Разбуди меня в 4.20 - Филипп Лис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На следующий день ты заметил, что стена, воздвигнутая вокруг тебя и в пределах твоего настоящего, сдвигается к центру, сокращая доступное для тебя пространство. В этом была закономерность, но не было справедливости, которой ты жаждал. Пытаясь бороться с напастью, ты просил у человека в белом халате книги, читал их, а потом забывал прочитанное в течение нескольких часов, уступая стене все то пространство, которое на секунды отвоевывал. И твой внутренний мир не расширялся.
Да, бывало такое, что ты соглашался с тем, что дорога в прошлое тебе навсегда отрезана, что не стоит ворошить отобранное или причитать. Даже смирился с этим, но смириться с развивающимися провалами в памяти ты уже не мог. Уповая на помощь провидения, ты снова и снова старался вернуть себе сжатый мирок, остающийся в тылу белой стены. Ты раз за разом брал тексты, заучивал их наизусть и забывал начало до того, как выучил конец. Вскоре ты забывал делать это, а потом вообще забывал, что что-то делал. На то она и была прогрессирующей амнезией.
Ну и, конечно же, оставался совсем незначительный шанс на то, что придет понимание того, какое событие произошло той роковой ночью, с которой все началось. Но не только ты ломал голову над этим, лучшие психоаналитики, вызванные из столицы, пытались найти ответы, копаясь в твоей голове в часы своих сеансов.
Скоро октябрь, только все усилия врачей были напрасны. Часами ты просиживал у окна, наблюдая за тем, как жизнь проходит мимо больницы, проходит, преобразовываясь всем своим многообразием форм и возможностей. Кто придумал этот ущербный мир? Кто создал постоянное количество материи и атмосферную перспективу? Забывая очевидные вещи, ты падал на самое дно большой белой пропасти, со всех сторон этого огромного колодца были белые стены, но белого пола видно не было. Ты не боялся, ведь боятся те, кто что-то теряет, а ты уже потерял самое важное, связанное со всеми людьми, вещами, фактами, временем твоей жизни. Ты потерял память, а за пределами этого не было ничего, даже надежды на возрождение.
Выполняя чисто механические действия, ты продолжал читать письма незнакомых людей и смотреть на незнакомые фотографии. Порой что-то мелькало в голове. Да, мол, где-то видел, но вспомнить уже точно было невозможно. Кажется, именно в этот момент доктор, глядя на тебя в неприметное окошко в стене, решился на последний метод. Он через час спросил у меня, стоит ли его применять, я сказал, что сейчас, наверное, хороши любые методы. И дал свое согласие на эту сомнительную «терапию».
Здравствуй, дорогой братец.
Вот сегодня началась третья неделя учебы. Занятия в университете скучные, решила тебе кое-что черкнуть в перерыве между парами. Сейчас у нас «вышка» — высшая математика. Проходим матанализ и разные непонятные штуковины типа интегралов, синусов, косинусов, тангенсов и гипопотангенсов. Жутко глупо. Помнится, только однажды в жизни высшая математика пригодилась. Это когда моя заколка закатилась за батарею, я сделала из проволоки крючок в виде интеграла и достала заколку. Ну а так мне это не нужно. Хотя, я теперь экономистка, надо знать такие вещи.
Группа у нас дружная. Всяких уродов нет, хотя был один человек, который всегда говорил какие-то глупости, но он уже больше недели не появляется. Он мне сразу не понравился, какой-то дурак. Кто-то из девчонок говорит, что он поступал сразу в три вуза и в два из них поступил, а теперь только выбирает, куда же ему бедному податься. Надеюсь, решится не к нам. Такого терпеть невозможно.
Завтра у нас день группы. Сегодня скинулись на еду всякую, завтра гуляем на дому у одного нашего одногруппника. Вот уж действительно хоромы, так хоромы — мало того, что квартира трехэтажная, так еще и по три комнаты на каждом этаже. Вот что можно сделать из обычной хрущовки! Он говорил, что они откупили сразу три квартиры друг над другом и пробили ходы. Здорово да?
Ладно, что-то я все не о том.
Все очень переживают по поводу того, что с тобой произошло. Мать с отцом убиваются, Лиза себе места не находит. В общем, я тоже переживаю. Это должно быть жуткое ощущение. Представить только: раз, и ты находишься не пойми где, не пойми когда, и что делаешь непонятно. Да еще и теряешь все, что было в твоей голове, все те маленькие жизненные радости и жизненные горести! Это все ровно что спрятаться в бочку и ничего не видеть, не хотеть видеть и не хотеть вылезать.
Никогда не забуду, когда мы катались на качелях, ты вдруг на полном ходу спрыгнул и побежал за каким-то котенком. Котенок был маленький, ты его быстро догнал и поймал. Я никогда не видела такого белого, как этот. Ну прямо снежок. Так и назвали. Он еще у нас долго во дворе жил пока бабулька с третьего этажа не забрала. Ты еще сказал, что не надо бабульке котенка давать, что она ведьма и бедное животное на колдовские зелья пойдет. Я бабку Ташку любила, поэтому мы поругались. Хотя оно того не стоило.
Не знаю, ты должен это помнить. Вряд ли в нашей жизни было что-то более значимое, чем этот котенок. Уж что-что, а его ты должен, просто обязан помнить. Хотя ладно, я не должна такое писать. Я понимаю, в каком ты состоянии и насколько угнетен своими неспособностями что-то найти в своей голове. Извини. Не хотела давить.
Я не думаю, что ты напишешь ответ. Родители говорят, что ты никому ответов не пишешь. Но все ровно я буду ждать того момента, когда память к тебе вернется.
Счастливо…
Sister.
«Ух ё, — подумал ты, — у меня и сестра есть!» И только позже ты припомнил через силу, что отец что-то такое уже писал тебе. Впрочем, это значения не имело. Какая разница теперь есть у тебя сестра или нет? Её лицо, её голос или её поступки были навсегда скрыты от тебя большой белой стеной. И сколько бы ты не врезался в память в резком порыве сломать эту стену, только силы зря терял. Она куда надежнее гранитной скалы.
Нет, надо было идти от обратного! К тому дню лечение принесло свои плоды, память стабилизировалась, и ты
