Тайные общества Третьего рейха - Андрей Васильченко

Во время дачи показаний выяснилось, что большинство сотрудников Таузенда и членов «Общества 164» являлись близкими к Людендорфу людьми. В данном случае учитывались сведения, изложенные торговым агентом Лемебрехтом Штреммелем, который в 1926 году являлся директором «Таузендовского исследовательского общества». Он показал, что многие из тех, кто теперь предъявлял претензии к Таузенду, «сами обхаживали его». Наиболее активно это происходило во время визита Таузенда в Бремен. Кроме этого было установлено, что именно генерал Людендорф был инициатором того, чтобы Альфред Маннесман лично посмотрел на эксперименты Таузенда. Штреммель заявил: «До получения результатов эксперимента он был настроен весьма скептически. Однако затем его удивление было не меньше, чем радость. Господин Маннесман получил кусочек золота… Господин Маннесман присоединился к обществу, сделав взнос в 100 тысяч марок. Половина этой суммы была предоставлена моим тестем Шульце. Эти средства были выданы в качестве займа… Участники общества относились к Францу Таузенду с огромным почтением. Многие назвали его „мастером“. Дрезденский фабрикант Герберт фон Обвурцер обращался к Таузенду так, будто бы тот был генералом. Фабрикант даже невольно вытягивался перед ним по стойке смирно. Некоторые из господ буквально боготворили Таузенда». Позже был допрошен министр Август Ленце, который сообщил суду, что однажды к нему на прием пришел Альфред Маннесман. Промышленник хотел получить совет, а именно: как можно было использовать изобретение Франца Таузенда «с пользой для Отечества». В частности, Маннесмана интересовало, стоило ли в будущем создавать предприятия по производству золота в Германии или за рубежом. Кроме этого он подчеркнул, что если государство все-таки решится использовать это изобретение, то оно должно было стать секретным проектом. Маннесман опасался вмешательства стран Антанты и беспорядков в самой Германии.

Во время допроса уже упоминавшегося выше дрезденского фабриканта фон Обвурцера выяснилось, что отнюдь не подсудимый, а д-р Букелей являлся инициатором создания «Общества 164». Кроме этого он привел медицинское заключение, в котором сообщалось, что Таузенд приобрел заболевание, будучи облученным радием. В какой-то момент судья обратил внимание на то, что показания фон Обвурцера в некоторых местах противоречили друг другу. Так, например, до суда фон Обвурцер занимал в отношении Таузенда более критическую и даже агрессивную позицию. В ответ на это дрезденский промышленник заявил, что после изучения материалов дела пришел к выводу о несправедливом отношении к Францу Таузенду. Более того, фон Обвурцер заявил, что изобретение Франца Таузенда было феноменальным и ему лично было очень горестно, что дело приобрело «такой оборот». Поясняя свою мысль, он подчеркнул, что причиной многих неприятностей Франца Таузенда была его супруга, склонная к расточительству и жизни на «широкую ногу». «По сравнению с тем, сколько она тратила на наряды, приобретение замка Пашбах казалось просто незначительной покупкой». Свидетели подчеркивали, что супруга форменным образом вытягивала деньги. Не исключено, что она прибегала к шантажу, угрожая заявить газетчикам о попытках в массовом порядке произвести золото. Также она могла грозить, что расскажет членам «Общества 164» об отсутствии у супруга химического образования. При этом фон Обвурцер подчеркивал: «Мы все были хорошо знакомы с Таузендом. Конечно же, мы знали, откуда он происходил. Он никогда не делал из этого особой тайны. Мы вовсе не стыдились находиться в обществе человека, который был сыном простого жестянщика. Мы также знали, что у Таузенда не было академического образования. Однако это не имело никакого значения, когда мы видели успешный результат».

Чтобы сформировать более полный психологический портрет подсудимого, в суд был вызван профессор Август Бострём, заведующий мюнхенской психиатрической клиникой. Именно он проводил психиатрическое освидетельствование Таузенда. Бострём предположил, что отец Франца Таузенда умел ладить с людьми, хотя и мог быть человеком авантюрного склада. В данном случае делался намек на то, что Таузенд-старший был объявлен в розыск по обвинению в незаконном целительстве. Не исключалось, что именно это обстоятельство подтолкнуло молодого Франца к изучению оккультной литературы, а затем заняться экспериментами и изобретениями. Профессор Бострём заявили, что не нашел у Таузенда никаких психических отклонений или признаков психического заболевания. Однако сразу же после этого провозгласил подсудимого «личностью со склонностью к истеричности». Подчеркивалось, что подобного рода люди могли оказывать мощнейшее влияние на окружающих. В качестве примера приводились слова Букелея: «Таузенд — человек с голубыми глазами Христа». Вынося свое суждение, психиатр заявлял: «Таузенд постоянно испытывал потребность в явлении чудес. Его интересовали не столько сами изобретения, сколько желание быть изобретателем. Его истерические симптомы не вылились в патологическую идею фикс, но могли объяснить, почему Таузенд верил в свои открытия, после чего заставлял верить всех остальных. Само собой разумеется, существуют истерические личности, которые в состоянии сделать великое открытие. Однако Таузенд нуждался не в подтверждении того, что он может стать великим первооткрывателем, а того, что он уже является великим первооткрывателем».

В определенный момент на процесс были приглашены представители Италии. В частности, в качестве свидетеля предстал один итальянский профессор, который подтвердил, что «четыре года назад Таузенд предложил итальянскому правительству приобрести его открытия и даже показал весьма убедительные фокусы». После этих слов Таузенд вскочил с места и прокричал, что итальянец вводит публику и суд в заблуждение. По версии Таузенда, он дважды встречался с профессором Сестини из Бергамо, который в свое время ознакомился с брошюрой «180 элементов». Именно Сестини просил Таузенда прибыть в Италию, чтобы прочитать доклад и провести несколько показательных экспериментов. Но тут слово взяло прокурор. Он явил суду письмо, из которого следовало, что все-таки Таузенд обратился с просьбой к итальянскому правительству, а не наоборот. После этого было решено пригласить в суд уже самого профессора Сестини. Несмотря на то что в Германии еще существовала Веймарская республика, появившийся в зале суда Сестини приветствовал всех присутствовавших «фашистским салютом», то есть вскидыванием ладони правой руки. Далее из заявлений Сестини следовало, что он лично присутствовал на экспериментах Таузенда. Дело в том, что проблемой искусственного получения золота в октябре заинтересовались высокопоставленные итальянцы (читай — фашистский режим). По поручению некоторых военных офицеров профессор Сестини направился в замок Пашбах. Встретивший гостей Франц Таузенд сразу же заявил, что не имел никакой личной заинтересованности, а всего лишь хотел, чтобы его открытие послужило благому делу. Видимо, чтобы произвести еще большее впечатление, он добавил, что всегда испытывал симпатии к Италии. Как и во многих случаях, Таузенд показывал не весь эксперимент, а только его завершительную часть. Он заявил, что добавит «минеральную воду» и свинец в тигле превратится в золото. При этом он показал кусочек свинца, который держал двумя пальцами. Что перед этим проделывалось с «минеральной водой», он никогда не рассказывал зрителям. Чтобы убедиться в чистоте эксперимента, Сестини попросил Таузенда показать ладонь полностью. Внимательно осмотрев ее, итальянец убедился, что в ней не было ничего, кроме куска свинца. Кроме этого профессору удалось взять небольшую часть этого свинца (позднейшая экспертиза показала, что это был именно свинец, и ничто иное). Когда свинец был погружен в тигель и проведена реакция, то было произведено некоторое количество золота. Его крупицы были также направлены итальянцем на экспертизу, которая опять показала, что это было именно золото!

После этих свидетельств стороне обвинения требовалось во что бы то ни стало уличить Таузенда в махинациях. Для этого пригласили химика Пауля Рентгена (не путать с физиком Вильгельмом Конрадом Рентгеном). Тот ударился в пространные рассуждения о том, что Таузенд теоретически мог использовать для своих экспериментов золотосодержащие вещества. Версия о том, что в первоначальной свинцовой руде могли содержаться крупицы золота, хотя и была правдоподобной, но не очень убедительной. Подобный способ выплавки уже теоретически мог применяться, но был весьма затратным, а потому его было решено не употреблять в промышленных масштабах. Впрочем, надо подчеркнуть, что это было всего лишь предположением. Использование «реакции свинца» являлось неосознанным продолжением так называемого «метода докимастов»[19]. Однако Рёнтгену оставалось непонятным, откуда про этот редкий метод стало известно не самому образованному Францу Таузенду. Затем критику Таузенда и его экспериментов продолжил профессор Хёнигшмидт. Его выступление больше напоминало обличительную проповедь, нежели выступление ученого: «Брошюру „180 элементов“ мог написать только лишь страдающий манией величия невежда». Не будучи в состоянии объяснить, откуда в тигле у Таузенда появлялось золото, Хёнигшмидт заявлял, что это было не настоящее золото, а так называемый ювелирный сплав (итоги многочисленных экспертиз почему-то не учитывались). В ответ на это Таузенд наивно заявил, что уголь возникает из деревьев древности, то есть происходила трансформация материи и элементов. Когда Хёнигшмидт начал рассказ о том, что растения поглощают углекислоту из воздуха, то Таузенд прервал его: «То есть вы хотите сказать, что уголь содержится в воздухе? Тогда я очень рад тому, что мне на голову до сих пор не упала угольная глыба».