Секретная предыстория 1937 года. Сталин против красных олигархов - Сергей Цыркун

Преследуя эсеров и меньшевиков, большевики вынужденно должны были заигрывать с украинскими анархистами, поскольку только с их помощью могли хотя бы одной ногою ступить на украинскую землю. Лидер украинских анархистов Никифор Серветник, больше известный под именем атаман Григорьев, выходец из украинских деревенских низов, участник Русско-японской и Первой мировой войн, выслужившийся из низших чинов в офицеры, в 1918 г. сформировал Украинский добровольческий полк, за что правительство Украины (Центральная рада) присвоило ему чин подполковника. Позднее он поддержал переворот гетмана Павла Скоропадского, получив за это чин полковника и возглавив один из полков Запорожской гетманской дивизии. Затем он восстал и против гетмана, в какой-то момент возглавив до 120 мелких повстанческих отрядов, однако к концу 1918 г. оказался вытеснен гетманскими войсками на границу Херсонщины, откуда вскоре тоже изгнан местными атаманами Чучупакой и Коцюром на юг. Там он примкнул к мятежникам Директории, возглавляемой Симоном Петлюрой. Григорьеву удалось сформировать и возглавить целую дивизию. Разругавшись с Директорией, от которой он безуспешно требовал себе пост военного министра, Григорьев 1 февраля 1919 г. перешел на сторону большевиков, поверив их обещанию, что власть на Украине будет коалиционной и избранной на Всеукраинском съезде Советов (вместо этого большевики создали марионеточное правительство Советской Украины во главе с болгарским коммунистом, членом ЦК РКП (б) Христианом Инсаровым-Раковским, настоящая фамилия которого была Станчев). Примеру Григорьева последовал и другой лидер анархистов, «батька» Нестор Махно. В середине февраля Григорьев и Махно стали командирами бригад в составе 1-й Заднепровской дивизии, которую возглавил балтийский матрос, в прошлом председатель Центробалта Павел Дыбенко. В апреле Григорьев отбил для большевиков Николаев, Херсон и Одессу и за это получил орден Красного Знамени № 3.

Вторжение красноармейцев Григорьева в Одессу было ужасно. Начали они с того, что объявили о наложении контрибуции в 500 миллионов рублей с «одесских буржуев», т. е. жителей города. Находившийся в те дни в Одессе будущий нобелевский лауреат, писатель И. А. Бунин записал в своем дневнике: «Напротив наших окон стоит босяк с винтовкой на веревке через плечо — «красный милиционер». И вся улица трепещет его так, как не трепетала бы прежде при виде тысячи самых свирепых городовых. Вообще, что же это такое случилось? Пришло человек шестьсот каких-то «григорьевцев», кривоногих мальчишек во главе с кучкой каторжников и жуликов, кои и взяли в полон миллионный, богатейший город! Все помертвели от страха…».[334]

Орден Красного Знамени № 4 достался Нестору Махно за взятие Мариуполя. В дальнейшем пришлось отчеканить ордена с этими порядковыми номерами заново, и орден № 3 вручили комкору, а затем командиру 2-й Конной армии Миронову, но опять ненадолго: вскоре он был по приказу Троцкого арестован и «по ошибке» застрелен в тюрьме, а орден № 3 передали И. Сталину за участие в обороне Царицына (в итоге все же взятого белогвардейцами). Что же касается ордена № 4, то его точно так же заново вручили латышскому стрелку Яну Фабрициусу; позднее он очень выдвинулся при Фрунзе, после смерти последнего погиб, утонув в Черном море после падения самолета (близ места его гибели находится сочинский санаторий, носящий его имя).[335]

В это время на Украину хлынули комиссары-реквизиторы, объединенные в продотряды, которые начали ту же политику грабежа и террора, которую проводили тогда в центральной России. Это вызвало массовое недовольство украинского населения. В апреле 1919-го в Полтавской губернии было зафиксировано 17 выступлений крестьян, в Черниговской — 19, в Киевской — 38. «Тысячи крестьян погибли от рук бесконтрольно действовавших уездных и прифронтовых ЧК, «летучих» карательных отрядов ЧК и Ревтрибуналов. Даже Бюро украинской советской печати сообщало о «ненужной жестокости ЧК в селах» — о порках, расстрелах, грабежах».[336]1 мая 1919 г. коммунисты по случаю своего праздника обстреляли занятый ими город Елизаветград (ныне Кировоград) из пушек бронепоезда.[337]

Во главе восстания против них встал красный командир, в прошлом сельский учитель, бывший петлюровец Дмитрий Терпило, принявший имя «атаман Зеленый». Он выдвинул лозунг «Советы без коммунистов», соединился с повстанческими отрядами атамана Ангела и других. 7 мая 1919 г. чекисты попытались арестовать Григорьева, но тот перестрелял их и присоединился к Зеленому, издав на следующий день Универсал «К народу Украины и бойцам Красной Украинской Армии». Враги Григорьева — Махно, Троцкий и Деникин независимо друг от друга ложно объявили, будто Григорьев в своем Универсале призывал к еврейским погромам. В действительности Универсал предписывал, чтобы Советы формировались на беспартийной основе, причем украинцы получали квоту 80 %, евреи 5 %, представители остальных национальностей 15 %. «Пусть живет свобода печати, совести, собраний, союзов, забастовок, труда и профессий, неприкасаемость личности, мысли, жилища, убеждений и религии! — гласил Универсал — Народ божий, любите друг друга, не проливайте братской крови!»

Издание Универсала вызвало гнев большевиков. Они объявили атамана Григорьева вне закона, комбригу Махно было приказано подавить восстание. Будущий сталинский генерал Ефим Щаденко издал приказ, своим содержанием напоминающий форменный бред, достойный, впрочем, коммунистической пропаганды всех времен: «Прислужник старого режима, попов и помещиков, маменькиных сынков, Григорьев, открыл свою настоящую личину, окружил себя стаей воронов с засаленными рожами… Проповедует о том, якобы большевики желают запречь в коммуну… меж тем как коммунисты никого не заставляют вступать, а только разъясняют, как всякий тоже знает, что не дело большевиков распинать Христа, который учил тому же и, будучи Спаситель, восстал против богачей».[338]

Махно, вторя Щаденко, издал воззвание «Кто такой атаман Григорьев», в котором называл его «разбойником», «контрреволюционером», «авантюристом», «провокатором-погромщиком». Тем временем на сторону Григорьева массами переходили даже красноармейцы, которые громили здания тюрем, ВЧК и парткомитетов, убивали чекистов и коммунистов. Так поступили, в частности, 14-й полк, 1-й полк Червонного казачества, Нежинский, 2-й Таращанский, Одесский Крестьянский, Дорошенковский полки. За несколько дней Григорьев завладел почти всей Правобережной Украиной. Большевики на Украине бросили против него все силы, объявив мобилизацию коммунистов, комсомольцев и сочувствующих, призвав на помощь целые орды иностранных наемников-«интернационалистов». Распылив силы по всей Украине, Григорьев не смог их собрать для решительного сражения. 21 мая его войска были разбиты под Киевом. Махно выбил григорьевцев из Елизаветграда. В Реввоенсовете посчитали, что с Григорьевым покончено, союз с анархистами больше не нужен, и 6 июня Троцкий издал приказ об объявлении Махно вне закона «за неподчинение командованию». Тогда Махно и Григорьев договорились о совместных действиях против большевиков. Они создали свой Повстанческий совет во главе с Махно, Григорьев стал главнокомандующим, младший брат Махно — начальником штаба. 16 июля Григорьев и Махно отправили письмо Петлюре с предложением союза и борьбы за независимую Украину; однако они выставили условием роспуск Директории и замену ее Временным Верховным советом республики, где преобладали бы эсеры и анархисты, на что Петлюра пойти не мог.

Командующий красноармейскими частями на Украине Ворошилов попытался подкупить Махно, посулив за убийство Григорьева 100 тысяч рублей, за убийство Зеленого и Ангела — по 50 тысяч рублей за каждого. 27 июля Махно и его сообщники Чубенко и Каретник вероломно застрелили Григорьева, а затем расстреляли его штаб; тело атамана по приказу Махно бросили собакам, в своей телеграмме «Всем! Всем! Всем!» он объявил это убийство «необходимым и нужным фактом истории». Никаких денег от Ворошилова Махно, естественно, не получал. Его попытка вести боевые действия одновременно против большевиков, петлюровцев и Белой гвардии была обречена на провал. Однако, сдерживая натиск белогвардейцев с юга, Махно тем самым дал большевикам столь необходимую им передышку, чтобы отразить наступление Колчака на Восточном фронте, удержать Верхнее Поволжье и отбросить колчаковцев за Урал. Но летом развернулось неудержимое наступление трех деникинских армий на юге.

Отчаянно пытаясь удержать за собою хотя бы часть Украины, большевики прибегли для устрашения населения к массовому террору. Председателями и комендантами Чрезвычайных комиссий были поставлены отпетые уголовники, садисты, психопаты. Так, в Харьковской ВЧК в качестве коменданта действовал столяр Степан Саенко, низкорослый щуплый человечек с постоянно дергающимся от нервного тика лицом, наркоман, который не только истязал заключенных, но и перед харьковскими обывателями любил покуражиться, выкрикивая: «Не бойтесь, не бойтесь, Саенко доведет красный террор до конца, всех расстреляет!» Помощниками у него служили некий «товарищ Эдуард», австровенгерский штабс-капитан Клочковский и малограмотный матрос с «Авроры» Ногтев, который в дальнейшем прославился как начальник Соловецкого лагеря особого назначения. Уголовник Блоха, топивший печи в его доме, утверждал, что Ногтев не мог уснуть без водки, а во сне метался и кричал: «Давай сюда девять гвоздей! Под ногти, под ногти гони!».[339] «Излюбленный способ Саенко: он вонзал кинжал на сантиметр в тело допрашиваемаго и затем поворачивал его в ране». После освобождения Харькова Добровольческой армией генерала Май-Маевского были обнаружены трупы убитых Саенко и его подручными людей со следами истязаний, ошпаривания кипятком, колотыми ранениями, некоторые были похоронены заживо и, пытаясь дышать, глотали землю. Корнету 6-го Гусарского полка Жабокритскому «при жизни были причинены жестокие побои, сопровождавшиеся переломами ребер; кроме того, в 13 местах на передней части тела произвели прижигание раскаленным круглым предметом и на спине выжгли целую полосу». Рядом со зданием ВЧК на Чайковской улице Саенко организовал концлагерь, заключенные которого по ночам слышали из здания «Чрезвычайки» вопли истязаемых и убиваемых людей.