Нечаянный тамплиер - Августин Ангелов

про цены тринадцатого века. Кажется, хороший шлем стоил в Англии один фунт стерлингов, а во Франции, примерно, один турский золотой ливр. Это были приличные деньги. За ливр можно было арендовать целый этаж дома в Париже на полгода. А собственный дом там же стоил от двадцати ливров. И, если принять фунт и ливр по покупательной способности примерно равными золотому безанту, то оружейник, конечно, заламывал цену. Но, купить шлем все равно очень хотелось.

— Возьму за пять, — сказал Григорий. Он знал, что на всех восточных базарах принято торговаться. И добавил:

— Если еще мне по размеру подойдет.

— Уступлю только за семь. Никак не меньше, — торговался и продавец.

Родимцев снял свою железную шляпу и потный подшлемник, взял шлем и начал его примерять, глядя в металлическое зеркальце, которое предоставил продавец. Григорий знал, что непосредственный контакт металла с поверхностью головы недопустим. Иначе ударный импульс будет передаваться прямо в череп. Потому, между головой и самим металлом шлема обязательно должна иметься подвеска или достаточно толстая прокладка. Шлем, вроде бы, неплохо сидел поверх пухлого новенького подшлемника, но, все же, немного болтался.

— Он носится вместе с койфом, мессир, — объяснил продавец, протягивая Грише кольчужный капюшон.

Родимцев примерил и его. И решил тоже приобрести, потому что у кольчуги, надетой на нем, капюшон отсутствовал, а вещь казалась весьма полезной для защиты шеи. Поверх койфа шлем сел хорошо. Григорий затянул довольно широкий и толстый ремень под подбородком и сделал головой несколько резких движений. Шлем не сваливался, сидел надежно. И Гриша решился:

— Да, за пять золотых возьму, пожалуй.

— Нет, только если за шесть. Но, это крайняя цена, за меньшее не отдам, — сказал торговец.

— Тогда уж, давайте мне за шесть вместе с койфом, — предложил Гриша.

— Ваша взяла, мессир, койф отдам в подарок. А за подшлемник отдельная плата. Он специально сделан под такой шлем, — проговорил торговец-ветеран, оказавшийся, к тому же, ушлым работником торговли.

— И сколько с меня еще и за подшлемник? — поинтересовался Григорий.

— Пять су, — поведал инвалид.

— Что? — не выдержал Бертран, все еще стоящий рядом. И добавил:

— Да никакой подшлемник больше одного су не стоит. Чем он там внутри набит? Паклей или золотом?

Торговец зло посмотрел на рыцаря, по-видимому, уже готовясь сказать ему что-нибудь неприятное.

— Ладно, за четыре су я согласен взять подшлемник, — сказал Григорий, которому уже надоели все эти мелочные препирательства.

И он стал отсчитывать деньги из черного кожаного мешочка с завязками, раньше принадлежавшего тому покойному сарацину, которого Гриша зарезал кинжалом в трактире людоеда. Золотые кругляшки безантов оказались украшены арабской вязью с обеих сторон, но на одной монете посередине имелся небольшой крест, вписанный в круг. Крестоносцы чеканили свои «безанты» с крестом в Тире, копируя египетский динар Фатимидов, за исключением добавленного в центр изображения креста. А на серебряных су с кривой чеканкой виднелись иерусалимский крест и король Лузиньян. Пересчитав заодно оставшееся в этом кошельке, Григорий понял, что потратил на покупку шлема треть своего состояния. Потому что в тех двух других трофейных кошелечках, которыми с ним поделился Бертран после стычки с сарацинами на дороге, оказались только серебряные монеты, а золотые отсутствовали.

— Ну и цены здесь! А торговцы просто настоящие жулики. У нас на Луаре столько стоит только шлем какого-нибудь барона, украшенный драгоценностями, — возмущался Бертран.

— Да ладно. Я не жадный. Редкая вещь. Уж, поверь мне, я шлемов много перевидал, — сказал Григорий, который, действительно, видел в музеях, на фестивалях реконструкторов, в книгах и в интернете огромное количество всевозможных шлемов разных эпох и наций.

— Если хочешь, возьми мою железную шляпу, — предложил Гриша рыцарю, с которым уже сдружился за время совместного пути.

— Нет, Грегор, мне здесь в шлеме душно. Не могу при такой погоде носить шлем. Жара тут у вас в Леванте невозможная, — произнес Бертран.

Гриша посмотрел на длинные густые вьющиеся волосы рыцаря с берегов Луары и подумал, что, разумеется, с такой прической до плеч, как у женщины, в любом шлеме будет жарко. Себе же Грегор подстригал волосы кинжалом, отчего они топорщились неровными выступами во все стороны, но оставались довольно короткими. Из-за этих длинных и давно немытых спутанных волос Бертран казался значительно старше своих лет, хотя, как выяснилось, ему едва исполнилось двадцать шесть. Григорий проговорил:

— Ну, как хочешь. Тогда я оруженосцу шляпу отдам. И вот еще что. Продай мне лошадь для него.

— О чем это ты? Это же твоя трофейная лошадь по праву. Ты же меня от сарацин спас, а не я тебя. Не по чести будет, если я ее тебе продавать начну. Я, конечно, жадный, но не настолько, — удивился франк.

Григорий обрадовался, что есть все-таки в этом человеке совесть, и проговорил:

— Ладно. Тогда, если по чести, одна трофейная лошадь моя, а вторая — твоя.

Так они и решили. А железную шапку Гриша протянул Мансуру, когда со стороны кузницы послышались какие-то крики. Помещение кузни, скорее, представляло собой деревянный навес на столбах. И от оружейной лавки, расположенной рядом, полностью просматривалась. Но, увлекшись покупкой шлема, Григорий не обращал внимания, что там происходит. Теперь же, едва бросив туда взгляд, Гриша увидел все тех же шестерых госпитальеров с которыми переругивался кузнец.

— Эй! Совсем обнаглели? У меня хоть и нет денег, чтобы прямо сейчас заплатить вам за охрану, но этот меч я не отдам, братья госпиталя! Он двадцать безантов стоит! — кричал мастер.

Его сильные жилистые руки бугрились мускулами и были напряжены. Мощный торс прикрывал только широкий черный кожаный фартук. А штаны и сапоги из толстой кожи защищали ноги от брызг окалины. Он стоял между горном и наковальней и потрясал в воздухе тяжелым молотом в сторону людей в черных плащах с белыми крестами, стоящих в глубине помещения. Кузнец смотрел на них хмуро, словно бы хотел огреть своим молотком.

— Ты уже задолжал нам шесть безантов, Пелье. Но, если отдашь мне этот меч, то забудем про твой долг, — произнес уже знакомый голос предводителя госпитальеров.

Тот самый седой однорукий инвалид, у которого Григорий только что приобрел шлем, внезапно влетел в кузницу и гаркнул:

— Оставьте в покое моего сына, божьи твари, вот вам шесть безантов и проваливайте!

— Ну вот, а говорил, что нет денег! — обрадованно произнес предводитель, забирая монеты.

— Берите, берите. Надеюсь, теперь долго вас не увидеть, брат Гаспар, — сказал кузнец.

— Что тут происходит? За что это вы платите братьям госпиталя? Им же нельзя брать деньги! — встрял Родимцев.

— А тебя кто спрашивает,