Схаас - Игорь Мерцалов

И на него снизошел удивительный покой, словно оружие послало ему утешительный и ободряющий ответ. Джон вложил меч в ножны.

— Вот так должно быть, — сказал он. — Не знаю, сэр призрак, почему вы подумали, что с драконом должна сразиться Изабелла, но вы ошиблись. Это сделаю я.

Изабелла посмотрела на него с восхищением, сэр Томас — с подозрением, а призрак — с умиротворением.

— Я редко ошибаюсь. Бывает, вылетит что-нибудь из головы, а сейчас вот вспомнил, что так оно все и происходило. Ты решился в тот момент, когда Изабелла сказала, что готова заменить тебя.

— Значит, нарушения в ходе истории нет? — сухо осведомился граф.

— Значит, нет.

— А ты мне все нервы истрепал, свинья неблагодарная…

— В свое время ты проделаешь с самим собой то же самое.

— Ладно, оставим. А ты, — обратился граф к своему потомку, — не подведешь? С чего это ты вдруг в герои захотел?

— Атмосфера всеобщего сумасшествия, наверное, — глупо улыбаясь, пожал плечами Джон. На задворках сознания все еще билась разумная мысль: куда ты лезешь? Но он ее старательно отгонял. Во-первых, он и так уже завяз в происходящем по уши, а во-вторых, нельзя ж допустить, чтобы двое предков отправили на верную смерть Изабеллу…

Господи, а при чем тут верная смерть?

«Хорош герой, — саркастически подумал о себе Джон. — Если уж я сейчас о погибели думаю, то что мне придет в голову в самой пещере?»

— Вот и хорошо, что ты ею заразился, — сказал призрак. — Я бы не хотел, чтобы твое решение было вынужденным. Я ведь еще не выжил из ума, несмотря на возраст, я отлично понимаю, что никто на свете не станет связываться со Змеем из одной только прихоти. Но есть одна причина, по которой его можешь победить только ты, и ни один больше человек во всей благословенной Англии.

— И что это за причина?

— Кровь. Великие и непостижимые даже для моего искушенного ума тайны крови, в путях коей наглядно, хотя и слегка метафорически, воплощена универсалия, постулируемая как неисповедимость путей Господних, столь прозорливо упомянутая недавно моим прообразом…

— Дедушка, вы отвлекаетесь, солнце скоро сядет.

— Я говорю о том, что ты наполовину русский. А дракон, стерегущий меч, он… в некотором смысле твой земляк.

— Зря сознался, — заметил сэр Томас. — Сейчас он опять струсит.

— Напротив, я думаю, его это воодушевит. Ровно половина его натуры действительно русская во всех смыслах. Подобно былинному богатырю, он встретится с настоящим Змеем Горынычем! Помнишь былины, внучек?..

Глава 10

ИСТЕР НАЧИНАЕТ ИГРУ

Длинный Лук так и не выспался этой ночью, хотя Истер и советовала вздремнуть. Однако сон не шел, в теле бурлила энергия, и сутки без отдыха нисколько не утомили его. Настроение было замечательное, дела шли как нельзя лучше.

Весть о кладе мигом облетела не только «столицу» Зеленой Вольницы, но и все ее веси. Народ волновался, непонятно чему улыбался и ждал, что будет дальше. Дельных идей ни у кого не возникало, так что все в очередной раз принимались вдохновенно описывать друг другу подвиг вождя, который в одиночку перебил целый отряд закованных в броню рыцарей и ватагу мавров в придачу. Кто-то говорил о бедуинах (порой черт-те что обозначая этим словом), кто о шотландцах, кто о валлийцах — в общем, каждый нашел себе врага по вкусу. Один из сундуков демонстративно стоял перед дворцом с откинутой крышкой, сокровища сияли на солнце, и молва передавала из уст в уста самую шокирующую новость: Длинный Лук сказал, что это его подарок Зеленой Вольнице! Каждый может взять себе монету, воины — драгоценный камень, а вожаки — любую вещь. Обитатели Вольницы еще не забыли свое воровское прошлое (да по большому счету, и не старались забывать — жизнь еще неизвестно как повернется, а навык-то полезный), и в другое время драгоценности растащили бы уже тогда, когда «дворцовые стражники» открывали сундук, причем сами стражники и были бы первыми в этом деле. Но воровать то, что тебе дарят, никто из них не умел. А просто принять дар и не морочить себе голову мешали природная опаска и слава Длинного Лука как законченного идиота, от которого не знаешь, чего ожидать, но уж точно не хорошего.

Так больше двух часов сундук простоял нетронутым, в плотном кольце возбужденного народа. Когда напряжение масс достигло почти истерического предела, на крыльце появился Длинный Лук собственной персоной. Он окинул подданных долгим взглядом (за который на него еще вчера могли бы изрядно обидеться — нашелся, понимаешь, монарх пеньковый! — и который теперь поверг толпу в эсхатологический ужас, настолько непривычно было видеть на лице вождя отражение сколь-нибудь завершенной мысли). Народ ждал слова, которое рассеяло бы сомнения. Длинный Лук выдержал паузу и сказал не очень громко, но так, чтобы услышали все:

— Что же вы медлите? А-а, боитесь, на всех не хватит? Ну так воины могут плюнуть на эту мелочь и пойти со мной. За участие в войне с Рэдхэндом я заплачу отдельно, да и в его замке такого добра будет куда больше. А эти жалкие гроши оставьте трусам. А что? Трус — он тоже жить хочет… — Длинный Лук поднял руку, призывая людей к еще большему вниманию, хотя тишина и без того стояла звенящая, казалось, ему внимают даже мухи. — Слышите меня? Эта мелочь — моя милостыня трусам, которые забыли, с какого конца надо брать в руки оружие, чтобы добыть себе средства на жизнь! Всем, кто хочет показать, что он мужчина, и разбогатеть, говорю: идите со мной на Рэдхэндхолл! Следующую зиму я хочу встретить за его каменными стенами, а есть я буду хлеб, выращенный на полях графа. Вы, наверное, еще помните, сколько деревень он похитил у нас? Их я подарю тем, кто отличится в битве.

Народ слушал не дыша, и Длинный Лук все больше осознавал, насколько ему это нравится. Гром и молния, он испытывал потрясающее чувство! Наверное, впервые в жизни на него смотрели именно так, как подобает верноподданным смотреть на повелителя. Да, кто-то еще, конечно, тряхнет намокшим в пиве усом: ишь, дурачок-то наш разбежался… Но не всякий сделает так, и будет в их голосах не только презрение, нет, в них зазвучат надежда и уважение. Слова про трусов, произнесенные вовремя и с толком, задели всех без исключения. Великое это дело и великое переживание — вовремя произнесенные слова!

Длинный Лук немного жалел, что эти слова не были его собственными, но, по большому счету, он не обижался. Какая разница, что весь спектакль от начала до конца был продуман и сработан Истер, которая зорко наблюдала за поведением толпы из окна и в точно рассчитанный момент отправила вождя Вольницы продекламировать наизусть заученную речь? Главное — результат. В глазах народа королем положения был Длинный Лук. При всем обилии слухов об участии в деле Истер никто не упоминал ни единым словом.