Возвращение республиканца - Вадим Полищук

Никаких других козырей ни в рукаве, ни за пазухой у Кагершема не было, не рассчитывал он на организованное противодействие своим планам, да и сил у него было немного. Все было построено на эффекте неожиданности, что требовало повышенных мер предосторожности, а следовательно, ограничения круга посвященных в планы. Известие о том, что раскрыты его люди в штабе планетарной обороны Астгартуса, было полной неожиданностью. Планетарная оборона центральной планеты республики была достаточно сильной, чтобы успешно противостоять эскадре Стенера. Генерал Иглин мог предотвратить ее вмешательство в события, но его кто-то предал.

– Кто? – спросил Кагершем.

Тасселер правильно понял вопрос:

– Адмирал Коллинз.

– И на чем вы его взяли?

– На том же, на чем и вы. На безопасности семьи. Только в отличие от вас, мы свои обещания выполняем. А еще мы предложили ему пряник – ваше кресло, адмирал. Он согласился.

– Сволочь!

В этот момент переговоры были прерваны влетевшим в зал космодесантником. Задыхаясь от быстрого бега в полном снаряжении, он выпалил:

– Господин адмирал, гвардейцы! Связь не работает, меня послали…

– Где они?

– Патруль столкнулся с ними на проспекте Конституции. Два танка, самоходка и до взвода пехоты. Идут сюда, медленно. Наши отошли. Комбат спрашивает, какие будут приказы.

Штурмовые группы гвардейского полка тяжелой пехоты начали сжимать кольцо вокруг мятежников.

– Остановите гвардейцев! Передайте Третьему: пусть занимает оборону в прилегающих к площади зданиях, если там будет противник – стреляйте…

Так и осталось неизвестным, почему адмирал Кагершем отдал именно такой приказ. Может, хотел показать решительность своих намерений и выторговать более выгодные условия капитуляции. А может, на что-то надеялся. Это так и осталось неизвестным. Сержант-спецназовец действительно оказался телохранителем адмирала. Он первым заметил опасность и успел на нее отреагировать, пока остальные вникали в смысл отдаваемых Кагершемом приказов. Воспользовавшись тем, что внимание всех присутствующих было сосредоточено на Кагершеме, Дескин достал из кармана пистолет, одновременно снимая его с предохранителя.

Вскидывая винтовку, сержант перекрыл директрису, но сам выстрелить не успел. Вольдемар целился в голову, так как опасался, что пистолетная пуля не пробьет армейский бронежилет. Будучи не очень хорошим стрелком, он, даже с трех метров, попал ниже. Пуля прошла через шею сержанта, он выпустил винтовку и вскинул руки, тщетно пытаясь остановить фонтан крови. Вторая пуля попала в спину адмиралу. Бронежилета на нем не было, и Дескин предпочел с гарантией попасть, чем с гарантией убить. Ранение оказалось смертельным, пуля попала в позвоночник, перебила спинной мозг, и Кагершем мгновенно умер от болевого шока. Третий выстрел навсегда сделал инвалидом адмиральского адъютанта. Незачем ему было за винтовку хвататься, если несколько лет не брал ее в руки. Получив пулю в плечо, адъютант упал и в дальнейшие события не вмешивался. Связист после первого же выстрела нырнул в проход между креслами, успев прихватить свое оружие.

После третьего выстрела Вольдемар упал за кресла, избегая лазерного луча: в отличие от адъютанта, десантник-связной новичком не был. Выстрелив в сторону десантника, Дескин на четвереньках начал менять позицию, прикрываясь креслами. Грохот солдатских ботинок звучал все громче, привлеченные выстрелами спецназовцы ворвались в зал.

– Прекратить! Слышите, все, прекратить!

Голос Тасселера сорвался на визг, но его послушали. Сработало с детства внушаемое к сенаторам уважение, и в первые секунды никто не выстрелил.

– Остановитесь! Что вы делаете?! Еще не поздно остановиться!

Среди вбежавших в зал был и командир батальона спецназовцев. Он не присутствовал при переговорах, но о подходе штурмовых групп гвардейцев уже знал. Подойдя к лежащему лицом вниз телу Кагершема, комбат перевернул его и убедился, что адмирал мертв. Только после этого он повернулся к замолчавшему Тасселеру:

– Остановите гвардейцев, мы сдаемся.

Раненому лейтенанту оказывали помощь медики, а сержант уже затих в большой луже собственной крови. Взявший себя в руки Тасселер подошел к столу технического персонала, откинул панель, под которой оказался коммуникатор, и набрал номер.

– Полковник, остановите свои танки. Да, они сдаются. Осталось только обговорить условия. И еще, отключите глушилки, теперь от них один только вред.

Убедившись, что стрельбы и новых трупов не предвидится, из-за кресел вылез Вольдемар. Пистолет из руки он не выпустил, хотя понимал, что от расправы над ним спецназовцев удерживает только присутствие командира батальона и сенаторов. Ни адмирала, ни сержанта ему не простят. После сегодняшних событий батальон наверняка расформируют. Тех, кто не сильно замазан, просто выкинут на улицу без пенсии и с «волчьим билетом», а тех, кто сильно, отправят на нары. Но рано или поздно кто-нибудь попытается свести с ним счеты за все.

Вскоре заработала связь, прибыли оба командира десантных батальонов, а чуть позднее и гвардейский подполковник. Переговоры о порядке сдачи и дальнейшей судьбе мятежников длились еще минут тридцать, после чего спецназовцы начали покидать здание сената. На несколько минут в огромном зале остались только двое сенаторов и Вольдемар. Тасселер обратился к Нейману и Дескину:

– Вы, пожалуйста, не распространяйтесь, как я тут визжал. Как поросенок, точнее, как старый недорезанный свин. Впервые в жизни испугался так сильно, думал, поджарят нас, как барбекю к праздничному столу.

– Буду нем как рыба, – пообещал Нейман. – Я сам чуть не умер от страха, своим ви… криком вы нас спасли.

– Хорошо, сенатор, – согласился Вольдемар. – Только услуга за услугу: не очень приятно вспоминать, как я тут скакал по рядам пятой точкой кверху.

Все засмеялись, но как-то натянуто.

– Пора открывать убежище, – вспомнил Нейман. – Ой, что сейчас начнется…

– Да-да, – заторопился Тасселер. – Сегодня нам еще многое предстоит сделать. Или вы думаете, что достаточно разогнать солдатню по тюрьмам и казармам? Нет! Еще надо разобраться с вдохновителями заговора. Так разобраться, чтобы еще на тысячу лет у них подобных мыслей не было. Жаль, адмирала уже не спросишь, но ничего-ничего, всех найдем.

– Вы только не очень увлекайтесь, – притормозил его Нейман. – А то не заметите, как сами окажетесь диктатором.

– Я?! – возмутился Тасселер. – Никогда! Впрочем, вы правы, увлекаться не стоит, нам все-таки нужна реальная, а не опереточная оппозиция. А вы сейчас чем займетесь?

Вот об этом Вольдемар не подумал. Теперь, когда все, или почти все, закончилось, делать ему было совершенно нечего. Мятежниками займутся военная полиция и прокуратура. А что делать ему? Заметив колебания Дескина, Тасселер предложил:

– Если вам куда-то надо добраться, то могу вам дать свой лимузин с шофером. С моим пропуском вас никто не остановит, даже гвардейцы и военная полиция.

Хорошее предложение, только куда поехать? В штаб флота? Или в офицерское общежитие? Очень его там ждут после сегодняшних событий. Для многих офицеров он предатель, пошедший против своих, против касты флотских офицеров, и вряд ли ему найдется место среди них в дальнейшем. Дескин тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли.

– Спасибо за предложение, сенатор, но ехать мне некуда. Лучше я попрошу у господина Неймана ключ от его приемной и до утра задержусь там. Посижу подумаю, может, до чего-нибудь и додумаюсь. А диванчик там вполне удобный.

– Конечно, подумайте, – поддержал его Тасселер. – Но если надумаете уйти в отставку, то место в гражданской жизни мы вам найдем. Очень хорошее место. Я обещаю.

– А может, все-таки останетесь? Еще не поздно отыграть назад. Необязательно в штабе, такие офицеры, как вы, сейчас очень нужны, особенно ввиду предстоящих чисток.

Олвиц еще не привык к новому мундиру с контр-адмиральскими погонами.

– Нет, с меня хватит, – отказался Вольдемар. – Я ничего не должен Республике, а Республика ничего не должна мне. Попробую начать все сначала.

– Жаль, очень жаль. Тогда возьмите.

Олвиц протянул Вольдемару его удостоверение личности уже без всяких военных отметок. Увольнение с флота капитана второго ранга Дескина было оформлено в течение одного рабочего дня, да еще и в его отсутствие. Вольдемар покрутил карточку в руках.

– Трудно было?

– Нет. Я ведь теперь в штабе главный. К тому же все напуганы, в том числе и кадровики, все ждут предстоящих увольнений, поэтому готовы сделать для меня все что угодно, а уж такую мелочь, как увольнение капитана второго ранга без его личного присутствия…

– Спасибо, господин контр-адмирал.

– Не за что, вы сделали для нас всех намного больше. Желаю удачи. – Олвиц направился к выходу, но уже в дверях обернулся: – Еще один момент. Пока вы были офицером, на наличие летального оружия смотрели сквозь пальцы. Сейчас вы гражданский, и это уже уголовное преступление.