Принцесса огорошена - Марина Воронцова

Это был чистый блеф. О Колесниковой мне и сейчас было известно не больше, чем неделю назад. Работала в "Райской", возможно, погибла. Все.

Корсакова-старшая тяжело вздохнула, перевела свой мутный взгляд с меня на фотографию Владилены в траурной рамке, стоявшую на столике в гостиной.

– Так нелепо все получилось! – дама вцепилась в волосы руками и, ритмично покачиваясь из стороны в сторону, рассказала свою часть истории. – Несколько лет назад Олежек стал приносить большие деньги. По несколько тысяч в день иногда получалось. На все вопросы отвечал: "Деньги молчат и не пахнут". Потом начался кошмар. Он примчался домой, схватил сумку, сказал, что ему надо скрыться на время. Ничего не объяснил. На следующий день пришел следователь. От него я узнала, что… что Олег входил в какую-то банду. Мошенников, или, как их?

– Лохотронщиков, – подсказала я.

– Да, точно, – Регина Васильевна кивнула головой. – Потом был суд. Я этого времени вообще не помню. Из больницы – в прокуратуру, из зала суда опять в больницу! Поседела за это время. Кого вместе с ним судили – не помню. Как сон. Воспоминаний почти не осталось. Год назад Олег вернулся. Вроде бы не изменился, такой же скрытный, как и раньше. О тюрьме не рассказывал. Просто "спасибо за передачи и письма", и все. Чем занимался – тоже не знаю.

– У вас были не очень теплые отношения? – спросила я.

– Что вы! Мы с Олежеком были как одно целое! – возмутилась Регина Васильевна. – Всем в своей жизни он обязан мне!

Пропустив мимо ушей это нелепое утверждение, я согласно кивнула.

– Потом я, – дама поперхнулась и залилась краской, – случайно узнала, что он встречается с проституткой. Это не метафора, прошу заметить! Моего сына окрутила форменная, настоящая шлюха! Эта тварь еще имела наглость заявиться ко мне в дом и сказать, что собирается стать моей невесткой!

– И вы ее убили? – тихо спросила я. Регина Васильевна вздрогнула и схватилась за щеку, будто я дала ей пощечину.

– Не надо бросаться такими обвинениями! – взвизгнула она. – Только суд может установить, виновен человек или нет! Не смейте меня пугать! Я знаю законы! Я встала.

– В таком случае позвольте откланяться. Встретимся, как говорят американцы, в суде.

– Подождите! – Регина Васильевна схватила меня за руку. – Я не хотела! Это получилось случайно! Понимаете, она приехала поздно ночью, одна, пьяная в стельку! Сказала, что теперь она в этом доме хозяйка! Я попыталась вытолкать ее вон, но она оказалась такая сильная! Никогда бы не подумала, что такая тощая дрянь может оказаться настолько сильной… Мы сцепились с ней на самом верху лестницы и упали вниз. Я очнулась только утром, на голове был огромный синяк…

– Повернулась, а эта… Я не хотела! Регина Васильевна сжалась в комочек, став похожей на огромного суслика.

– Просто она неудачно упала. Сломала шею. Я не знаю. Позвонила Владилене, она как раз приехала из своей Испании. Она тут же примчалась. Не знаю, я тогда выпила лишнего, чтобы нервы успокоить. Не помню… Владилена тело в саду зарыла. Документы забрала, а через неделю… Приезжает Олежек с этой черной! И, ухмыляясь мне в лицо, говорит: "Вот, мама, познакомься, жена моя – Олечка Колесникова", и паспорт этой шлюхи показывает. Я рот открываю, хочу сказать, что этого не может быть, – и не могу. А Олег так на меня смотрит – ясно, что все понял. Я хотела ему объяснить, но он вообще со мной разговаривать перестал! Пил только и пропадал где-то целыми днями. Пришлось молчать! Знаю, что это не Ольга, и молчу! Что за цыганка в моем доме живет – спросить боюсь. Как-то подошла к ней, спрашиваю: "Ты кто?". А она на меня смотрит, как на сумасшедшую, и отвечает: "Ольга я, Колесникова. Разве не помните?"

– Это вы обработали крюк кислотой, чтобы люстра упала на Розу Жемчужную? – спросила я, не сводя глаз с трясущейся, как холодец на прилавке вагона-ресторана, дамы.

Та кивнула и беззвучно зарыдала.

– Значит, к двадцатому сентября настоящей Ольги Колесниковой уже не было в живых? – уточнила я.

– Нет, – подтвердила Регина Васильевна.

– А документы ее забрала Владилена? – еще раз переспросила я.

– Да.

– И вернулась с ними уже Роза Жемчужная?

– Да.

– А тело Ольги Колесниковой закопано в саду?

– Возле сарая, – глухим голосом ответила Корсакова-старшая. – Могу показать.

– Покажите, – согласилась я.

Мы вышли из дома, обогнули его справа и подошли к дровяному сараю.

– Внутри, – почтенная дама отворила металлическую дверь.

Я сунулась внутрь и в этот же момент получила увесистого пинка под зад. Потеряв равновесие, грохнулась на рассыпанные поленца. Не чувствуя боли, моментально вскочила и бросилась к захлопнувшейся двери. Старуха снаружи закрыла засов и гремела ключами, запирая навесной замок.

– Откройте немедленно! Мои сотрудники знают, куда я поехала! Откройте дверь, я подтвержу, что убийство Колесниковой не было преднамеренным! Вы же себе сейчас на пожизненное заключение заработаете! – вопила я, остервенело колотя руками и ногами по твердой поверхности. – Черт!

Проклятая старуха замуровала меня в сарае! Я отчетливо услышала ее удаляющиеся шаги.

Щелкнув колесиком зажигалки, я огляделась вокруг. Кирпичные стены, металлическая кровля, внутри одни дрова. Самостоятельно выбраться не удастся. Снаружи опять послышались шаги.

– Эй! – завопила я. – У меня есть мобильный, я позвоню…

– Телефон в сумке, – последовал ответ. Тут я поняла, что оставила ридикюльчик в гостиной у мегеры!

– Черт, черт, черт!

Нос уловил неприятный запах. Принюхавшись, я тут же погасила зажигалку и спрятала ее подальше. Бензин! Неужто старая сволочь собирается меня сжечь?! Происходящее перестало восприниматься как реальность. Схватив самое длинное полено, я взяла его на манер тарана и, разбежавшись, грохнула им в дверь. Потом, призвав на помощь всю силу воли, остановилась, крепко стиснула руки в замок…

– Подождите-ка, – я еще раз огляделась и расхохоталась. – Регина Васильевна! – позвала я горе-убийцу. – Открывайте! Вам меня тут все равно не спалить! Слишком уж хороший вы сарайчик для дров справили! Единственное, что сейчас сгорит, – это дверь, и я преспокойно выйду…

Топот возле сарая прекратился. Дверь вскоре распахнулась. Я вышла наружу, полной грудью вдохнула свежий воздух. Напротив стояла сконфуженная Регина Васильевна с канистрой в руках.

– Извините, – пробормотала она, не зная, куда деть глаза. – Что-то накатило…

– Ничего, с кем не бывает.

Когда мы сели в такси, Регина Васильевна зарыдала, как ребенок, и проплакала всю дорогу до нашего офиса. Ей, видите ли, стало ужасно жаль себя…

АКТРИСА УБИЙСТВЕННОГО ЖАНРА

Когда мы приехали в офис, у меня открылось второе дыхание. Организм смирился с тем, что спать ему вторые сутки не предвидится, и мобилизовал скрытые резервы.

Николай Иванович стоял на четвереньках в приемной, изучая гигантскую афишу. Людочка почтительно старалась не наступать на "улику", занимавшую все свободное пространство на полу.

– О! Наконец-то! А я звоню, звоню! Ты чего телефон выключаешь? Я же волнуюсь!

– Коля, познакомься, – я пропустила мимо ушей упреки младшего детектива, – это Регина Васильевна Корсакова.

– А! Свекровь-убийца! – искренне обрадовался Николай Иванович и пожал позеленевшей даме руку. – Ой, а что это с ней?

Мадам Корсакова, не выдержав знакомства с помощником Яретенко, грохнулась в обморок.

– Коля, не все могут вынести твое обаяние, – пояснила я.

– А-а, так что, "скорую" вызывать? – Николай Иванович виновато развел руками.

– Не надо. Людочка…

– Сейчас, сейчас, – детектив-администратор полезла за аптечкой. – На диван переносить не будем?

– Вы что, издеваетесь? – я окинула красноречивым взором титаническую фигуру почтенной дамы.

Людочка вовсю хлопотала возле распластанной Регины Васильевны.

– Вот, смотри! – Николай Иванович потянул меня за руку. – Афиша одного из последних концертов Жемчужного в "Октябрьском". Девяностый год. Смотри: Ничего странного не замечаешь?

Я нагнулась над гигантским бумажным полотном. – Нет.

– А ты на четвереньки встань и надписи почитай внимательно, – помощник показал пальцем на девушку, прятавшуюся на заднем плане.

Я послушно опустилась на коленки и подползла ближе.

– Ну, вижу, Роза Жемчужная, только ей здесь лет шестнадцать, – сказала я.

– Теперь погляди на соседнюю! – помощник ткнул пальцем в девушку рядом.

– Подожди, – я изумленно переводила взгляд с одного изображения на другое.

– Видишь?

– Они что, близнецы? – вырвалось у меня.

– Нет, просто очень похожи! Они же сестры! Эта, видно, старше лет на десять! И рожа какая злая!

Я перевела глаза на буквы. Все участники театра песни и танца Ефрема Жемчужного были подписаны.

– Уй-е!!!

С губ сорвался нервный смех. Несмотря на то, что плакат был изготовлен двенадцать лет назад, облапошившую меня цыганку я узнала сразу.