Новая Зона. Друзья друзей - Сергей Недоруб

– Салат ранен! – заорал Заповит, оттаскивая товарища в противоположную сторону, в спасительную тень. Рябов резко обернулся. К нему подбирался Совун. В его глазах отражалось пламя.

Подбежав к черному ходу, Рябов почти лоб в лоб столкнулся с выбегающим оттуда бойцом – в похожей военной форме, с маской на лице. Мощным ударом тот выбил «Макаров» из рук полковника. Поджигатель был выше, тяжелее и сильнее полковника и вдобавок существенно моложе.

Сзади послышался громкий хлопок, и Пастух моментально понял, что Совун попросту выстрелил из газового пистолета в них обоих. Желание громко материться быстро сменилось пониманием сути поступка – командир был единственным фактором, сдерживающим поджигателя от возможности покинуть узкий дверной проем. Стоит ему перескочить через командира, и он попросту застрелит их всех и затем скроется бегством. Уж лучше разменять обоих ферзей и на несколько минут вывести преступника из строя – пусть даже вместе с ним из строя выйдет и сам Рябов.

Пастух тем не менее решил попробовать внести в ситуацию изменения – крепко зажмурился, перестал дышать, нырнул вниз и крепко схватил врага за ноги, стараясь удержать на месте газового облака. Однако тот оказался не так глуп – сразу же понял, что происходит, и тоже свалился вниз, удерживая командира на деревянном крыльце. В следующий момент Пастух открыл глаза и увидел перед собой дуло револьвера.

Громыхнул выстрел. Голова поджигателя дернулась вбок, из его виска вылетело что-то, напоминавшее комок грязи. Тело нападавшего упало на полковника, который тут же вывернулся, чуть не скатился по лестнице и поднялся на ноги, переводя дыхание.

Совун стоял рядом, с «Макаровым» в руках, держа его чуть вниз.

Внутри здания послышался дикий грохот – видимо, где-то взорвался газовый баллон. Пастух и Совун отошли на безопасное расстояние. Рябов смотрел на то, как сгорают все возможные материалы дела, не имея ни малейших представлений о том, что именно там могли хранить.

Рядом оказался Заповит.

– Как он? – опомнился командир. – Как Салат?

Заповит мрачно покачал головой.

– Мертв, – сказал он. – Пуля вошла в грудь.

Немного помолчав, Пастух разразился ругательствами.

Рация беспокойно зашипела.

– Вы в порядке? – спрашивал Рустам. – Дом офицеров взорвался. Все живы?

Глядя, как Совун осторожно склоняется над телом поджигателя, Пастух коснулся кнопки передачи.

– Салат погиб, – произнес он. – Возвращайся на базу.

Выключив рацию, он подошел к Корнееву.

– Все кончено, – сказал командир. – Надо уходить.

– Может, и нет, – вымолвил Совун. – Взгляните.

Перед ними лежал мертвый сержант Бенедиктов. Пастух смотрел на него, пытаясь найти этому объяснение. В его ухе все еще стоял свист от выстрела Корнеева.

– Это подчиненный Васильченко, – сказал Совун. – Прямой след к подполковнику. Все, что теперь у нас есть. Он – единственная улика. Надо добраться до Васильченко, немедленно.

– Да, – кивнул Пастух. – Слушай, я… спасибо, что помог мне.

– Нет, – Совун взял руку полковника и вложил в нее пистолет, – вам спасибо. Вы спасли мне жизнь.

– Что? – не понял командир.

Совун смотрел на него ясным взглядом, по которому ни один психолог мира не смог бы сказать, что этот человек только что убил другого – вероятно, впервые в жизни.

– Нам нельзя применять оружие, – сказал Совун. – Вам – можно. Если станет известно, что вы опоздали с операцией, позволили документам сгореть, одному из своих людей – погибнуть, а сержанту Бенедиктову – разоружить себя, то ничего хорошего не будет. Вы пойдете под трибунал, а я сяду в тюрьму на всю жизнь за несанкционированный выстрел, повлекший смерть единственного подозреваемого.

– Но…

– Все было не так. Это я сразился с Бенедиктовым, не имея огнестрела, а вы меня спасли выстрелом из своего оружия. Этот факт заставит посмотреть на все остальное под другим углом. Для всех вы станете героем. Вы получите поощрение, полковник. Завершение вопроса с хищением оружия станет венцом вашего текущего жизненного этапа.

Пастух медленно зачехлил оружие. Ствол «Макарова» был слишком горячим.

– Уходим, – сказал он. – Возвращаемся к машине и на полигон. Оставьте Салата здесь. Все равно утром тут будет половина города.

Добравшись до своего кабинета, Пастух заперся на замок и, не снимая пропахшего дымом и смертью костюма, рухнул на диван. Полежав несколько минут, он дотянулся до шкафчика, вытащил таблетку валидола и положил под язык.

Зазвонил телефон. Пастух продолжал сидеть, не обращая внимания. Телефон никак не умолкал. Спустя минуту его нервы не выдержали, он подошел к столу и снял трубку.

– Алло, – сказал он, гадая, кто мог ему звонить на работу среди ночи.

– Полковник Рябов? – возбужденно произнес чей-то голос.

– Да. Кто спрашивает?

– Это из штаба генерала Соколова. Простите, мы искали вас дома, но не нашли…

– Я был тут, – сказал Пастух, прикидывая, сколько путей отхода себе оставил генерал, который велел звонить Рябову на квартиру, прекрасно зная, что его там нет. – Что случилось?

– Подполковник Васильченко.

– А что с ним?

– Его нашли мертвым в собственном доме. Он застрелился из личного револьвера.

Рябов тупо молчал, глядя в стенку.

– Полковник? Вы меня слышите?

– Да, – произнес Пастух с трудом. – Я вас слышу.

Он положил трубку и следующий час провел, сидя на столе в гробовой тишине.

8

Московская Зона, второй день

17 марта 2014 г.

14:22

На улице Виктор и Рябов остановились, глядя по сторонам. Виктор не заметил ничего нового за последние полчаса. Только признаков жизни было еще меньше.

Высоко в небе пронесся самолет, оставляя за собой слабый огненный след.

– Неужто падает? – спросил Рябов. – Господи, спаси их души…

– Над Зоной нельзя летать, – сказал Виктор. – Видать, кто-то решил попытаться. Ничего не поделаешь.

Рябов повел его по улице. Если от Виктора час назад народ шарахался не всегда, то вид двух мужчин с оружием отпугивал всех без исключения. Виктор решил, что кто не испугается – тот и есть враг.

– Хочешь экскурсию? – предложил Пастух. – Слева у нас автостоянка, полная сгоревших тачил. Ладно. Справа… э-э-э… котлован с базой местных бандосов, к которым мы и идем. А если пройти чуть вперед, можно выйти к легендарным Усачевским баням…

– Котлован? – Виктор перебрался через заграждение. – Почему они не заняли высоту? Вон я вижу стройку.

– Потому что ума нет.

– Дети?

– Нет, просто придурки. Но опасные.

Котлован представлял собой широкую яму с частично заложенным фундаментом большого дома, которому уже не суждено оказаться тут построенным. По дальнему краю гуляли фиолетовые искорки.