Парадоксы Младшего Патриарха - Элеонора Раткевич

– Стой! – задыхаясь, выпалил я. – Куда? Пешком за лошадьми гоняться?

Лиах зло выдохнул и опустил голову.

– Никуда он от нас не денется, – добавил я. – По следам найдем. На своих ногах этакая туша и шагу не пройдет, а уж по конному да колесному следу – неужели не сыщем?

– Правда твоя, – кивнул Лиах.

Темное пятно на рукаве его рубашки вроде чуть больше сделалось… или нет? Превозмогая туман в голове, я вгляделся пристальней… да, так и есть. Это на мне ни царапинки. А на Лиахе кровь не только чужая.

– Погоди малость, – урезонил я его. – Ручей какой-никакой найдем, умоемся, рану твою перевяжем – тогда и в погоню.

Ручей наверняка отыскался бы на дне оврага, но спускаться туда ни мне, ни Лиаху не хотелось. Впрочем, недолго нам довелось плестись перемазанным и окровавленным. Вскорости мы наткнулись на небольшое озерцо, напились удивительно чистой воды и умылись с ног до головы. Когда я вынырнул, отплевываясь и отфыркиваясь, мне показалось, что я родился заново. Что нет для меня отныне ни смерти, ни усталости, и идти я могу по следу колес хоть вечность, хоть две – сколько надо будет, столько и пройду. Умом я понимал, что ощущения мои обманчивы, а оттого опасны, но мне было все равно.

Блаженствовал я недолго. Еще, чего доброго, упустим повозку вместе с седоком. От воды тянуло свежестью, уходить никуда не хотелось, мнимое мое всемогущество нашептывало, что спешить некуда – я жреца толстопузого в три шага догоню, хоть конного, хоть пешего. Не знаю, как мне удалось заставить себя вылезти на бережок.

После купания сумка моя изрядно похудела. Нам ведь с Лиахом еще и одеться во что-то надо было. Прежние одежки Лиаха в расчет можно было не брать. Сомневаюсь, что он надел бы их, даже будь у нас время отстирать их дочиста, высушить и прогладить горячим камнем. Я бы, например, нипочем не надел. По счастью, моих запасов с грехом пополам хватило на двоих. По правде говоря, я не был уверен, что Морской Король сумеет упихаться в мои запасные штаны: когда в последний раз видел его лицом к лицу, он показался мне чуток поплотнее. Однако штаны налезли на Лиаха отлично. Не иначе, отощал Морской Король, за мной гоняючись. А рубашка моя единственная и вовсе сидела на нем, как на мне.

Поначалу Лиах надевать ее не хотел. Но когда я промыл его пусть и совсем неглубокую, зато длинную рану над локтем и забинтовал туго-натуго, спорить он отчего-то перестал. Единственно цвет рубашки поверг его в некоторое недоумение.

– Почему такая темная? – удивленно спросил он, недоверчиво притрагиваясь к полотну.

– А ты сам догадайся, – посоветовал я. – И вовсе она не такая темная. Должна быть темнее. Полиняла сильно. Очень уж застиранная.

Лиах хотел сказать что-то, но смолчал. Потом он все же открыл рот – и произнес явно не то, что собирался.

– Ты уверен, что обойдешься без рубашки? – спросил он.

– Уверен, – отрезал я. – Одевайся.

Лиаха я знал – если это можно так назвать – совсем недавно, а одетым на манер мастера Королевской Школы так и вовсе никогда не видел. Наряд этот выглядел на нем странно, очень странно – и в то же самое время не чужеродно, как я полагал. Наоборот, Лиах в моем тряпье показался мне куда более знакомым, чем тот, прежний Лиах. Как будто я встретил старого приятеля после долгой разлуки и теперь, с трудом узнав его в лицо, припоминаю его облик. Почти то же самое я испытывал, когда взамен насквозь выдуманного мною родовитого наглеца Майона Тхиа я познакомился с Тхиа настоящим. Удивительно, насколько он оказался проще и понятнее, чем я мог надеяться. Положим, конечно, Лиаха я даже в помрачении рассудка не назову ни простым, ни понятным, но… Тхиа был прав: эти Морские Короли – чертовски славные парни.

Сумку свою, один меч и три ножа я у Лиаха забрал – в конце-то концов он ко мне носильщиком не нанимался – и мы отправились в путь. Идти мне было легко. С хорошим напарником идти всегда легко – а Лиах оказался просто замечательным напарником. Мне не приходилось применяться к его шагу, да и он к моей походке, судя по всему, не приноравливался. Мы шли вровень, шли легко… а, проваль – да с такими врагами, как Шенно, и друзей не надо!

Боги… ну почему все так глупо, нелепо, мучительно сложилось?

– Ты гляди, каков хитрец, – хмыкнул Лиах, указывая на дорогу. – Как будто это что-то меняет.

След сворачивал с неезженной целины на дорогу и там пропадал: дорога была каменистая. Но Лиах совершенно прав: ничегошеньки это не меняет. Вокруг дороги все та же земля, кое-где поросшая мелкой травкой. Если повозка свернет с дороги, колея обозначится глубоко и отчетливо. А если не свернет, значит, нам меньше ноги трудить придется. Скорее всего, сворачивать возница не станет. Куда-то ведь дорога эта ведет… по всей вероятности, именно туда и стремится толстопузый приверженец Оршана. К чему-то, скрытому за лесом… ведь не свернет повозка с дороги в лесную глушь… а сам он своими ногами навряд ли идти сможет… а если и сможет, вто уж чей след мы отыщем с легкостью.

Если успеем до темноты.

Сумерки настигали нас слишком быстро.

Тоже, впрочем, не беда. Не сможет жрец, или кто уж он там, впотьмах по кустам шастать, сквозь подлесок продираться. А значит, и не будет. Никуда он, одним словом, не денется. Найдем. Выждать только придется. Когда луна вскарабкается повыше на небосклон, мы сможем идти дальше. Особенно если отдохнем хоть немного.

Остановились мы с Лиахом одновременно, не сговариваясь. А, проваль – да будь оно все трижды и четырежды неладно!

Костерок бездымный запалил Лиах – и тут же пристроился к огню поближе. Я уселся чуть поодаль. Ночная прохлада ласкала мои голые плечи ничуть не хуже, чем вечернее предзакатное солнце. Яростная боль во всем теле давно уже смягчилась, почти превратилась в воспоминание – а легкий ветерок уносил и его. Правильно я сделал, что не надел рубашки. Довольно закрыть глаза – и вновь я словно в давешнее озеро погрузился с головой.

Да… закрыть глаза мне ой как хотелось. По крайности для того, чтобы не глядеть на Лиаха. На ходу я мог на него и не смотреть – а теперь куда я денусь, когда вот он – здесь, передо мной, возле костра сидит, и лицо у него печальное и… нет, не печальное – спокойное… Боги, до чего же спокойное… легче живым в могилу лечь, чем хоть раз такое вот лицо увидеть. Не так страшно.

А, проваль – до каких же пор? Не буду я больше от него удирать. Не могу, не хочу и не буду. Потому что – Боги, сколько еще страдания должно достаться на долю Шенно Лиаха? И за что? Может, все же довольно, а? До каких пор будет продолжаться эта унизительная погоня? Я обязан ему жизнью… больше, чем жизнью… вот и разочтемся, наконец.

Я забыл в эту минуту обо всем. Забыл, зачем убегал, почему прятался и для чего водил Лиаха за собой. А если и не забыл… слишком уж велик был мой долг Морскому Королю.

– Лиах, – тихо промолвил я. – Потом, когда мы поймаем этого подонка… ты получишь свой поединок. Я не буду больше убегать.

Лиах медленно поднял голову.

– А не пошел бы ты… – произнес он ровным, безо всякого выражения, голосом, и умолк, не докончив фразы.

Пожалуй, ничто не могло бы ошеломить меня больше.

– Почему? – спросил я так же тихо. – Почему, Лиах?

Краешек губ Шенно слегка дернулся, но на улыбку, и даже на попытку улыбнуться это не походило.

– Почему? – настаивал я. – Ты ведь мог меня и не вытаскивать. Метнул бы нож в меня – только бы Оршан жертву и видел, открыт алтарь или нет. Убить меня своей рукой было бы довольно… и притом бы ты отомстил. А ты меня вытащил… почему?

В самом деле, почему? Не потому ведь, что я открыл ему двери тюрьмы… смешно даже и сравнивать.

– Почему… – задумчиво повторил Лиах, и легкая хрипотца в его голосе заставила меня закаменеть. – Потому что я тебя ненавижу.

Он обернулся ко мне. Лицо его было по-прежнему спокойно.

– От всего сердца ненавижу. Это ведь не так важно, любишь или ненавидишь, главное – что всем сердцем. Вот мне его чуть и не вырвали из груди. Когда я тебя на камне алтарном увидел… словно весь мир опустел в одночасье. Или сам я умер.

Значит, не показалось мне и не примерещилось.

– Вот тогда я и понял, что не убью тебя, – очень ровным голосом произнес Лиах. – Руки на тебя не подыму. Не смогу поднять.

Он склонил голову.

– Кеану больше нет, – промолвил он. – Совсем нет. Его больше нет. И все, что у меня от него осталось – это ты. Ты, его убийца. И я понял… – он запнулся на мгновение, но все же продолжал. – Я понял, что пока ты жив, Кеану все еще со мной… что если ты умрешь, тебя тоже не будет. И тогда Кеану умрет.

Безумие? Бред?

Как бы не так.

Боги, зачем… зачем? Лежать бы мне сейчас на алтаре с развороченными ребрами… быть мертвым… мертвым насовсем… вообще никогда не рождаться… не быть, не быть никогда, чтобы не оказалось руки, выхватившей злополучный нож у полупьяного громилы… чтобы Кеану остался жив… а теперь его больше нет… а есть Лиах лицом к лицу со своим горем, и я не смогу встать между ними.