Гирум - Глеб Вышневецкий

Рогожин бодро поднимался по лестнице в комнату, насвистывая несерьезный мотивчик. Единственное плохое, что с ним произошло, это окончательно вырубившаяся маскировка, из-за чего он одного настороженно шел по улице, внимательно осматривая прохожих на предмет цветной ауры, но, к его удивлению, лишь двое встреченных могли похвастаться белыми полосками потенциального мага. В основном же это были обычные люди, а потому он постепенно расслабился. А вот хороших новостей было куда больше. И самой важным для Рогожина было то, что ему удалось обменять свои ржавые железки на великолепнейший клинок, по форме напоминавший нож армейского спецназа. Он прекрасно понимал смысл потаенных смешков, которыми обменивался кузнец с подмастерьем, которым попался "лох", но, тем не менее, был полностью доволен обменом. Кроме того, он прикупил множеством мелочей, необходимых в пути и поэтому поднимался в отличном расположении духа. Поднявшись же, он наткнулся на куда менее приятную картину.

Выхватив нож из-за пазухи, он буквально переместился к вышибленной двери и встал на пороге, замерев от неожиданности. Картина нападения читалась с полувзгляда, а потому Рогожин, убедившись, что нападавшие торопились и не удосужились забрать еще и его мешок, слетел вниз и, схватив трактирщика, ласково, чуть ли не шепча, спросил его:

— Скажи, любезный, куда ушел постоялец, с которым я прибыл сюда? Возможно, он ушел не один, а с друзьями. А я очень не люблю, когда мои друзья покидают меня, не попрощавшись.

Сочетание приторно-ласкового тона со зловещим, не обещающем ничего хорошего выражением лица и тусклым блеском двадцатисантиметрового ножа было довольно впечатляющим, отчего трактирщик не стал долго отпираться и быстро объяснил. Хотя возможно, свою роль сыграло и то, что пришлых охотников за людьми не так жаловали, как своих, которые не скупились на комиссионные, и поэтому он просто не видел смысла в лишнем геройстве. Хотя конечно, нахал, осмелившийся угрожать уважаемому человеку, будет наказан. И возможно, очень скоро, они встретятся со своим дружком на одном невольничьем рынке. А может и не встретятся, это, в конце концов, не от имущества зависит…

Но Рогожин все равно опоздал — каххарский рейдер уже вышел из гавани.

Стремглав спустившись к порту, он увидел лишь то, как на вышедшем из порта длинном узком корабле распускались широкие паруса. Грациозный черный хищник выходил из-под защиты берега и набирал в них все больше и больше ветра, а потому ускорялся. Бывший спецназовец видел, что ни одно из ошвартованных суден не сможет догнать построенный специально для погонь или уходов от них корабль, даже если выйдет немедленно, безо всякой подготовки, а потому метания бессильны. Он лишь бессильно сжимал кулаки и молча смотрел вслед уходящему рейдеру. Лишь один раз он разжал зубы, чтобы произнести:

— Русские своих не бросают, — и в этом обещании была и надежда о скорой встрече, и предупреждение о грядущих неприятностях неведомым похитителям.

Этот парнишка, которого за два года, проведенные в подземелье, он видел гораздо меньше, чем за последние три дня, стал за это время дорог ему. Он не мог бросить соотечественника, попавшего в беду, а поэтому планы по возвращению домой немного откладывались. Рогожин осмотрелся, оценивая ситуацию, прикидывая, не привлек ли он излишнего внимания. По всему выходило, нет.

Но внимание на него, все же, обратили.

— Прошу прощения за беспокойство, достойный господин, могу ли я обратиться к тебе? — раздался за его спиной приятный, но немного дребезжащий голос.

— Чем могу помочь? — обернулся он, чтобы встретиться взглядом с низеньким человеком в потертом дорожном костюме. Морщины выдавали в нем немолодого человека, что подтверждалось длинными седыми волосами и умным, цепким взглядом холодных серых глаз.

— Я так понимаю, что тот корабль увозит кого-то из твоих хороших знакомых? — вежливо, с ноткой участия спросил незнакомец так же, в свою очередь, внимательно рассматривая Рогожина.

— А тебе какое до этого дела? — грубо спросил его Виктор, незаметно прикидывая, есть ли у старичка силовая поддержка, если вдруг ситуация примет вовсе нежелательный оборот.

— Конечно, мне нет никакого дела, — ничуть не обиделся на него незнакомец. — Это, в первую очередь, твое дело. Но, очевидно ты жил не у моря, раз не знаешь, что это, — кивнул он в сторону удалявшегося корабля, — военный корабль каххарского каганата, кто бы не считался его владельцем. Баргот же вольный город, и по-настоящему здесь правит сила, а не король. А Ариола слишком далеко, чтобы можно было рассчитывать на помощь кого-то из столицы. К тому же, те, кому надо, и так в курсе происходящего. Так что можешь не надеяться, что этого человека тебе помогут спасти.

— А как же король!? Куда он смотрит? — ничуть не наигранно воскликнул Рогожин. — Мы его поданные, он обязан защищать нас!

— Ты точно только шкуру сбросил, — горько усмехнулся старичок, — рынок рабов оценивается в несусветные суммы, и казна имеет с этого огромные налоги. А король не пойдет против казны. Для него потеря сотни-другой подданных ничто по сравнению с этими прибылями. К тому же рабы не только вывозятся, но и ввозятся в страну. Так что никто не станет создавать себе лишних проблем. А если их станешь создавать ты, то, скорее всего, сам окажешься на невольничьем рынке.

Рогожин замолчал. Конечно, для человека двадцатого века сама идея рабства, купли-продажи живых людей казалась чем-то гнусным и диким, но, разве это же самое, названное другим именем и имеющее немного другую форму, не встречается дома? Да и игнорирование желаний простых смертных тоже было очень знакомо.

— И что ты хочешь? — глухо спросил Рогожин у незнакомца.

— Глядя на тебя сейчас, я вспомнил себя почти полсотни лет, — устало вздохнул он в ответ. — Тогда мы жили в рыбацкой деревушке на одном из небольших островков Торкского архипелага. Мужчины отправились на очередной лов и я очень гордился тем, что ушел в море вместе с отцом. Я довел младшего братишку до слез, поддразнивая его тем, что он остается с женщинами на берегу. Больше я его никогда не увидел, Когда мы вернулись, нашей деревни уже не было. Тогда мы не узнали, кто это был, работорговцы или пираты, хотя их вполне могла угнать и королевская галера. Но я навсегда проклял законы, позволяющие такое и поэтому сейчас моя родина Санок.

У тебя есть шанс вернуть своего друга, — продолжил старик, — слабый, но есть. Санок достаточно могущественен, чтобы помочь своим гражданам вернуть своих родственников из рабства. Но Санок заступается лишь за своих. У тебя же есть возможность получить его гражданство. Более того, можешь стать даже дворянином. А это уже дает немалые возможности еще и лично тебе.