До нескорого, она же (СИ) - Зарецкая Анастасия

Сейчас будет по-другому.

Я поняла это, когда Влад вошел в комнату и посмотрел на меня взглядом, полным одной лишь досады.

Клочки бумаги. Мои руки, рвущие ее и кидающие на пол, прямо на фиолетовый ковер, чуть более светлый, чем чернильно-черные души. Экран ноутбука, моя улыбка, его глаза.

— Яна, — он шагнул внутрь и остановился.

Я безучастно посмотрела на него.

Он вздохнул, вновь взглянул на бумагу. Не то попросил, не то приказал:

— Прекращай это делать.

Я пожала плечами и вернула бумажку — вернее, то, что от нее осталось — на место.

— Ты зашла слишком далеко, Яна, — продолжил Влад. — Ты меня понимаешь? — Я молчала, и тогда он не выдержал: — Что ты от меня ждешь? Извинений?

— Нет, — ответила я наконец. — Всего лишь «здравствуй».

Влад рассмеялся.

Я никогда не слышала, чтобы он так смеялся.

Влад прошел на кровать и сел, чтобы видеть меня. Предполагалось, что я повернусь, но я не стала поворачиваться. Сидела и разглядывала фотографию, пока ноутбук не погас. Тогда я вернулась к бумажке.

У меня были хорошие учителя.

И они научили меня сдерживать свои эмоции.

Отец, Наталья Заболоцкая, Янтарная, да даже сам Влад… И Кирилл. Самый главный учитель, за одну встречу показавший мне больше, чем все они за семнадцать лет.

— Ладно, — в итоге сказал Влад. Он продержался четыре минуты двадцать секунд — я засекала. В правом углу стола Влада стояли часы с острыми стрелками. — Ты не хочешь со мной разговаривать, верно?

Я молчала.

— Но мне от тебя ничего не нужно — этим займутся другие. Только один вопрос. Ответь мне на один вопрос, Яна. Прошу тебя. В знак нашей былой дружбы.

— Былой? — уточнила я, так и не повернувшись.

— Друзья не хранят секретов друг от друга, Яна, — сказал он с горечью. — Друзья не обманывают. Друзья не предают. Ведь ты всегда могла обратиться ко мне!..

— А ты всегда мог обратиться к моему отцу. Как будто я не знаю, что его слово для тебя — закон. А в выборе между законом и любовью… Ты порядочный человек, Влад, и я знаю, что бы ты выбрал.

Мне показалось, что он вздохнул.

Теперь не выдержала я. Напомнила:

— Я все ещё жду твой вопрос.

— Да, — отозвался он. — Вопрос. Кого тебе было приятнее целовать, Яна? Его — или меня?

И тут я поняла.

Поняла, что Влад стал свидетелем сцены, произошедшей между мной и Кириллом.

Поняла, что это он держал меня, когда я вернулась после разговора с Янтарной.

Поняла, что он знает — поцелуй ему не приснился.

Ощущения стереть сложнее, чем слова.

— Целовать? — я хмыкнула. — Я помню лишь об одном нашем с тобой поцелуе. Том самом, который тебе приснился. Увы…

— Можешь больше меня не обманывать, — отрезал Влад. — Я больше тебе этого не позволю. Я знаю, что это ты целовала меня тогда… Целовала, чтобы коснуться души, чтобы сбежать…

— Что ж, — отозвалась я равнодушно. — Радуйся.

Мне захотелось заплакать.

Вернуться на диван, уткнуться в подушку и реветь, как маленькой девочке, жаловаться на судьбу — и в первую очередь на себя.

За что? За что? За что?..

Мне кажется, Влад это почувствовал.

Я услышала, как скрипнула кровать. Учуяла его приближение. Заметила ладонь Влада, потянувшуюся к моему плечу, и сама отвела его в сторону, чтобы Влад меня не коснулся.

— Для тебя это все — игра, — заметил он. — Ты играешь со мной и моими чувствами. Играешь со своим отцом и мешаешь ему защитить тебя. Даже с тем твоим белым… играешь. Позволяешь приблизиться, чтобы потом резко выгнать. И смеешься. Над всеми нами смеешься.

— Я не смеюсь, — отозвалась равнодушно.

На этом терпение Влада закончилось. Кресло пришло в движение — он сам развернул меня, чтобы посмотреть в глаза.

И я посмотрела в ответ.

Подняла голову и посмотрела, если теперь я могу только смотреть.

Влад взялся за ручки кресла, перекрывая вход, и склонился ко мне.

— Смеешься, — повторил он.

Совсем близко.

— Не смеюсь, — стояла на своем я.

— И даже сейчас, — он на мгновение прикрыл глаза — темно-серые, грозовые глаза. — Даже сейчас ты со мной играешь. Ждешь, кто сдастся первым, ждешь, пока я сломаюсь… а я так близко, так близко к тому, чтобы сломаться.

Мне стало жалко его.

Но и себя я тоже жалела.

А потому продолжила… ну да, пожалуй, все-таки играть.

— Татьяна Валерьевна дома? — спросила тихо.

Влад безнадежно улыбнулся и ответил:

— Нет. Только ты — и я. Скоро приедет твой отец, и он доставит тебя до дома.

— Насколько скоро?

— Совсем скоро.

Он все ещё нависал надо мной и читал по моим глазам меня же. И тогда же я попросила:

— Можешь, дашь мне выйти?

Влад послушно отступил назад, и я поинтересовалась будничным тоном, будто никаких признаний перед этим не было:

— А почему ты не отправил мне ту фотографию? — и кивнула на потухший ноутбук.

Влад ухмыльнулся.

— Должно же и у меня быть что-то, о чем ты не знаешь?..

Отец приехал минуты через три. По ощущениям. На часы я больше не смотрела. Подошла к окну, отодвинула шторку — темную сетку, отливающую лиловым и бордовым, и принялась смотреть в окно. Комната Влада находилась на южной стороне, и окно выходило в хорошо обустроенный двор. На улице, радуясь солнышку, тусовалась малышня. И я вдруг захотела стать очень маленькой и сбежать. Или хотя бы вернуться к той одиннадцатилетней Яне, которой я была на момент знакомства с Владом. Чтобы, когда отец его представил, я не улыбнулась (и этим дала Владу мотив), а отвернулась в сторону.

Может, тогда мы были бы сейчас лучшими врагами.

Так Влад хотя бы остался в моей жизни не просто бывшим другом.

Так он вообще бы в ней остался.

Три минуты.

Три минуты солнца, клонящегося к горизонту.

Три минуты дыхания Влада в разнобой с моим.

Три минуты безнадежности.

А после раздался звонок, и Влад пошел открывать, оставив дверь незакрытой, и я направилась следом, и меня преследовали страх, и предвкушение, и разочарование.

Дверь распахнулась. Отец вошел внутрь. Пожал руку Владу, как будто тот был не учеником, а сыном. И только потом посмотрел на меня и произнес всего лишь два слова:

— Ты готова?

— Пальто, — ответила я. — И сумка.

Отец посмотрел на Влада.

Влад кивнул, и отец кивнул в ответ. Потом обратился ко мне, даже на меня не взглянув:

— Я буду ждать тебя внизу.

Он не делал мне никаких предупреждений, но слова отца прозвучали так, что предупреждения не требовались.

Влад снял с крючка пальто, протянул мне. Подал ботинки. И даже подсказал, где (на пуфике) взять сумку. А потом указал мне на дверь. И все молча, молча, молча.

Я задержалась перед зеркалом, чтобы поправить волосы и завязать шарф. После этого и в самом деле взялась за ручку двери. Но, прежде чем уйти, спросила:

— Могу я дать себе совет? Как бывшему другу?

Влад медленно (молча) кивнул, и тогда я произнесла:

— Присмотрись к Вике. В самом деле, присмотрись. Она вспоминает о тебе всякий раз, когда мы оказываемся рядом…

Я опустила ручку и вышла в подъезд.

Но не успела дверь захлопнуться, как я призналась:

— Именно ради того, чтобы заполучить тебя, она активировала тот портал, самый первый, который перенес нас к Янтарной. Лишь ради тебя.

Последним, что я увидела, были глаза Влада, удивленные глаза, будто он только что проснулся.

Я толкнула ручку двери и побежала по лестнице.

Восемь этажей.

На секунду понадеялась, что физическая усталость выветрит из моей головы все мысли. Однако я спустилась вниз, почти не устав. И мысли все же остались.

Когда-то я чуть не сбежала из дома.

Мне тогда было лет тринадцать, и у отца случился последний на моей памяти отпуск. Он целыми днями сидел дома, и я тоже сидела. И однажды, где-то спустя неделю, отец заявил, что мне хватит просиживать свою жизнь, что лучше бы я занялась чем-нибудь более полезным, чем компьютерные игры, что скоро я совсем одичаю… И все в таком духе.