеф. Аккурат в тот момент, когда я подошел к дому и во двор заглянул, у того типа в руках была, хе–хе, лопата. Хреновая примета для нашего Ломщика.

— Так, погоди–ка. Если бы он и правда купил дом и машину у Басова, то так бы и сказал… Насчет машины он врет наверняка. А значит, и про дом врет.

— Вот–вот, — поддакнул Одинцов, — и лопата. Я так думаю, нашего Басова попросту нет в живых.

Ледокол притормозил на светофоре и сказал:

— Дело дрянь. Если он мочканул Ломщика ради «снежка$1 — мы теперь не найдем ни убийцу, ни товара. Ищи его свищи. Ты сразу должен был действовать!

— Если бы он просто кокнул его, чтобы забрать товар, на кой черт закапывать тело? — задал риторический вопрос Леший, — можно же просто взять что надо и уйти. Я так думаю, он на дом позарился, ко всему прочему. Владелец — одинокий человек, семьи не имеет, дом если намарафетить — загнать в два счета можно, по бабкам неплохо будет. Сделает ремонт, организует липовые документы и продаст. Я бы сказал, что это сообщник Ломщика, все он знал и грохнул аккурат так, чтобы и «снежок» заграбастать, и дом. В общем, шеф, давайте добро и я с ребятами приступаю.

Ледокол вздохнул. Принцип «скальпеля Оккама» гласит, что из множества возможных объяснений истинным, скорее всего, будет самое простое. Но принцип западла гласит обратное: если тебе кажется, что все просто и понятно — на самом деле все гораздо хуже.

При личной встрече с Ломщиком авторитет с первого же взгляда понял: это волк–одиночка, хитрый, матерый, подозрительный и осторожный. Крайне маловероятно, что у него есть сообщник. И этот новый владелец непрост. Возможно, профи в стиле чейзовского Прокейна, который исповедовал правило «воруй у тех, кто не сможет заявить в полицию», то есть у других преступников. Заварский прятался ото всех — Ледокол его долго искал, и если бы не открытый гараж у дома, случайно замеченный Лешим — еще не факт, что нашел бы. А этот — нашел, все разузнал и провернул дело так, чтобы, как заметил Егор, получить все и сразу. А еще один вариант — человек картеля.