Антология советского детектива-38. Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Азольский Анатолий

Может быть, Эмилю тоже, как и Вере Сергеевне, показался подозрительным один мужчина, который дважды садился рядом с ними за соседний стол в читальном зале. Он брал у библиотекаря подшивки газет и неторопливо просматривал их. Внешность этого человека до смешного карикатурна: крупная курчавая голова на почти нормальном туловище, а ноги и руки маленькие, как у ребенка; когда он сидел на стуле, его детские ботинки не доставали пола. На вид ему лет пятьдесят, в шевелюре — седые волосы. Лицо умное, с редкостной приметой: на рту — «заячья губа». Пожилой уродец, уткнувшись в свои газеты, не обращал внимания на входивших и выходивших посетителей. Но однажды Вера Сергеевна уловила на себе его быстрый изучающий взгляд. Тогда она не придала этому никакого значения. Первое нехорошее предчувствие — какой-то холодок страха — охватило ее, когда однажды, выходя из калитки, вдруг увидела большеголового карлика, семенящего мимо ограды их дома быстрыми шажками. Прежде госпожа Кинкель никогда здесь его не встречала. А через два дня в виллу вломились немецкие агенты. Может быть, это случайное совпадение?

Сведения, приносимые Эмилем, отличаются, по словам Веры Сергеевны, от тех, что посылает в Москву Герберт, как небо и земля. Немцы фальсифицируют их уже после того, как связная возвращается домой. Один из дежурящих в подвале виллы забирает у нее листочки с текстом и куда-то отвозит. Затем выхолощенную, полуправдивую информацию вручают Герберту для зашифровки. Было, вспомнила Вера Сергеевна, два случая, когда за сведениями приезжала Магда. Это подтверждало догадку Леонида, что не она является резидентом, хотя, очевидно, выполняет какие-то важные обязанности.

Скверно то, что они уже выследили Эмиля и знают, где он служит, думал Рокотов. Конечно, немцы уяснили, что он лишь связной. Вряд ли они рискнут схватить этого парня, чтобы добиться признания, кто именно посылает его с информацией. И не только потому, что побоятся всполошить Москву и Хосе. Даже если под угрозой физической расправы Эмиль и назовет им настоящую фамилию Хосе, что это даст? Хосе только передаточное звено — за ним, в тени, стоит господин ИКС, который пожелал так законспирироваться, что даже руководству в Центре известно о нем очень мало. А с берлинскими источниками связан он один, к тому же трудно сказать, знает ли сам господин ИКС подлинные имена этих высокопоставленных лиц, может, он тоже лишь промежуточное звено, как Хосе для нас? Не зря же Анфилов в своей инструкции высказывал Леониду похожие соображения. Нет, напролом они не пойдут — это им не поможет. Они ведут очень осторожную слежку. Заметили ли что-нибудь подозрительное вокруг себя Хосе и его сотрудники? Что они сами за люди?

Итак, слежка за госпожой Кинкель, безусловно, была. Тот карлик в читальном зале заметил обмен конвертами между Эмилем и Верой Сергеевной. Если он человек с профессиональным опытом, ему не стоило труда, не привлекая к себе внимания, установить, где живет интересующая его дама.

Конечно, агентуре противника очень важно было схватить радиста, чтобы использовать его для обмана московского Центра, иначе вся операция теряла смысл. Рокотова остро тревожило, что враг знает о существовании Хосе и господина ИКС, подобрался к ним вплотную и поспешно копает здесь, стараясь раскрыть их настоящие имена. Где гарантия, что усилия немецкой агентуры не увенчаются успехом?

А если их резидент, отчаявшись завершить операцию блестящим финалом — арестом берлинских информаторов, распорядится ликвидировать Хосе и господина ИКС? Ведь именно такой приказ получит он из Берлина, если замысел потерпит крах. И тогда… Тогда с выпадением промежуточного звена в цепочке наш Центр полностью теряет надежду восстановить связь с ценнейшими источниками в Германии.

Возвратившись от Кинкелей в отель уже затемно, Рокотов, взвешивая каждое слово, написал лаконично-подробное сообщение для Анфилова. Завтра Фонтан отошлет его через своего женевского радиста в Центр. Дело было настолько скверным, что хуже и представить нельзя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Глава шестая

Большие напольные часы отсчитали пять гулких ударов. Хозяин дома Вернер фон Эссен машинально взглянул на свой ручной хронометр. Пять утра! Ночь пролетела, а они еще не обговорили главного. Много времени заняло прослушивание магнитофонной записи разговора Кинкелей с этим Шардоном. Надо заканчивать, пора разъезжаться. Резидент подошел к окну и отогнул штору. На улице совсем светло.

Эссен задернул штору и посмотрел на своих агентов. Хильда (она же Сюззи и Магда) задумчиво ходила по комнате, скрестив руки под грудью, с дымящейся сигаретой в пальцах. Пауль глыбой застыл в кресле, потягивая из фужера вино и уставив глаза в пол. Адам вопросительно смотрел на хозяина: не будет ли каких распоряжений?

Сказав, что сам приготовит кофе, Эссен ушел на кухню. Кофе он варил всегда сам, считая, что никто лучше этого не сделает. Он знал особый рецепт: кофе получался ароматный, густой, чудесный на вкус. Колдовал Вернер над этим с наслаждением. Собственноручно разлив дымящийся кофе в чашечки из старого саксонского фарфора, попросил Хильду-Сюззи принести их на подносе в столовую. Это занятие отвлекло мысли, облегчило уставший мозг. Кроме того, Эссен намеренно оставил агентов одних, чтобы они свободно подумали, переговорили друг с другом. План действий уже сложился у него в голове.

Кофе пили молча. После бессонной ночи, плотного ужина с вином и духоты прокуренной столовой крепкий напиток бодрил.

Первым решился высказаться Пауль.

— Как хотите, шеф, дело ваше, но, будь я на вашем месте, я бы приказал этого красного ублюдка ликвидировать.

«Ну, от этого чего-нибудь иного трудно было ожидать, — мысленно усмехнулся резидент. — Неудивительно: закоренелый бандит, насилие у него в крови».

— Такой шаг может нам дорого обойтись, — холодно процедил Эссен. — Вы об этом подумали, Пауль?

— А если он пронюхает, чем мы тут занимаемся, и стукнет своим в Центр, что тогда?

— Именно поэтому я и собрал вас, чтобы вместе хорошенько подумать. А ликвидация связного — грубый прием. В нашей работе он чаще приносит больше вреда, чем пользы. Есть другие пути…

— Неправильно! — гаркнул Пауль. — Неправильно, шеф! Покойнички никому еще не приносили вреда, а вот живые…

— Не кричите, пожалуйста, Пауль. — Хозяин брезгливо поморщился. — Здесь не место…

Пауль осекся.

— Прошу прощения, шеф, — хмуро пробормотал он. — Я, кажется, немного перебрал… Дело ваше, я говорю, как лучше…

Хильда с одобрением поглядывала на Пауля и кончиком языка слизывала с верхней губы помаду. Эссен не переносил этой ее привычки: в ней было что-то плотоядное. Он демонстративно повернулся к Адаму.

— И вы такого же мнения? Не стесняйтесь, говорите.

Агент потупился, нерешительно шевельнул узкими плечиками, помешкал.

— Мне трудно давать совет… Я не знаю многих обстоятельств…

— Ну, что вы! Вам известно уже довольно много, чтобы составить собственное мнение. Как, по-вашему, Пауль прав? Говорите смелее!

Посмотрев внимательно в глаза шефа, Адам твердо сказал:

— Нет, полагаю, он неправ. Ликвидация агента врага — крайняя мера… Думаю, мое мнение ближе к вашему. Я бы выбрал осторожную тактику: наблюдение, прослушивание разговоров на вилле, выяснение дальнейших намерений связного и его Центра… Потом видно будет… — «Тихоня» вопросительно взглянул на резидента: так ли? Эссен с удовлетворением кивнул ему.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Что ж, разумно, вполне разумно, Адам… Спасибо.

— Простите, шеф, но я не согласна с Адамом, — вмешалась Хильда. — Хотя его мнение, кажется, действительно совпадает с вашим, если мне будет позволено высказать свое отношение…

— Ради бога, Сюззи! Говорите. Это для меня важно. Я ведь еще не пришел к окончательному решению.

— Ну, тогда я сразу скажу, что разделяю точку зрения Пауля. Смею заверить, шеф, что я очень скрупулезно продумала ситуацию, потом я изложу свои доводы, а сейчас с полным убеждением утверждаю: Пауль абсолютно прав, у нас нет другого выбора, только ликвидация связного гарантирует нам дальнейший успех операции. Все другие, мягкие методы в отношении посланца русского Центра могут привести к катастрофе. И потом — смерть его может выглядеть случайной…