Разбуди меня в 4.20 - Филипп Лис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ты осознаешь, что не только часть мира, доступного тебе для изучения, но и пограничный аванпост между миром внутри — пространством, которое развивается хоть и независимо на первый взгляд, но контролируемо. А ты — зеркало, которое лишь стекло, разделяющее два трехмерных императива, полных причудливых вещей. Ты трубка, закупоренная и опечатанная, которая не дает двум соединенным сосудам выравнивать свое содержимое качественно и количественно.
Еще был догмат, что природа не ошибается. Конечно, его вывели люди, сравнивая совершенство природы со своим совершенством, с совершенством своих трудов. И был только один повод для расправы. Пытаясь вылить всю ненависть к этим белым стенам, в которых ты был заточен, и против белых стен, в которых было заточено твое сознание, ты замахнулся и врезал стене так, что хрустнули собственные костяшки пальцев, но до огромного синеватого пятна с той стороны стены так и не дотянулся.
Привет, любимый.
Твоя мама дала мне этот адрес, поэтому если это письмо до тебя не дойдет… значит, не дойдет.
Мне рассказали, что с тобой произошло. Ты не представляешь, как я благодарна тому охотнику, который тебя нашел в лесу. Сейчас бы тебя не было, а мы ломали бы голову, где ты и куда подевался. Я очень не хочу, чтобы в газетах про тебя появились очередные фразы типа «ушел из дома и до настоящего времени не вернулся».
Я рада, очень рада, что ты жив! Это хоть какую-то надежду вселяет, ведь всегда быть лучше живым. С другой стороны, я понимаю, что ты сейчас испытываешь: непонятные люди, непонятные слова, непонятная жизнь, которой у тебя, кажется, никогда не было. Но поверь, мы, я и твои родители, тебя любим и пройдем на что угодно, чтобы ты все вспомнил. И даже если этого не произойдет, помни, что была та, которая тебя любила и никогда больше не забудет, чтобы ни произошло.
Никогда не забуду тот вечер на мельнице. Помнишь? А, хотя ты это не помнишь. Мы еще тогда убегали от мельника, того пьяного старика с рогатиной, который нас застукал. Это у моих бабушки и дедушки в деревни. Мы с тобой туда тем летом ездили. Ты свалился с пристани в воду, а я подумала, что ты утонул. Это ты пошутить хотел: проплыл под пристанью, вылез на берег, а потом подкрался и меня в воду столкнул. Не помнишь? Это были самые лучшие дни в моей жизни.
А еще мы однажды поругались, я чтобы тебе насолить весь вечер провела с Антоном. Ты еще ходил, все злился на меня, а его хотел отделать по первое число. Потом мы помирились и забыли обо всем, а ты сказал, что действительно очень боялся меня потерять.
Накануне той ночи, когда все это с тобой произошло, мы были на крыше недостроенной больницы. Оттуда был виден почти весь город со всеми его огнями и улицами, фонарями, машинами. Ты еще сказал, что никогда не видел такой красоты, а я сказала, что никогда не поднималась так высоко над землей. Почти весь вечер мы простояли на ветру, но холодно не было, ведь мы замерзаем не снаружи, а изнутри. Достаточно впустить в себя этот холод, и ты замерзаешь. Люди, которые навсегда запечатали свою душу от холода, могут и в мороз бегать в футболке. Их греет мысль о том, что сейчас и навсегда они свободны от ледяного ветра.
Кстати, твоя сестра часто ко мне приходит, и мы долго разговариваем обо всем. Она ко мне настороженно раньше относилась, а теперь мы лучшие подруги. Так что видишь, жизнь налаживается. Вспоминай все, please…
Твоя Лиза.
Словно написанные посторонней рукой и для другого человека, строки не трогали тебя совсем. Очень походило на воровство чужих писем из почтового ящика, когда ты читаешь мысли незнакомых людей и тайком осознаешь, что одному из них хорошо, а тебе выпал шанс сделать так, чтобы адресат не узнал об этом. Ты наслаждаешься этим, а потом опускаешь испорченный конверт в ящик, осквернив эту радость.
Лиза? Имя совершенно ни о чем не говорило. Естественно, большая часть фундаментальной памяти не пострадала, поэтому ты знал все слова и все буквы, а кроме этого все женские имена, которые слышал в «прошлой» жизни. Имя «Лиза» было в их числе.
Синий кит как бы проплыл мимо открытой форточки, которая снова хлопнула под напором ветра. Эти создания создания последнее время часто кружили над городом, распевая свои китовые песни и рахмахивая восхитительными хвостами. Огромные левиафаны, призванные окончательно развеять миф о совершенстве человека и его устройстве мозга. Да-да. Хрупкая серая структура, которая при любой неполадке, при любых изменениях ситуации готова изничтожить сама себя, пытаясь продублировать все защитные механизмы и восстановиться.
Брызги, поднятые его плавниками садились на руки, на одежду, падали за шиворот, под манжеты, путались в волосах и стекали по лицу. Ты не хотел проявлять природного отвращения к ним, а может, просто не мог. Пение кита стало единственным звуком вокруг тебя. Если раньше с улицы доносились звуки машин, людей, собак, то теперь все стал по-другому. Расслабившись, ты сидел на полу посреди кучи фотографий и писем, закрыв глаза и наслаждаясь тем, что был в центре их метафизического моря.
При всем своем умении ты бы мог бежать из этой душной комнаты в любое время дня и ночи. Охраны не было, окна не зарешечены. От побега тебя удерживало только то, что бежать тебе было некуда. Тем более что большая стена, перерастающая в купол, всегда будет с тобой, куда бы ты ни бежал. И только поэтому смысла в побеге не было видно.
Зато, за наличием обилия времени, ты начал задумываться над вещами, которые тебя не особо тревожили раньше. Например, что такое мозг?
Это понятно, что «черный ящик», спрятанный в черепной коробке (кстати, не очень надежное место), был всего лишь сплетением нейронов, между которыми бегали электрические импульсы. Нейрохимия и биоэлектрика сделали этот орган наиболее жизнеспособным и наиболее важным в человеческом организме. Если без какого-нибудь органа человек еще мог жить хотя бы пару секунд, то без мозга, который электрическими
