Кто стрелял в урода? - Андрей Анисимов

– Иди, Никитушка. Я потом, не спеша, да мне еще со стиркой…

Никита Васильевич, скинул с себя брюки, стянул свитер, и в трусах убежал в ванную. Скоро, вместе с шумом воды, послышался его голос. Если герой повести Юрия Карловича Олеши «пел по утрам в клозете», Никита Васильевич Бобров любил петь под душем в любое время суток.

Проводив ласковым взглядом мужа, Кира вернулась в прихожую. Хозяйским оком, прикидывая, куда чего девать, услышала звонок в дверь. Едва ступив на порог московской квартиры, гостей они не ждали.

– Кто там?

– Кира Владимировна, это я.

– Кто я?

– Волков… Не узнали.

– Тимофей? – Колдую с замком, удивилась Кира: – Не узнала. Богатым будешь… Заходи.

– Никита Васильевич дома?

– В ванной. Мы только с поезда, а тут ты…

– Извините меня, Кира Владимировна, мне очень нужно посоветоваться с полковником.

– Посоветуешься. С чистым советоваться сподручнее.

– Каким чистым? – Не понял юмора майор.

– С бывшим начальником. Дорожную пыль смоет, и твой. А ты чего такой хмурый? – По голосу гостя, Кира смекнула, что тот взволнован и ему не до шуток:

– Да, так, по работе. – Буркнул Тимофей.

– Садись жди. Разберусь с вещами, поужинаем…

– Обо мне не беспокойтесь. Сыт по горло. – Волков сказал неправду. Он сегодня кроме утреннего чая с бутербродом, ни ел ничего. Даже свой традиционный кефир, что покупал перед метро в молочной напротив, забыл в холодильнике Управления. Но есть не мог. Слишком трудный выдался день.

Никита Васильевич явился в халате. По розовым щекам и веселому блеску глаз, Волков догадался, что приволжский воздух бывшему начальнику впрок.

– Тимофей!? – Изумился Бобров: – Ты что за мной наружку поставил? Не успел в дом войти, а ты уже тут.

– Никита Васильевич, я не знал, что вы в отъезде. Просто, кроме вас мне с этим пойти не к кому.

– А что случилось? – Отставной полковник сразу посерьезнел и превратился в того шефа, под руководством которого, Тимофей начинал лейтенантом и многому научился.

– Мы можем поговорить наедине?

– Мы и так наедине. Кире на все наши дела, как бы сказать поприличнее…

– Дело не в Кире Владимировне. Товарищ полковник, мне будет трудно говорить при ней. – Пояснил бывший подчиненный.

– Какой я тебе полковник. – Поморщился Бобров: – Я теперь рыбак – пенсионер.

– Для меня, Никита Васильевич, вы всегда полковник.

– Спасибо Тимофей. Пойдем в спальню. Больше в нашей квартире мужчинам уединиться негде.

– Куда скажите.

Бобров пропустил гостя и пошел за ним: – Кира, мы в спальне посекретничаем. Тебе туда не надо?

– Секретничайте на здоровье. Только я в спальне не была. Там пыль с весны.

– Переживем. – Бросил Бобров и раскрыв перед майором дверь, пригласил: – Присаживайся на постель и вперед. – Мужчины уселись на супружеское ложе Бобровых.

– Мы ведем одно дело. – Начал Тимофей.

– Кто мы? – Бобров любил точность формулировок.

– Наш отдел во главе с Петром Григорьевичем.

– Ясно. Трави дальше.

– Дело о самоубийстве бизнесмена… – Майор подробно рассказал обо всех фигурантах. Не упустив и мелочей. Начав с частного сыскного заказа Глебу, закончил Ростовским вояжем племянницы Хромовой с дядей Пригожевым…

– Дела о самоубийствах всегда тягостно распутывать. – Вздохнул Никита Васильевич. Все то, чего он забыл, или хотел забыть, пока Волков докладывал подробности следствия, выплыло из подсознания. Огромная тяжесть навалилась на ветерана сыска. Полковник вновь ощутил себя руководителем отдела, и понял, что работать больше не хочет. Так отчетливо и ясно он это понял именно сейчас:

– Картинку я в себя зарядил. Выкладывай проблему. С чем пришел?

– Сегодня в час дня… одного из главных фигурантов… застрелили. – Волков начал излагать самое трудное, поэтому волновался.

– Смелее майор. Я лицо частное и доброжелательное. Не надо мяться.

Волков кивнул и заговорил увереннее: – Застрелили на бульваре, среди многочисленных прохожих.

– Есть свидетели?

– Полно. Убийца бегал с пистолетом. Кто-то привел из цирка двоих лейтенантиков. Но гражданин с пистолетом уже скрылся. Номер его иномарки запомнили шесть человек. Получив сигнал, я понял, что застрелен наш свидетель. Дальше все как надо – перехват, дорожные ориентировки, патрульные машины. Пока суматоха, я выяснил данные о владельце иномарки. Им оказался Лаврентий Кунтария. Тот самый, что шестерил Беньковскому и следил за Глебом. Я с отрядом ОМОНА решил прокатиться по адресу Кунтария. Кстати, он живет напортив Андроньевского монастыря. И что вы думаете? Подъезжаем, у подъезда иномарка с указанными номерами. А ее ищет весь штат города.

– В нашей системе случается и не такое. – Усмехнулся Бобров: – Я другого не понимаю. Вот ты говоришь, я получил сигнал, я сделал то, я сделал это. А Ерожину ты доложил?

– Никита Васильевич, все поймете, когда дослушаете. – Пообещал Тимофей.

– Хорошо, продолжай.

– Продолжаю. Убийца сидел дома и рыдал. Даже, я бы сказал, выл. Его скрутили. Сопротивления не оказал. Пистолет ТТ при нем. Но и разрешение тоже при нем.

– Показания дал? – Боброва рассказ бывшего подчиненного начинал захватывать.

– Членораздельного ничего. Когда я спросил, зачем же он застрелил своего хозяина? Кунтария зыркнул на меня злыми глазом и бросил – Он мне брат, а не хозяин, кретины.

– Сильно. – Одобрил задержанного Бобров.

– Больше он ничего не сказал. Я вызвал экспертов. Пока группа ехала, прошелся по квартире. На письменном столе лежал окровавленный простреленный конверт. Я его взял.

– Руками, не дождавшись экспертов? – Возмутился старый сыскник.

– Не только руками. Я быстренько прочитал одну страничку из этого конвертика и спрятал все в карман. – Признался Волков.

– Ничего не понимаю – Развел руками Никита Васильевич: – Сколько я вас учил – следователь мешать криминалистам даже невольно, не имеет права, а ты?

Волков полез в карман, достал, конверт о котором шла речь, и протянул бывшему шефу: – Читайте и все поймете.

– Подожди, Тимоша… – Бобров поднялся, вышел из спальни, минуты три отсутствовал, затем вернулся при очках и в резиновых перчатках: – Теперь давай.

Волков протянул конверт: – Тут немного кровью попорчено, но все видно.

– Разберусь… – Проворчал Бобров: – Можешь пока погулять. Не люблю, когда сопят в затылок.

Тимофей кивнул и вышел из спальни.

– Ты что, моего спать положил? – Встретила Волкова в гостиной Кира.

– Нет, он там одну бумагу читает. Просил не мешать. – Пояснил Тимофей и неожиданно выдал: – У вас, Кира Владимировна, случайно выпить нету?

Кира подозрительно осмотрела бывшего подчиненного мужа с ног до головы:

– Да, ты же вроде, Тимоша, раньше не пил?

– И сейчас не пью. Но сегодня бы не отказался.

– Найдем, если не шутишь…

– Мне сегодня, Кира Владимировна не до шуток. – Отрезал Тимофей.

– Вижу, что хмурый. Ладно, не рассказывай бабе, вы с Никитушкой по-мужски с твоей бедой разберетесь. Садись за стол.

Волков послушно присел на краешек стула и молча наблюдал, как из своих закромов Кира добывает соленые огурчики, режет ветчину, извлекает из буфета четверть янтарного цвета наливки, ставит на стол тарелки и лафитник.

– Куда столько. Я есть не могу.

– Можешь не есть, но в моем доме без закуски не пьют. А эта наливочка покрепче покупной водки. С весны стоит.

Волков влил в себя полный лафитник, и тут же повторил. Пропустив три дозы подряд, закусил огурцом: – Все, убирайте. Больше не буду.

– Почему убирайте? Я тоже живой. – Никита Васильевич подошел к столу, быстро налил себе настойки и залпом выпил. От его прежнего румянца не осталась и следа.

– Ты, чего, Никитушка? На тебе лица нет? – Испугалась за мужа Кира.

– Ты мать, вот что… Нам закусить еще сооруди, и дай поговорить. Сама хочешь, стирай, хочешь, иди спи. Но нам надо побыть вдвоем.

– За меня не беспокойся. – Вот вам грибочки, сальце. Из горячего яичницу могу быстро. Сам знаешь, только приехали.

– Можно и яичницу. – Согласился Никита Васильевич. Налил себе еще настойки, выпил, дождавшись, когда Кира выйдет, достал из кармана халата конверт со следами крови и отдал Волкову. Перчаток и очков на нем уже не было.

– Сволочь этот Беньковский. Но ты мне ничего про Ерожина так и не сказал?

– Петр Григорьевич отвез жену в больницу. Отвез с Цветного бульвара. Вы мы меня понимаете?

– Не совсем…

– Надежда Ивановна шла на встречу с убитым.

– Теперь понимаю. Давай еще по одной.

– Но только по одной. Больше боюсь. С непривычки крыша поедет.

– Не поедет. – Заверил Бобров: – Когда нервы как струны, градус не берет. На фронте перед атакой двести граммов выдавали. Ты рассказывай. Закусывай и рассказывай.

– Маслов дозвонился подполковнику в больницу и доложил о происшествии. Еще раньше я позвонил подполковнику домой. Его не застал, застал Глеба. Михеев с женой ночевали у Петра Григорьевича. От Михеева Коля выяснил, что Надя поехала на Цветной бульвар, пока подполковник спал. Они вчера здорово приняли, и подполковник уход Нади не заметил. Проснувшись, заволновался и поехал следом.