Выдыхай (СИ) - Обр Ольга

— Мы с Джамилем пришли поздравить тебя. И попрощаться. И мне жаль, что шесть лет назад я был слишком молод для того, чтобы найти и украсть тебя раньше, чем он, - его золотистые глаза, полные боли щедро делятся этой болью со мной. — Есть вещи, которые мы не можем изменить. Например, то, что в моём сердце и по закону Палеры ты останешься моей навсегда, так же как и матерью для Джамиля. Ты не знала? — я качаю головой, в такие тонкости меня никто не посвящал. — Ты сказала мне когда-то, что когда любишь, желаешь человеку счастья. Будь счастлива, Мари.

Кир суёт папку с документами на мою свободу в руки Алексу, делает один бесшумный шаг, целует меня в губы коротко на глазах у всех, ничего не стыдясь и не опасаясь. Джамиль с радостью хватается за прядь моих волос и не хочет выпускать. Отец осторожно выпутывает локон из его цепких пальчиков и поворачивается к Алексу, протягивая ему открытую ладонь. Предложение если не мира, то перемирия. Мой муж, теперь уже муж, раздумывает пару мгновений, но всё-таки отвечает на рукопожатие.

— Береги её, — смотрит серьёзно, говорит по-арански. Разворачивается и уходит быстрым шагом. Сердце рвётся за ним. Ноги приросли к доскам помоста. Так надо.

Под навесом царит странная тишина. Большинство присутствующих ничего не поняли, но жест Кира был весьма красноречив. Алекс сжимает мою ладонь, притягивает к себе. Я считаю до десяти по-кирийски, затем по-арански и по-палерски, но всё никак не могу поймать дыхание, улыбнуться и вернуться к нему. Всё в той же гнетущей тишине к нам подходит Дэниел Стоун, он вручает мне огромную корзину белых пионов. В ней карточка с одним единственным коротким словом: выдыхай. Как же он меня знает наизусть. Я делаю долгий выдох. Наконец, улыбаюсь Алексу. И возвращаюсь к моему безупречному мужу на нашу идеальную свадебную вечеринку.

Отец увозит свидетельство, вручённое Киром, чтобы спрятать в своём сейфе, а мы продолжаем веселиться. Сквозь так и не выступившие на глазах слёзы. Мы катаемся на сёрфах и танцуем, угощаемся изысканными закусками и шампанским, фотографируемся. Это прекрасный день. Сладко-горький, как и всё, что связано с Киром. Я бросаю букет, но есть только одна девушка, которая может его поймать, и я даже не поворачиваюсь к Ирэн спиной. Алекс поёт мне о любви. О нашей любви. И под конец вечера я окончательно принимаю свой выбор. Я — миссис Эванс, не бейгали Арафат.

АЛЕКС

Ворочаясь в ночи, единственное, что я придумываю, это заручиться поддержкой Хелен. С её талантом к мирным урегулированиям есть шанс, что всё пройдёт хотя бы без мордобоя. Пишу ей сообщение в ночи, на которое мать Мари отвечает почти мгновенно. Безусловно она на моей стороне. «Она с тобой только потому, что на твоей стороне её семья и родина», — сказал он когда-то. Возможно, но она со мной и это главное.

Всё утро после отъезда принцессы в салон красоты не нахожу себе места. Она же не передумает? Не сбежит от меня прямо у алтаря? Бред. Я доверяю своей девочке.

Все гости уже в сборе, и я стою, ожидая Мари там, где мы договорились встретиться утром, когда замечаю знакомую фигуру в чёрном. Долбаный Арафат ничего не боится, спокойно садится на свободный стул в последнем ряду, держа на руках ребёнка. Его-то зачем притащил? Чтобы в драку не вступить? Я делаю шаг в его сторону, чтобы выпроводить наглеца отсюда, но Хелен материализуется рядом со мной, кладёт руку на плечо в успокаивающем жесте и обещает разобраться.

— Жди Мари, — просит спокойно. — Мы не дадим ему шанса всё испортить.

Она отходит от меня и встаёт за спиной гадёныша, скрывая его фигуру от готовой вот-вот появиться невесты. Наклоняется к нему, что-то говоря. Мне сложно расслабиться, но моя девочка идёт по проходу меж стульями со шкодливой улыбкой, и ей невозможно не ответить тем же. Я сосредотачиваюсь на том, что важно сейчас. Как перед шоу — все мысли в сторону и делаешь то, что должен. Мы обмениваемся клятвами, веселя друзей и родных. Мы произносим по очереди своё «да» и обмениваемся кольцами. Я смотрю только на Мари, не отпуская её взгляд, не давая заметить его присутствие. Перед тем, как повернуться к гостям, предупреждаю малышку о «сюрпризе», но я уверен, что она уже знает, почувствовала его. Принцесса замирает, словно неживая, пока чёртов Арафат идёт к нам. Слушает его внимательно, склонив голову, пока он несёт какую-то чушь на своём языке. Отвечает отрицательно на какой-то его вопрос. Мерзавец пихает мне в руки папку с таким необходимым нам документом, отвлекая на секунду, и тут же целует мою жену. Наглый зарвавшийся щенок. Я уже собираюсь втащить ему, когда чувствую чью-то удерживающую руку на моём плече. Нейт. Коротко мотает головой — не сейчас. Да, согласен. Не сейчас. Арафат же протягивает мне руку, для разнообразия без своей дебильной усмешки, и я принимаю это предложение мира. Потому что я выиграл. А победитель должен быть щедрым, не так ли?

— Береги её, — говорит на этот раз на понятном мне наречии, и уходит, как обычно, не прощаясь.

Он уже скрылся из вида, а принцесса никак не отмирает, и, похоже, даже не дышит. Словно душа её улетела вслед за грёбаным палерцем. Стоун приносит цветы, от него само собой. Мари читает карточку и расслабляется, наконец. Моя. Выбрала меня. Нет, я вижу, что она напряжена в течение вечера, но с каждой минутой оттаивает и возвращается ко мне. К финальному танцу, когда пою самую первую посвящённую ей песню, малышка смотрит теми же счастливыми глазами, какие были во время обмена клятвами.

Мы садимся в машину, чтобы отправиться на остров — всего пара часов и нас ждёт уже знакомая вилла для молодожёнов. Мы, как раньше, громко подпеваем грохочущей в салоне музыке и мчимся навстречу своей семейной жизни. Мы смеёмся, потому что теперь уверены, что всё закончилось.

На широкой кровати нашего шикарного номера, мы дарим друг другу нежные прикосновения, потому что сегодня праздник любви, а не порочной страсти.

— Мари, прошу, не закрывай глаза, — идея рождается неожиданно. Медленно проникая в неё, двигаясь плавно и осторожно, напеваю ту самую песню, что преследует её по ночам уже больше года. Пою о том, что она знает меня, чувствует меня, не перепутает никогда ни с ним, ни с кем бы то ни было ещё. Принцесса смотрит широко распахнутыми глазами, кусает губы. Её нежные пальцы рисуют на моей спине новые крылья. А впереди новая счастливая жизнь.

35

МАРИ

Вдох, выдох, бесконечная болезненная схватка, когда кажется, что все внутренности обращаются в камень, настолько их сводит. Я одна в комфортной палате — осознанно выгнала Алекса, он порывался пойти со мной. Нет уж, не хочу, чтобы он видел меня такой. Стою, облокотившись на подоконник, не видя солнечного утра. Слишком больно. Концентрирую свой взгляд на татуировке. На ребре правой ладони семь букв неровным почерком учат меня жить и дышать. Не сдаваться. Любить. Принимать. И они ещё говорили, что набивать тату больно! Да по сравнению с родами — это комариный укус. Выдыхай, детка. Каких-то пару часов, — настраиваю себя на оптимистичный лад, — и я познакомлюсь с Эвансом-младшим. Давай сынок, не подведи, вылезай скорее. Пару часов, впрочем, растягиваются до вечера. Но любая женщина скажет, что бесценные секунды первой встречи с крошечным родным комочком стоят целых суток безумной боли. Когда Эрик, наконец, на моих руках, я прошу медсестру позвать Алекса. Красный и сморщенный малыш не похож на ангелочка, каким я его себе представляла, но он всё равно лучший в мире. Пока непонятно, на кого из нас он похож, да это и неважно. Мы любуемся им и делаем первые фотографии, чтобы скинуть его многочисленным бабушкам. Мы рассказываем ему, как сильно ждали его появления. Эрик засыпает, крепко уцепившись за палец отца, а Алекс переводит взгляд на меня:

— Спасибо за сына, принцесса, — целует меня нежно и забирает малыша из моих усталых рук. — Поспи, малыш.

Он садится в кресло рядом с моей кроватью, я любуюсь ими недолго, закрываю глаза и совсем не боюсь засыпать — больше никаких кошмаров. Я знаю, кто рядом.