Поцелуй меня первым - Лотти Могач

Я поражаюсь, как достойно ты все это переносишь. Мне стоило сказать это раньше, а не только сейчас. Лишь приехав сюда, я разобралась в себе и теперь сожалею, что мы часто ссорились. Причем почти всегда по моей вине – за исключением того случая в «Хэрродс». Я это понимала, потому и становилась в позу. В общем, ты – очень хорошая мама, и как человек ты тоже достойна восхищения. Смею надеяться, что, дожив до твоих лет, буду такой же сильной, как и ты, и такой же красивой.

Не помню, говорила тебе или нет, но я здесь хожу к психоаналитику, ее зовут Триш. Она помогает мне понять саму себя, это очень увлекательно, но иногда жутковато. Вчера я рассказала ей о тебе и папе, и о нашем разговоре, и о том, как все это ужасно. Она предложила мне записать свои мысли – вот я и пишу! – и затем побыть немного в одиночестве, подумать и настроиться на излечение. Поэтому я надеюсь, ты не сильно обидишься, если я какое-то время не буду звонить. Я уверена, что в конце стану лучше, и ты будешь гордиться мной.

Целую, Тесса»

Едва я нажала «отправить», как тут же попала в другую, не менее каверзную ситуацию, виновником которой оказался Коннор.

В приписке к очередному письму он как бы между прочим спрашивал, какие у меня планы на следующие выходные.

Я ответила: «Пока никаких. Буду гулять по пляжу, дочитывать “Подходящего жениха” (ну и длиннющий же этот роман!) и распивать чай с Леонорой».

Коннор: «Как насчет гулять по новому городу, сидеть в ресторане четыре часа подряд и распивать мартини-эспрессо со мной?»

Я: «Ты о чем?»

Он: «Я несколько дней проведу в Торонто. Командировка. Стечение обстоятельств, скажешь?»

Поначалу я придумала железную, как мне казалось, отговорку.

«Гениальная идея, но я н.а. м.е.л.и. Ты хоть знаешь, что между Ванкувером и Торонто почти две тысячи миль? Это сколько же придется дать уроков рисования, чтобы заработать денег на билет до следующей пятницы!»

Ответ:

«Полетишь за мой счет».

Я нашлась:

«Черт, совсем забыла! Мне надо навестить Шейлу, старушку в инвалидном кресле. Я с ней познакомилась на пароме и пообещала, что в воскресенье приеду погостить».

Он: «В другой раз?»

Я: «Чувак, она же инвалид! Бедняжка целыми днями сидит взаперти».

Он: «Значит, точно никуда не денется до следующих выходных. Она поймет. Ну же, давай смотаемся в Торонто. Покутим с размахом!»

Я: «Алкоголь для меня в прошлом».

Он: «Ну так будем пить “Ред-булл”. Коктейли из ростков пшеницы или что там еще… Бошечка, решайся, это же такая возможность! Обычно в Торонто всегда посылают Ричарда, но он взял отпуск, ребенок родился. Второго шанса не будет. Это судьба, понимаешь ты или нет?»

Я решила повторить тот же ход, что и пару часов назад с Марион.

«Давай без обиняков. Я не могу. Пойми, пожалуйста. Ты ведь знаешь, что со мной и почему я сбежала из Лондона. Я вроде бы иду на поправку, но до выздоровления далеко. Повидавшись с тобой, я бы вспомнила прежние времена. Да, было много хорошего, но я тогда совсем съехала с катушек. Подсела на кокс, срывалась на каждом встречном, психовала по любому поводу… если я хочу жить дальше, со всем надо этим покончить. А если я тебя увижу, как все это накатит снова, и тогда мне крышка. Начну каждый день мотаться в Ванкувер и шататься по злачным местам в поисках приключений на свою голову… Столько работы псу под хвост. Мне бы очень хотелось встретиться, но сейчас время неподходящее. Давай подождем, пока я не вернусь в Лондон. Если это когда-нибудь произойдет. Ладно?»

Через тридцать пять минут, за которые я вся извелась, пришел ответ:

«Ну ладно, договорились. Но если ты скоро не вернешься, я сам отправлюсь за тобой».

Я ответила: «Спс. Еще будешь писать?»

«А как же, – ответил Коннор. – Только этим и живу».

Я ощутила удовлетворение от того, как ловко вышла из затруднительного положения и с какой легкостью воспроизвела манеру письма Тессы. У меня зародилась идея, которая вскорости вытеснила все остальные мысли и полностью завладела мной.

А ведь я на самом деле могу увидеться с Коннором. Не просто взглянуть на него, как в прошлый раз, но познакомиться и поговорить. И, кто знает, может, мы сблизимся по-настоящему.

По-моему, Тесса стала третьей лишней в наших с Коннором отношениях, и ее можно было сократить. То, что Коннор испытывал любовь якобы именно к ней, а не ко мне, Лейле, несложно опровергнуть. Все письма я писала сама, вкладывая свои собственные мысли и чувства, почти не сверяясь с «Тессой». Соотношение приблизительно равнялось семьдесят на тридцать процентов в мою пользу.

Не стоит забывать и о том, что Коннор не видел Тессу около девяти лет, с тех пор, как они расстались, такие непохожие друг на друга («Я не сержусь, что ты меня бросила, – написал он однажды, – я был редкий мудак. Юношеские комплексы, и все такое»). Коннор не был влюблен, когда спустя девять лет снова объявился в ее жизни. Он лишь хотел возобновить знакомство. Только благодаря мне, моим словам, он снова влюбился в Тессу. Это я создала его любовь. Я – и никто иной.

Оставалось одно – внешность. Из старой переписки было очевидно, что Коннор считал Тессу очень привлекательной, о чем он твердил на разные лады: «аппетитная штучка», «женщина моей мечты», «сексапильная кошечка». Немного изучив вопрос, я пришла к выводу, что мужчинам нравится, когда у женщины лицо сердечком, острый подбородок и большие глаза. Тесса обладала всеми вышеупомянутыми качествами.

И все-таки у нее был очевидный изъян: чересчур широко расставленные глаза, как я уже писала, причем один чуть меньше другого. У меня глаза симметричны, хоть и не такие большие, как у нее. Потом, глаза у Тессы были темные, а у меня – голубые; мужчины же предпочитают голубоглазых женщин, ведь такой цвет глаз напоминает мужчинам о детях. Тесса стриглась коротко, тогда как мужчинам нравятся женщины с длинными волосами. И еще она была плоская, как доска, без пышных форм, которые, как известно, признак фертильности, и потому ценятся противоположным полом.

Но самым главным преимуществом был возраст. Я моложе на целых пятнадцать лет. Тесса и ее подружки часто возмущались, что мужчинам подавай кого помладше. Из их пересудов следовало, что это – решающий фактор, перевешивающий все остальное. «Небось нашел себе соплячку, – негодовали они по поводу новой подружки бывшего воздыхателя. – Мочалки двадцатипятилетние. Я прямо чувствую, как из меня песок сыплется». Итак, у меня было то, чем все они бредили: молодость. Более того: мне даже двадцати трех не дашь – у меня совсем нет морщин, кроме едва заметной бороздки между бровями от напряженного смотрения на экран.

Подводя итог, я решила, что даже исходя исключительно из внешних данных Коннор, вероятно, найдет меня не менее, а то и более привлекательной.

Тем не менее оставалось последнее, самое главное препятствие. Коннор влюблен в «Тессу», а значит, на другую он даже не посмотрит. Очень может быть, что, когда мы встретимся, он, из верности к «Тессе», не станет вступать со мной в долгий разговор, без которого нам не сблизиться. Он уже не раз сообщал, что одним из первых покидал светские мероприятия: ему было скучно с другими, «потому что они не похожи на тебя».

Следовательно, «Тесса» должна положить конец их отношениям до того, как с Коннором встречусь я. Тогда он сможет свободно завязать знакомство с «новой» женщиной. Но план был рискованный. Совершенно ясно, что Коннор крайне тяжело перенес разрыв отношений девять лет назад, и если сейчас Тесса опять его бросит, он ожесточится и навсегда прекратит писать ей. Это значит, что я должна быть абсолютно уверена в том, что я, Лейла, «подойду» ему, когда мы встретимся в реальной жизни.

Стоит попробовать, решила я. Мне очень хотелось, чтобы он был моим. Поэтому на следующий день «Тесса» написала Коннору:

«Дорогой. Это безумие. Я здесь, ты там. Я все время думаю о тебе, и это неправильно, приятель. Давай отпустим друг друга! В Лондоне найдется миллион девушек, которые сделают тебя счастливым, а я лишаю их такой возможности. Тридцатилетние холостяки встречаются не чаще, чем единороги. Что скажешь?»

И потом, в порыве вдохновения, я добавила:

«Вообще-то я даже знаю, с кем тебя свести. Вы с ней очень похожи. По-моему, когда вы узнаете друг друга, вас водой не разольешь».

Вскоре пришел ответ:

«Бошечка, что за бред? Не смеши. Может, женщин и миллионы, но ты – одна. Кроме тебя, мне никто не нужен. Не говори так, ты меня обижаешь».

Представьте себе, какие смешанные чувства вызвало во мне это письмо. Часть меня не могла не радоваться такому постоянству, но другая пришла в отчаяние. Я решила попробовать еще раз и быть тверже.

«Ну ладно, скажу прямо. Ты как-то спрашивал, есть ли у меня кто-нибудь, и я сказала, что никого нет. Это не совсем так. Я встречаюсь кое с кем. Совсем недавно, но он мне нравится. Он не такой клевый, как ты, но уравновешенный и добрый. Именно то, что надо. Кроме того, у него есть фора – он живет не за четыре тысячи миль от меня. Что скажешь?»