Страсть и расчёт - Эмилия Остен

– Ладно, милорд, я согласна. – Ей было почти все равно – более важным казалось, чтобы он сейчас просто сел и успокоился. – Я ничего не теряю. Считаем, что пари заключено. А теперь позволь мне позвать слуг и позаботиться о тебе. Я прикажу вызвать лекаря.

– Не надо, – сказал граф Рэйвенвуд, становящийся понемногу похожим на того Руперта, которого она знала. Он притронулся к виску и с удивлением посмотрел на испачканные кровью пальцы. – Обо мне позаботится Том. Они не причинили мне серьезного вреда. Я переоденусь и спущусь к ужину.

– Нет, ужин состоится завтра, – заявила Луиза. – Сегодня ты отправишься отдыхать.

– Завтра, полагаю, мы будем ужинать в поезде. Мы уезжаем в Лондон.

– Но контракт…

– Контракт, как я понял, и должен быть заключен в Лондоне? Прекрасно, мы едем туда. Или ты хочешь помешать мне выиграть пари? Боитесь оказаться проигравшей стороной, ваша светлость?

– Нет, я…

Граф лукаво усмехнулся и вышел, и только тут Луиза начала понимать, что, кажется, поймала сама себя в ловушку.

Утром, как обычно, появился Фланнаган. У Руперта после вчерашнего зверски болела голова, он одурел от бесед с полицией, а потому совершенно не жаждал видеть Мортимера за завтраком. Однако Луиза приказала впустить визитера и, нимало не смущаясь, выложила ему вчерашние события. К счастью, без упоминаний о разговоре, который остался между нею и Рупертом.

– Мы уезжаем в Лондон. Мой муж решил поспособствовать нам в заключении контракта.

Фланнаган уставился на графа со смесью презрения и беспокойства во взгляде.

– Что вы в этом понимаете, милорд? Это дело компании.

– Как я уже говорил, это дело моей жены, и если она так хочет эту безделушку, я просто обязан ее добыть, – безмятежно ответствовал граф. – Мы отправляемся в Лондон вечерним поездом.

– В таком случае я отправлюсь с вами… если вы не возражаете.

– Желаете попытать счастья еще раз? – улыбнулся Руперт.

– Хочу доказать, что я знаю, как принести компании пользу.

– Но кто-то должен управлять всем, пока моя супруга в отъезде. Как я успел понять, после смерти мистера Грэхема тут остается много нерешенных вопросов.

– Луиза, – обратился Мортимер к графине, – что ты об этом думаешь?

– О дорогой, – проговорила та, – давай дадим мистеру Фланнагану шанс. Так будет честно.

Граф строил планы несколько по-иному, но, с другой стороны, чем он рискует? У Мортимера ничего не вышло с контрактом, когда этот северный выскочка приезжал в Лондон. Почему должно что-то получиться теперь? Его общество не доставляет никакого удовольствия, однако ссориться из-за этого с Луизой смысла нет. Пусть, в последний раз.

Руперт пожал плечами:

– Если ты хочешь, пускай будет так.

Фланнаган торжествующе улыбнулся. Рано радуешься, мысленно сказал ему граф. Ты еще не знаешь, северянин, на что способны никчемные столичные вертопрахи.

Глава 17

Лондонский дом встретил графа и графиню Рэйвенвуд тишиной и пустотой. Нет, слуги никуда не исчезли, но они скользили как тени, не нарушая покоя старого особняка. Руперт проводил Луизу в комнату графини, а заботу о Фланнагане предоставил слугам. Честно говоря, он не видел причины для того, чтобы предоставлять Мортимеру кров и стол, но Луиза настояла. Ссориться с ней из-за этого мерзавца совершенно не хотелось, однако терпеть его рядом было отчаянно неприятно, почти невыносимо. Руперт вообще не понимал, зачем Фланнаган увязался за ними в Лондон, в Глазго было полно дел. Или же Мортимер всерьез решил попытаться обскакать графа на вираже и первым добиться заключения контракта? Что же, пусть попробует. Здесь, в Лондоне, Фланнаган мог сколько угодно пыжиться и щеголять старомодным костюмом, но те люди, что принимают решения по государственным контрактам, – совершенно другая весовая категория, не чета этому надутому индюку с Севера. Здесь все решат не деньги, которое есть у всех участников конкурса, о чем Руперт уже успел узнать за время пути в столицу. И даже не цена контракта, потому что выбирать будут не по этому критерию. Здесь все гораздо, гораздо тоньше. Но пусть Фланнаган попробует. Тем больше удовольствия получит Руперт, наслаждаясь его крахом. Надо же, раньше граф Рэйвенвуд не замечал в себе такой мстительности и злопамятности. Теперь же он вполне искренне желал унижения своему ближнему. Тем хуже для Мортимера: не стоило злить Руперта, сопровождая все издевки очаровательной улыбкой. Не на того напал.

Виггс уже ждал хозяина в спальне, подготовив свежую рубашку и визитку. В Шотландии слуге совершенно не понравилось, и возвращение в большой дом его явно порадовало: на щеке Тома виднелся след страстного поцелуя. Ну, хоть кому-то везет на ниве любви.

– Как славно – вернуться домой. Не так ли, ваша светлость?

– Да, но насладиться покоем и приятными светскими обязанностями мне удастся еще не скоро. Можешь даже не распаковывать вещи. Я сегодня же нанесу пару визитов, переговорю кое с кем… Полагаю, дня через три мы уедем в Рэйвенвуд.

– Как пожелаете, – вздохнул Виггс, с сожалением заталкивая чемоданы в гардеробную. Том не любил поместье, в Лондоне слуге нравилось гораздо больше. Может быть, потому что здесь женский пол был представлен во всем разнообразии, а в Рэйвенвуде жила лишь пожилая экономка и фермерские дочки, которых сторожили драконоподобные фермерские жены.

Руперт оглядел комнату и подумал, что заявление Тома о возвращении домой все же сильно преувеличено. Даже в спальне графа все изменилось до неузнаваемости. Руперт не переставал удивляться, как в этих денежных мешках с Севера прагматичная скупость и расчетливость могли сочетаться с такими необоснованными тратами. Неужели стремление все переделать под себя – весь дом, весь мир – настолько в них сильно, что побеждает даже здравый расчет? Зачем ремонтировать и заново обставлять особняк, если достаточно освежить первый этаж и одно крыло спален? Зачем выкидывать старинную, но все еще прочную красивую мебель? И это не говоря уж о том, что с прежней обстановкой было многое связано: история графского рода, жизнь многих поколений семьи… Кажется, эти идущие в ногу с прогрессом богачи ценят перемены и улучшения ради них самих. Нельзя сказать, что граф Рэйвенвуд был противником развития, но и так беспечно выкидывать историю на помойку он не спешил. Как бы там ни было, единственный его шанс на создание нормальной семьи и дальнейшую счастливую жизнь до старости, а также на восстановление Рэйвенвуда – это не славная история благородного рода, а личная предприимчивость. Оборотистость, умение делать деньги и приумножать их, способность предвидеть будущее и идти с ним в ногу – вот что ценится в этом полном копоти, машин и фабрик мире северных промышленных городов, в мире Луизы и ее семьи.