Не надо преувеличивать! - Е. Мороган

— Мадам Олимпия права! Это дело серьезное, мы в него не можем вмешиваться. Ведь и остальные кассеты, зачем их взяли? Вот так же, в одном детективном романе магнитофонная лента разрешает все загадки. Кто может знать, какую тайну скрывает эта кассета! — сказал Пырву.

— Тайну «фа диез» в криках чаек… Тайна, загадка!.. Чепуха!

— Да, смейтесь, развлекайтесь… А я пойду, хоть пешком, если нельзя иначе… Ну и мужчины!.. Александру Богдан, если я не вернусь до полуночи, значит, со мной случилось несчастье… — заключила Олимпия, и тремоло, прозвучавшее в ее голосе, заставило бы побледнеть от зависти самое «великую Сару».

— Давайте ее сюда, мадам, я смотаюсь на машине в Мангалию, — угрюмо предложил Нае.

— О, спасибо… Вот что значит — деликатный человек! Не то что другие, в которых я верила и для которых была в состоянии…

Но «другие» старательно созерцали свои ботинки, не обращая никакого внимания на упреки. Положение спас Барбу, прервав новую филиппику Олимпии:

— Господин Нае, если вам не трудно, возьмите, пожалуйста, и меня… Я чувствую, что меня зовет мангальское бистро…

— С удовольствием, господин Барбу. Я как раз думал о том же самом.

— Господа, счастливое число — три. Я ваш!

— Алек, ведь я сказала тебе, что у меня ужасная мигрень. Я попросила бы тебя остаться дома.

— Но, та chére…

— Это будет вечер холостяков, господин Алек. Возьмете меня, господин Нае?

— Конечно, Мирчулика, Разгуляемся так, что и в Фокшани услышат.

— Остаюсь я — последний холостяк двора. Не могу же я стоять в стороне. Найдется для меня местечко? — спросил я у Нае.

— Конечно! Будем, как у Дюма, — четыре мушкетера в поисках приключений!

— Зато, господа, вам не придется разрешать вечную загадку «Cherchez la famme» — «Ищите женщину»! Надеюсь, вы возьмете и меня? — с очаровательной невинностью спросила Олимпия.

— Олимпия, а Филипп?!

— Что — Филипп? Ведь ты же его отец… Наконец-то вы сможете поговорить как мужчина с мужчиной… Итак?

— Для нас это — одно удовольствие! — галантно ответил Димок, в то время как мы, остальные, отчаянно кивали головами в знак согласия… — Отъезд через четверть часа!

ГЛАВА X

«В которой дается подробное описание дружеской пирушки, открывшей путь к новым знакомствам»

Свежевыбритые и нарядные, мы расселись в «Дачии» Нае. Бурный старт в клубах пыли, под грустно-равнодушно-завистливыми взглядами трио Алек-Мона-АБВ… Однако через несколько километров нам пришлось вернуться, так как Олимпия забыла дома кассету. Последовал второй старт, с кассетой в сумочке Олимпии, но со значительно уменьшившимся энтузиазмом, тем более что Мирча подробно развивал теорию о предрассудках, уверяя, что любой человек, обладающий здравым смыслом, понял бы, что вечер пропадет даром.

— Давайте-ка лучше тряхнем мошной, — предложил, прерывая молчание, последовавшее за Предсказаниями Пырву, Димок. — Поедем в Мамаю, в ресторан «Рыбацкий». Там поет Ромика Пучану. Я видел ее в прошлом году — с ума сойдешь, ей богу! Ну, что скажете?

— Я — за, — отозвался Барбу.

— Я тоже, — подтвердил Мирча. — Как сказал господин Цинтой, рассуждая однажды с Владом о музыке: «Молодой человек, отстаньте вы со своей Донной Саммер, сначала послушайте, как поет Дона Симиника!» Согласен на Пучанку!

— Жареная осетрина!.. Господин Нае, вы просто гений. А ты что скажешь, Джелу?

— Я — как все. Но что будет с кассетой?

— Отвезем ее лично тому рыжему лейтенантику, в Констанце. — Пусть удивляется нашему чувству ответственности.

— Остановимся ненадолго в Мангалии… минут на десять. Мне надо срочно позвонить, — вмешался Димок. — Не возражаете?

— Нет, почему же? Мы и сами пройдемся по книжным магазинам, посмотрим на людей, — мгновенно откликнулся Мирча.

Разумеется, все были согласны, тем более что было бы не дипломатично отказать владельцу машины. Через несколько минут, поставив машину в центре Мангалии, мы поспешили потратить минуты паузы — кому как нравится. Удобно развалясь в соломенных креслах кондитерской на берегу моря, мы с Олимпией наслаждались мороженым «фисташки-шоколад»… Солнце стремительно скатывалось к закату, непрерывный приток шумных разноцветных орд с пляжа создавал впечатление, что пробил час страшного суда… Барбу и Мирча ждали нас возле машины, через несколько минут появился и Димок, открыл дверцы, мы уселись и устремились к долгожданной рыбной оргии. По словам Нае, мы составляли «шикарную компанию». Впервые за много дней наши разговоры не вертелись вокруг мертвецов, а перенеслись на самые разнообразные и увлекательные предметы — от керамики из Рэдэуц до парусного спорта. При этом разговор так часто прерывался весьма тонкими замечаниями об анатомическом сложении юных лиц, имевших счастье попасть в поле нашего зрения, что Олимпии даже удавалось время от времени изящно краснеть.

— Лоток с персиками! Господин Нае, остановитесь-ка на минутку…

Справа, у ворот государственной фермы, пирамида ящиков с крупными румяными персиками посылала нам призывные знаки. Лоток осаждали человек двадцать-тридцать проезжающих.

— Мне негде остановиться, Мирчулика. Разве не видишь, какая тут давка?!

— Пожалуйста, господин Нае! — попросила Олимпия.

— Ваше желание — закон, мадам! — ответил ей Димок, как владетельный синьор. — Остановимся здесь. На персики!

— Je veux pas pecher avec des pèches![37] — со скучающим видом ответил на это приглашение Барбу.

— Извините?..

— Ничего… Я остаюсь в машине. Идите!

Покрывая пятидесятиметровое расстояние, отделявшее нас от лотка с золотистыми фруктами, мы молча слушали (Мирча, Олимпия и я) характеристику, которую Нае давал Барбу: «Шикарный тип, этот господин Барбу, только немного того… с приветом!»

Разумеется, Олимпия забыла свою сумочку с деньгами в машине, так что мне пришлось купить ей четыре килограмма персиков — «скромный подарок для твоего крестника и его матери».

Слегка взвинченные из-за безвозвратно загубленных тридцати минут, мы отправились дальше в багровых лучах утомленного солнца. Постепенно хорошее настроение вернулось, и по мере того как километровые столбы все быстрее мелькали справа от нас, разговор все чаще возвращался к кулинарным изыскам, которыми мы надеялись восстановить свои силы.

— Что за черт? — прервал Нае наш гастрономический диспут. — Не понимаю, что с моей старухой. Придется остановиться!

Он несколько минут покопался в моторе и вернулся с выражением отвращения на лице:

— Вот ведь гадость, подводит тебя в самый нужный момент… Наверное, что-нибудь с зажиганием, — сообщил он, глядя на меня в упор, вероятно в надежде, что я окажусь мастером срочного ремонта.

— Не имею представления, — поспешил я задушить в зародыше все его надежды.

— Не важно, разберемся. Я зачистил контакты наждаком. Надеюсь, до Констанцы дотянем. А там, остановимся у «Сервиса» при въезде в город. У меня там есть один знакомый — за считанные минуты все сделает.

Как и следовало ожидать, до «Сервиса» разговор вертелся вокруг машин — сколько на них уходит денег, какие негодяи работают в системе обслуживания, как можно купить бензин «супер» по четыре лея за литр…

— Сойдите, я въеду с ней внутрь, может, найду того типа… — попросил Димок. И, появившись через несколько минут, победоносно заявил: — Готово, будет сделано! Всего за десять минут.

— Я оставил свой пиджак с деньгами в машине, — испуганно возопил Мирча. — А вдруг, боже упаси, их украдут?

— Ох… я тоже! Сумочку!!

— Не беспокойтесь, — заверил их Димок. — Машину я, разумеется, запер.

Десять минут превратились в пятьдесят, но все хорошо, что хорошо кончается.

— «Работает, как часы», сказал мне тот тип… Теперь только заправиться — и хоть до полюса! — гордо сообщил нам Димок.

— Сначала остановимся у милиции, а там посмотрим, какой полюс выбрать.

— Вот именно… Мадам, господа, у меня есть предложение. Так как время довольно позднее — скоро уже девять — я думаю, надо сначала заскочить в «Рыбацкий», заказать столик, а уж потом не спеша пойти и сдать птичью симфонию в милицию… Иначе мы рискуем проворонить сегодня Пучанку.

— Да, господин Нае, но ведь мы все равно проедем через Констанцу?!

— Нет, мадам, мы поедем по окружной, обогнем город и через десять минут будем у цели. Согласны? Бросим жребий или поставим на голосование?

— Mon cher, вы — воплощение логики.

— Согласен на «Рыбацкий»… Мадам Олимпия?

— Что я могу сказать? У господина Нае такая сила убеждения… Я тоже — за «Рыбацкий». А ты, Джелу?

— Я воздерживаюсь. Просто потому, что иначе слишком уж похоже на собрание: все «за».

By night — ночью — Мамая уже не кажется воплощением скуки и пошлости рекламных проспектов. Десятки отелей, нанизанных, как монетки на монисто, сторожат с обеих сторон голубоватые просторы моря и озера Сьютгиол. Жизнь этого клочка земли, изморенного дневной жарой, кажется, совсем угасает в послеобеденные часы, но возрождается с новой силой вечером. Центральный бульвар, куда выходит каждый — чтобы глотнуть свежего воздуха, людей посмотреть и себя показать, — заполнен пестрой толпой. Стоит взглянуть на витрины магазинов или товары лотошников, съесть мороженого или слоеный пирожок — фирменное блюдо Добруджи, бросить пристальный взгляд на молодую девицу — блондинку, брюнетку, шатенку, это дело вкуса, или, если вы — представитель слабого пола, опустить глаза и заморгать, когда молодой человек, преследующий вас уже несколько минут, наконец решится и таинственно зашепчет: «Sprechen Sie Deutsch?»[38] — и вы почувствуете себя прекрасно, и пожалеете только об одном — что время летит так быстро… Обрывки каких-то фраз, слова, которые кажутся вам магическими, понятными лишь посвященным, цепляются за ваш слух, открывая пути в неведомый мир: Депольд в «Дорне»… шведочки в «Мажестик»… разливное вино в «Ривьере»… Сфинкс в «Авроре»… смерть в «Дакии», немки на «Севере». Расшифровав тайну этих обрывистых фраз, вы приобщаетесь к бешеной гонке нерешившихся, мечетесь от ресторана к ресторану, пока, без всех пяти чувств, не опускаетесь на стул на одной из «Террас» над морем и, потягивая теплое пиво, не начинаете строить планы на завтрашний вечер… Подобные воспоминания — синтез впечатлений проведенного здесь в прошлом году отпуска — нахлынули на нас в тот момент, когда мы устремились по замаскированной зеленью аллее на берег озера, к ресторану «Рыбацкий».