Бои местного значения - Грибанов Роман Борисович

– Ты совсем охренел, у тебя же в кузове раненый! – вызверился на водителя Сашка.

– Чего, всякая сопля меня еще учить будет? – не остался в долгу водитель.

– Ты сюда иди, сейчас посмотрим, кто из нас сопля! – поддержал друга Сергей. Водитель, явно первогодок, не выглядел крутым бойцом. Низенький и тщедушный, он, если бы дело дошло до драки, наверняка проиграл бы двум парням, хотя и младше его на пару лет. Но вышедший из казармы капитан в корне пресек начинающуюся перепалку.

– Рядовой Сахаревич! Доложите, что здесь происходит! Почему вы вернулись, и где ваш командир!

Подскочивший водитель начал, совершенно не по-военному сбивчиво, негромко быстро говорить, все время показывая рукой то на ребят, то на тело в кузове, видимое через уже откинутый парнями задний борт. Капитан недоверчиво хмурился, но слушал водителя. Происходящее все больше не нравилось Сергею. Наконец он не выдержал и строевым шагом подошел к капитану.

– Товарищ капитан, разрешите обратиться!

Капитан с интересом посмотрел на него.

– Разрешаю.

– Пусть товарищ боец отдаст вам донесение, написанное товарищем лейтенантом.

– Сахаревич! – Нехорошо улыбнулся капитан, поворачиваясь к водиле.

– Тащ капитан, извините, совсем забыл, я ж сразу отдать хотел, да только эти убийцы малолетние меня отвлекли, – опять зачастил солдат, протягивая дрожащими руками капитану листок бумаги. Но тот его уже не слушал, вчитываясь в строчки. Наконец он поднял голову, глядя на рядового, и взгляд его не сулил тому ничего хорошего.

– Рядовой Сахаревич! Трое суток ареста!

– За что?! – совсем по-бабьи заверещал водитель.

– Одни сутки – за плохую транспортировку раненых, – с этими словами он кивнул на окровавленного бойца, которого в этот момент как раз перетаскивали из кузова на носилки. – Вторые сутки, за несоблюдение устава. И третьи – за введение командира в заблуждение относительно потерь противника, – уже с юмором закончил капитан

– Ага, а кого за руль посадите? – неожиданно злобно проговорил водитель.

– Кого? Да вот хотя бы и его. – Ткнул пальцем в Сергея капитан.

– Я тебя помню, ты же весной из ДОСААФ к нам на стрельбы приходил. С «газоном» справишься? Вы же автодело вроде уже год проходите?

– Да, справлюсь, – проговорил Сергей пересохшим от волнения голосом.

– Ну, тогда, ребята, пойдем в казарму, поговорим. Да! – крикнул он, обращаясь к водителю, с которого подошедший часовой уже снимал ремень.

– Еще сутки ареста! За пререкание со старшим по званию!

Третья мировая война шла еще всего ничего, но уже на седьмой день войны потери Советского Союза намного превысили за все четыре года предыдущей войны. Советская армия тоже несла колоссальные потери, причем потери в тыловых частях были значительно больше, чем на линии соприкосновения с противником. В принципе, логически этот, с первого взгляда, противоречивый факт понять было можно. Основное число мегатонных зарядов противоборствующие стороны обрушили как раз на глубокие тылы своих противников. Поэтому потери тылового персонала и частей, размещенных во внутренних округах, оказались даже больше, чем частей, к примеру, воюющих сейчас в Дании или в Западной Германии. Ситуацию усугубило то, что тыловые части банально оказались хуже подготовлены к массированному применению оружия массового поражения. Да и оснащены они были хуже, за немногим исключением войск второго эшелона в европейской части СССР. Потери же среди гражданского населения оказались просто запредельными как в США, так и в СССР, несмотря на все мероприятия по гражданской обороне, которые эти страны проводили все предыдущие годы. Неудивительно, что уже 30 октября маршал Батицкий, нарушив все мирные нормы и законы, издал приказ об упрощенном порядке оформления добровольцев на военную службу. Согласно ему, добровольно на службу в Советскую армию могли пойти как юноши, так и девушки, начиная с 15 лет. Этот приказ был передан по радио во все части и военкоматы Дальневосточного военного округа, а 31 октября был распространен на всю территорию СССР. Когда стало ясно, что страной никто не управляет, Батицкий, не долго думая, взял командование всеми вооруженными силами на себя.

Вот эту новость командир учебной роты и вывалил на ошарашенных таким поворотом событий ребят. Он положил на стол перед парнями два листа бумаги, предложив писать заявление о добровольном вступлении в ряды Советской армии. Добавив, что на всяческое довольствие парни будут поставлены уже сейчас, а оружие получат после присяги. Присягу полагается проводить со знаменем, но знамя 246-го мотострелкового полка уже находится возле Дальнего и пойдет дальше, на юг, вместе со штабом полка. Но вечером здесь, в Мильково, на привал остановится штаб 65-го отдельного батальона связи дивизии, и присягу они проведут с его знаменем. Проверив уже написанные ребятами листы, капитан размашисто подписал их, шлепнул печать и сказал, кликнув вестового:

– Ну все, теперь вы солдаты. Ты, – кивнул он Сашке, – сначала в медпункт, там фельдшер посмотрит, что у тебя с рукой. А потом давайте в каптерки, получать обмундирование и снаряжение. Потом на склад РХБЗ, получить аптечки и средства защиты, потом в столовую, и в 11:30 быть перед казармой, возле автомашины. Рядовой, проводи их.

Рядовой, невысокий чернявый парнишка, молча повел их в медпункт, как-то странно на них посмотрев. Странности продолжались и дальше, военфельдшер, сняв с Сашки свитер, туго перебинтовал ему руку, густо залив рану зеленкой. И все время молчал, буркнув только: «Ерунда, царапина, зайдешь на перевязку через завтра». Причем он явно опасался обоих парней. Все странности разрешились, когда ребята пришли на вещевой склад. Немолодой усатый старшина, наклонив голову, оценивающе посмотрел на Сергея секунд пять. Потом так же на Сашку. А потом, из глубины склада он начал таскать и выкладывать на деревянную стойку кучу вещей, от пилоток и нательного белья, до х/б гимнастерок и ватников. А потом он ошарашил парней вопросом:

– Размер обуви какой, слоны?

– У нас у обоих 42, а почему слоны? – ответил за двоих Сашка.

– Ну как же. Такого лося и без оружия затоптали. Вся рота, что здесь осталась, ходила смотреть, пока вы с капитаном беседовали. Жуткое зрелище. Фельдшер так, вообще, сказал, что вы ему абсолютно все кости переломали. Иваныч, ну это каптер в оружейке, сказал, что таким зверям и еще оружие давать, это слишком. – В усы улыбнулся старшина.

– Оружие только после присяги, так капитан сказал, – грустно ответил Серега.

Глазомер у старшины оказался точным, абсолютно все вещи оказались впору. Дальше, стремительно обрастая имуществом, парни едва успели получить свои места в казарме и перекусить, как уже время подошло к указанному капитаном сроку. Едва они подошли к стоящему на том же месте ГАЗ-51, как тут же появился капитан. Следующие полчаса он гонял ребят, сначала по теории, а потом и по вождению грузовика. Наконец он выдал свое заключение:

– Для первого времени пойдет. Всяко лучше, чем Сахаревич, это несчастье уже одну коробку передач угробил. Эту машину я закрепляю за вами, будете на ней двумя сменными водителями. Сейчас в штаб, там вам выпишут документы, а потом быть здесь. Поедете с командой на аэродром, погрузите реагенты и лекарства, потом в поселок. Там у вас будет час, найти родных, пока разгрузка-выгрузка идет. Если они живы, конечно. Я старшего по команде предупрежу.

В поселке их ожидало страшное зрелище. Работы по обследованию пораженной части еще не закончились, но улицы, ведущие туда, были уже все перекрыты, и регулировщики в ОЗК и противогазах заворачивали автомашину по объездным проулкам к зданию поселковой больницы. Которая, к удачному стечению обстоятельств, оказалась вне зоны поражения. Один раз Сергей проехал мимо длинного ряда тел. Погибших бойцы, работающие в зоне поражения, выносили на улицы и просто укладывали рядами на асфальт. Гражданские, уже без ОЗК, но в противогазах и с повязками «ГО» на рукаве переносили по одному тела на асфальтовую площадку перед стоящей в углу площади поливальной машиной, где обильно обливали их водой из шланга. Потом их просто заворачивали в мешки и укладывали в несколько рядов.