Запретное прикосновение - Шелли Такер

Она исчезла.

Он уже не чувствовал холода, боли. Стиснув кулаки, с трудом переставляя ноги, он шел и шел, бормоча, как безумный, одно только слово: «Нет! Нет!!!»

О, как он проклинал, как поносил себя за то, что сделал остановку! Но ему было жаль ее — она так мучилась от выпитого накануне кассиса. Кто же знал, что их здесь преследуют! А если это и не так, кому могло прийти в голову, что именно здесь случится обвал?

Надо было предвидеть абсолютно все! Иначе какой же он страж, какой заступник? Такой же слабый человек, как и она. Но ведь Кьяра женщина — хрупкая, нежная, беззащитная. И может быть, в эту минуту там, в снежной глубине… под его ногами…

— Нет!

Эхо подхватило крик и унесло далеко в горы, в начинавшее уже сереть небо.

В отчаянии он опустился на колени, закрыл глаза, воздел руки. Моля? Проклиная?

Но что это? Ему послышался какой-то отдаленный звук. Наверное, показалось? Звук повторился. Это не голос человека. Но такой знакомый, привычный.

Антерос!

Ройс открыл глаза и увидел своего коня. Припадая на переднюю ногу, тот осторожно спускался с южной части склона. Он был оседлан, но в седле никого не было.

Ройс вскочил и побежал ему навстречу. Схватившись за поводья, он осмотрел седло, притороченные к нему мешки, оружие. Все было на месте, даже мандолина и корзинка для щенка. Только инструмент треснул, а щенок исчез.

Но что же с Кьярой?

Если она упала с коня, то вряд ли ее унесло вниз: лавина прошла стороной. Где же девушка в таком случае?

Оставив Антероса, Ройс кинулся по его следам вверх, откуда тот только что спустился. У него появилась надежда. Безумная, тщетная надежда.

— Кьяра! Ответь мне! Кьяра!

Отпечатки конских копыт оборвались. Здесь снег был сильно примят, как если бы Антерос упал. Но где же Кьяра?

«Она не должна умереть! О Всевышний!»

Ройс кружил как помешанный, кричал, звал. Как вдруг…

Вновь раздался странный звук, непохожий на голос человека. Повернув голову в ту сторону и вглядевшись, он увидел среди гущи молодых сосен, что росли рядом с выступом скалы, крошечный темный комок, визжавший от страха. Или от радости?

Гера! Безродный щенок, подаренный Кьяре. Почему он там, у скалы, обрывающейся в пропасть?

Не помня себя от ужаса, Ройс бросился туда, приблизился к обрыву и с замиранием сердца заглянул вниз, ожидая увидеть самое худшее.

Слава Иисусу! Кьяра была там! У самого края. Зацепившись за корни, торчавшие из скалы, она висела в этой страшной ненадежной люльке, в этих тенетах, над бездной. Неподвижная, безмолвная, опутанная своими длинными рассыпавшимися волосами, щупальцами корней.

Жива ли она?

Щенок метался по скале, визжал, лаял, путался под ногами у Ройса. Тот распростерся на снегу, над пропастью, попробовал протянуть руки. Нет, напрасные усилия — ему не достать ее. Расстояние слишком велико.

Дышит ли она? Непонятно.

В горле у него пересохло, он зачерпнул горсть снега и засунул себе в рот. Потом встал на ноги. Что же делать? Кьяра легкая как перышко, но если придет в себя и пошевелится… Если один из корней, одна из веток надломится…

Ройс подошел к обрыву и взглянул вниз. Темная пропасть. Куски льда и глыбы острых камней.

«Нет, я ни за что не оставлю тебя здесь, моя принцесса!»

Он подхватил щенка и быстро заковылял вниз по тропке, проторенной собственными ногами — надо спешить, надвигается ночь, — туда, где оставил коня.

Как и у Антероса, у него была повреждена левая нога, он хромал, рваная туника почти не грела, но он не думал ни о себе, ни о коне, который поджимал ногу и тихо ржал.

Укладывая щенка в корзину, Ройс не забыл поблагодарить его, но завязал так, чтобы тот не мог выскочить. Потом схватил один из мешков и вытащил оттуда горное снаряжение: веревки, башмаки, ледоруб.

Сменив обувь, он обвязал одну из веревок вокруг пояса и, припадая на ногу, пошел вверх, к обрыву. Осмотрел растущие там молодые деревца и заскрежетал зубами от отчаяния: ни к одному из них нельзя привязать веревку — ни одно не выдержит даже тяжести Кьяры, не говоря о нем самом. Но тут новая мысль пришла ему в голову. Антерос! Конь-тяжеловес. Правда, он ранен, бедняга, но что поделаешь. Придется и ему потрудиться.

«Извини, дружище, — сказал Ройс, ведя его под уздцы к обрыву, — я знаю, у тебя болит нога… Кстати, она не сломана, я проверил… Но ты сейчас нужен мне, как никто на свете».

Крепко обвязав веревкой огромный круп коня, Ройс сделал кольцо на другом ее конце и прицепил к своему поясу. Опустив поводья на землю, он долго смотрел в глаза Антеросу, мысленно моля его сделать все для спасения Кьяры: «Стой как вкопанный, парень. Ничего не пугайся, не шевелись. Ты понял? И не дай тебе Бог приблизиться к обрыву».

Еще раз проверив узлы веревок, Ройс направился к краю скалы. Остановившись на какое-то мгновение, задержал взгляд на неподвижном теле Кьяры и, оглянувшись на Антероса, натянул веревку и стал осторожно спускаться. Острые шипы ботинок помогали находить опору в почти отвесной стенке и замедляли скорость спуска. Глаза его были устремлены вниз, на ложе из корней, находившееся примерно в пятнадцати футах.

Он преодолел уже две трети расстояния, когда до него донесся тихий стон.

Она жива!

— Кьяра, — прошептал Ройс, боясь повысить голос, — Кьяра, ради всего святого, не шевелись!

Должно быть, она не расслышала его слов за шумом ветра или потому, что еще не пришла в себя. И, снова застонав, пошевелилась и двинула рукой, как бы желая плотнее запахнуть плащ.

Корни и ветви под ней угрожающе колыхнулись.

— Кьяра, не двигайся! — крикнул Ройс во все горло. — Лежи спокойно!

Девушка подчинилась, еще не открыв глаз, не отдавая себе отчета в том, где она и что с ней случилось. Когда же спустя мгновение осознала это, выражение безумного ужаса появилось на лице, и она приоткрыла рот, собираясь закричать.

— Я уже рядом, — проговорил Ройс, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно. — Все будет хорошо, Кьяра. Обещаю…

Он с большой предосторожностью спустился еще немного и оказался возле нее.

— Держись, Кьяра. И не смотри вниз.

Принцесса, видимо, так до конца и не поняла, что происходит, но схватилась за корни мертвой хваткой.

Ройс мог уже достать до нее, но боялся, что любое неосмотрительное движение нарушит хрупкое равновесие — и все будет кончено.

— Кьяра, дай мне руку. Только осторожно. Осторожно!

Господи, как свирепо гудит ветер, словно противится ее спасению!

— Кьяра, руку.

Она застыла, как кролик перед змеей, едва дыша, с остекленевшими глазами.

Ветер продолжал свирепствовать, корни грозно скрипели, напоминая, что времени на размышления и разговоры не остается.